Двойной орёл - Джеймс Твайнинг

Они миновали еще полторы сотни ярдов. Одежда стала грязной и липкой. Но вот с каждым шагом в темном проходе становилось светлее, и вскоре начало доноситься еле слышное бормотание. Том выключил фонарик и двинулся на этот звук на цыпочках.

Выход из туннеля закрывала огромная ржавая металлическая решетка. Стараясь ступать тише, Том и Дженнифер приблизились к ней. Посмотрели через прутья и увидели, что туннель обрывается примерно ярдах в десяти внизу, прямо под ними, и высота его в этом месте составляет около четырех футов.

За решеткой и находилась собственно Цистерна. Крышу через одинаковые интервалы поддерживали толстые каменные колонны грязно-белого цвета. В давние времена помещение вместе с колоннами затопило водой. Теперь же воды на полу было всего несколько дюймов, и колонны исчезали где-то вдали, отражались на темной поверхности, как выбеленные временем ребра гигантского кита.

Внизу и слева, примерно в двадцати ярдах, располагалась большая деревянная платформа, возведенная рядом с лестницей из красного кирпича. Лестница уходила вверх и, как догадался Том, вела на улицу, к железной двери под бетонным навесом, которую они видели ранее. На небольшом возвышении посреди платформы были аккуратными рядами расставлены стулья.

Сверху сооружение освещалось мощными прожекторами, и Том с Дженнифер зажмурились от целого калейдоскопа форм и красок, ударившего им в глаза. По платформе расхаживали люди, живая человеческая мозаика. Том насчитал человек тридцать. До них доносились и голоса, люди говорили на самых разных языках — французском, русском, итальянском, английском. Беспорядочная болтовня сопровождалась рукопожатиями и сдержанными улыбками.

Неожиданно свет прожекторов померк и в помещении воцарилась торжественная тишина. Гости начали рассаживаться по своим местам.

Глава 72

22.00

На небольшое возвышение шагнул мужчина — черные напомаженные волосы отливали блеском, напоминая шлем.

— Леди и джентльмены! Благодарю за то, что почтили нас своим присутствием. И, как обычно, приносим свои извинения за то, что собрали вас в столь поздний час и не смогли предупредить заранее. Приносим также извинения за пристрастный досмотр, который устроили вам мои коллеги наверху. — Он раздвинул в беззубой улыбке тонкие бескровные губы, узкие ноздри носа на бледном лице со следами от оспин трепетали, словно он принюхивался к чему-то. Среди присутствующих раздались нервные смешки. — Сегодня нам предстоит разыграть тридцать лотов, и я полагаю, к полуночи управимся, — продолжил мужчина, и его голос эхом отдавался от каменных сводов туннеля, где прятались Том и Дженнифер.

По протяжным открытым гласным и рубленым согласным Том сразу узнал в нем африканера, белого выходца из ЮАР. Произношение закалилось за триста пятьдесят лет борьбы с туземцами, англичанами и суровым по европейским меркам климатом.

— Все ставки делаются в долларах США, выигранные лоты должны быть оплачены на месте наличными или с помощью проверенной электронной карты. Отказаться от названной ставки участник права не имеет, никакие жалобы и апелляции не принимаются. Советую дважды подумать, прежде чем пискнуть. — Аудитория снова разразилась смехом, но аукционист даже не улыбнулся. — Итак, если нет вопросов, начнем, пожалуй.

Потенциальные покупатели притихли. Аукционист кивнул, и маленькая дверца в помосте отворилась, будто по мановению волшебной палочки. Оттуда появились двое мускулистых мужчин, они несли картину в тяжелой позолоченной раме. Поставили картину на мольберт и развернули «лицом» к публике. Один из них театральным жестом сорвал с нее кусок темно-зеленой ткани. Том тихо присвистнул.

— Что там? — спросила Дженнифер.

— Вермеер, — шепотом ответил Том. — Украден у Изабеллы Стюарт Гарднер. Ходили слухи, будто картина уничтожена. Похоже, Кассиус распродает лучшие свои вещи.

— «Концерт» кисти Яна Вермеера, написан в тысяча шестьдесят пятом году. Стартовая цена три миллиона долларов. Спасибо, сэр. Три миллиона двести тысяч… Кто больше?

Торги шли очень активно и быстро. Здесь не было ни мобильных телефонов, ни компьютерных мониторов, ни задержек, ни переговоров с Нью-Йорком или Токио. Совершенно очевидно, что покупатели пришли сюда, предварительно посовещавшись со своими нанимателями; они заранее получили подробнейшие инструкции, что именно покупать и какие ставки делать. Вермеер ушел за восемь с лишним миллионов долларов. Картина Рембрандта, Том определил ее как «Шторм на море в Галилее», ушла примерно за ту же цену, что и Вермеер, — за восемь миллионов долларов. Скульптура Джиакометти, недавно украденная из музея в Гамбурге и замененная там деревянной подделкой прямо под носом у смотрителей и охранников, была продана за триста тысяч долларов.

— Ну вот вроде бы и они… — еле слышно промолвил Том.

Один из помощников аукциониста поднялся на возвышение, держа в руках узкий металлический футляр длиной примерно десять дюймов и шириной три.

— А теперь, леди и джентльмены, предлагаю вашему вниманию чрезвычайно редкий лот… — Аукционист выдержал долгую многозначительную паузу, оглядел лица присутствующих.

Помощник открыл серебряный футляр и развернул его к свету, под углом, чтобы лучше было видно содержимое.

— Сохранилось лишь восемь экземпляров из четырехсот пятидесяти тысяч так называемых «двойных орлов», отчеканенных казначейством США в тысяча девятьсот тридцать третьем году и в тридцать седьмом пущенных на переплавку согласно декрету американского президента. Мы представляем пять из них. Предлагаю стартовую цену: двадцать миллионов долларов. Кто больше?

В воздух взметнулись сразу четыре руки. И в этот момент раздался оглушительный гул, треск, и часть потолка в помещении обвалилась.

Глава 73

22.33

Дверь в верхней части лестницы распахнулась от взрыва. Мощность заряда была такова, что ее практически сорвало с петель и она всей своей массой обрушилась на платформу в нескольких футах от первого ряда стульев.

Дым и пыль стояли столбом. В помещение ворвались пятеро в масках, стреляя поверх голов из автоматов с глушителями. Пули попадали в кирпичную кладку, на головы несчастным посетителям обрушились фонтаны камней и куски штукатурки, раскаленные стреляные гильзы с шипением падали в воду. В зияющей дыре на крыше показались два троса, по ним в помещение соскользнули еще четверо мужчин, тяжелые ботинки на шнуровке шумно расплескивали воду на бетонном полу. Через несколько секунд ошеломленных участников аукциона окружили, а аукциониста и двух его помощников мгновенно разоружили — ни один даже не пытался оказать сопротивления.

Дженнифер в возбуждении вскочила, Том потянул ее вниз.

— Сиди, не высовывайся!

Он поднес бинокль к глазам и принялся изучать обстановку. Нападавшие были хорошо натренированы. Вероятно, бывшие военные: действовали четко и скоординированно. Вооружены до зубов: к поясам подвешены связки гранат, в руках сжимают автоматы «хеклер-и-кох» — версию грозного боевого оружия, используемого обычно элитными армейскими спецподразделениями и десантниками.

Командир маленького, но грозного отряда стоял у подножия лестницы и лающим голосом отдавал команды. Плечи у него были широченные, точно капот легкового автомобиля. Том видел, как этот парень ткнул прикладом в спину какому-то нерасторопному посетителю за то, что тот недостаточно быстро опустился на колени.

Вверху лестницы, в облаке пыли и дыма, возникла еще одна фигура. Человек в черном. Он быстро спустился, молча подошел к помощнику аукциониста, стоявшему на коленях и не выпускавшему серебряный футляр с монетами из левой руки. Мужчина молча взял у него футляр, открыл, проверил, на месте ли содержимое, и положил во внутренний карман куртки.

Кивнул командиру, развернулся и зашагал по лестнице. Аукционист разразился истерическими криками:

— Все вы покойники! Не знаете, с кем связались! Никто не смеет украсть у Кассиуса и цента!

Мужчина в черном поднялся на самый верх, остановился и глянул через плечо на коленопреклоненного аукциониста. Бледное лицо было искажено от гнева, черные напомаженные волосы посерели от пыли и растрепались. Аукционист плюнул грабителю вслед; сгусток слюны угодил на кирпичную кладку лестницы и медленно сполз на пол. Мужчина в черном развернулся и направился вниз, к аукционисту. По-прежнему не говоря ни слова, он выхватил из кобуры блестящий серебристый «зип-зауэр» и прижал к губам аукциониста. Потом медленно начал вдавливать ствол пистолета в рот, пока его кончик не уперся в зубы. Металл разрывал десны, из уголка рта несчастного поползла струйка крови. Но аукционист по-прежнему крепко сжимал челюсти, глядел прямо перед собой застывшим невидящим взором. Вдруг раздался выворачивающий душу наизнанку хруст — человек в черном выбил ему два передних зуба. Аукционист вскрикнул от дикой боли, рот раскрылся, и его мучитель тут же воспользовался этим. Стал вдавливать оружие внутрь, все глубже и глубже, пока спусковой крючок не оказался у самых губ.