Почетный караул - Джеймс Коззенс

В дальнем конце рулежной дорожки несколько рабочих, стоя на передвижной платформе, подновляли яркой желтой и черной краской диагональные полосы большой треугольной розы ветров. На бетонированных площадках перед ангарами возились с машинами механики. Моторы время от времени оглушительно стреляли, звук двигателей то нарастал, то затихал; до вышки доносились звуки, похожие на отдаленный гром.

Прохладный воздух помещения за выпуклыми стеклянными стенами вышки был все время наполнен резкими звенящими звуками и множеством голосов. Не обращая на них внимания, техник третьего класса Андерсон — главный оператор контрольно-диспетчерского пункта — и техник пятого класса Мерфи с интересом смотрели вниз на ту часть самолетной стоянки, которая была видна им в промежутке между ангаром и длинной низкой крышей здания командного пункта.

За несколько минут до этого на летное поле со стороны казарм вошла в ворота походная колонна — что-то около роты. После некоторой неразберихи рота перестроилась повзводно и образовала открытое с одной стороны каре, лицом к стоянке. Послышалась музыка — заиграл негритянский военный оркестр тыловой службы. Музыканты, наряженные в белые шлемы и белые гетры, выстроились тремя шеренгами: восемь труб, восемь флейт, восемь малых военных барабанов. Впереди стоял чернокожий тамбурмажор с жезлом в руке. Примерно в центре открытой стороны каре бестолково толклись офицеры, пытаясь разобраться в меловых отметках и построиться в шеренгу.

Техник Андерсон навела на офицеров полевой бинокль.

— Я знаю того, кто впереди, — сказала она. — Это полковник Моубри.

Рядом, за пультами, глядя на залитое солнцем летное поле поверх передатчиков, приборов и рукояток настройки, сидели техники пятого класса Белл и Келлер. Время от времени они что-то говорили в микрофоны в ответ на несущуюся из динамиков жужжащую разноголосицу.

— Ветер Л-лав, прием… — сказала Келлер.

Неизвестно откуда вдруг возник голос, занудно тянувший с техасским акцентом:

— …На борту самолета находится бригадный генерал Д. Д. Николс, заместитель начальника Штаба ВВС вместе с сопровождающими лицами: бригадным генералом Оливером X. П. Бакстером-младшим, капитаном Джоном Т. Стенхаузом и первым лейтенантом Мейтлендом Дэрроу. Говорит пилот, майор Берт Роджерс. Как поняли…

— Пять-ноль, Оканара-вышка, — сказала техник-сержант Белл. — Список пассажиров получен. Вас уже ждут. Посадку разрешаю. Полоса один-четыре. Будьте внимательны при заходе на посадку — там строится новое здание. Ветер Л-лав, слабый… — Она повернулась к технику-сержанту Андерсон: — Они выходят на третий разворот.

Андерсон взяла телефонную трубку.

— Третий разворот, сэр! — сказала она и положила трубку на место.

— А, вот он, — сказала техник-сержант Мерфи. — Я его вижу. Что у них за машина?

— Си-шестьдесят, «Локхид», дорогуша, — сказала Андерсон.

— Господи, она их все наизусть помнит!

Из динамика донесся мягкий голос диспетчера, работающего на частоте авиабазы в Орландо в пятидесяти милях от Оканары:

— …Разрешаю в направлении Джексонвилла, высота тысяча…

Чей-то возмущенный голос проскрежетал:

— Не понял, не понял. Повторите…

— Повторяю: на Джексонвилл, на четырех тысячах. Прием…

Другой, более громкий и высокий голос произнес:

— …Нахожусь четыре-пять от вышки, дайте контрольную линию…

— … вы же мне передали Р-пять-С-пять. О’кей.

Техник-сержант Келлер пристально вглядывалась в какую-то точку в небе за пределами аэродрома.

— Черт бы его побрал, — воскликнула она. — Опять этот, с запада… — Она взяла в руки микрофон. — Си-семьдесят восемь, в двух милях западнее аэродрома. Я Оканара-вышка. Вы меня слышите? Качните крыльями, пожалуйста. Прием…

Тут же в ответ раздался чей-то голос:

— А если ты меня слышишь, крошка, качни своей вышкой. Я в сорока пяти милях на северо-запад. Си-сорок семь, а не семьдесят восемь. Улавливаешь? Армейский девять-девять-три. Хочу войти в вашу зону.

— Армейский девять-девять-три, — сказала техник-сержант Белл в микрофон. — Говорит Оканара-вышка. Аэропорт закрыт примерно на три-ноль минут. Вам придется подождать. Сделайте левый разворот и идите по кругу. Будьте на связи. Когда аэродром откроют, вы будете вторым на посадку.

Келлер повернулась к Андерсон:

— Он не выполняет команды, а может, просто не слышит! Не понимаю, что он выделывает. Придется, пожалуй, ему посигналить. Как вы думаете?

— Ага, посигнальте, Мерфи, — сказала Андерсон. — Видите? Вон он…

Мерфи наклонила сигнальный прожектор.

— Вы прямо на него наводите, — сказала Андерсон. — Так он не увидит, под таким углом. Дайте ему красный предупредительный и следите за его элеронами и рулем направления. Он качнет рулем, что понял…

— Оканара-вышка, я морской А-один-три…

— А, опять этот парень, — сказала Белл. — Летающая лодка, кажется, из Сэндфорда. Видимо, заблудился; но, по-моему, он просто валяет дурака. Спрашивает, где он находится…

— Ага! Вот он качнул рулем!

— Отлично, пошел в облет. А теперь займитесь си-шестидесятым, детка. Они уже сели, видите? Сейчас будут выруливать на стоянку. Дайте им зеленый свет — короткие вспышки, так, правильно. — Техник-сержант Мерфи, подняв к глазам бинокль, смотрела, как си-шестьдесят движется вдоль ангаров.

— Ой, мне тоже хочется поглядеть, — сказала Белл. — Можно мне взглянуть, когда они будут выходить?

— Ладно. Идите и вы посмотрите, Келлер. Только возьмите с собой микрофон. Ничего, дотянется. Вдруг кто-то выйдет на связь…

Тесно прижавшись друг к другу, они прильнули к выпуклому стеклу вышки.

Прямо под ними Си-60 подрулил к перрону и развернулся к ним боком. Спустя некоторое время двигатели смолкли, дверь кабины открылась.

— На караул! — раздался чей-то резкий голос; первое слово прозвучало совсем тихо, а второе грянуло что было силы. Высокий чернокожий тамбурмажор опустил поднятый жезл; восемь барабанов рассыпались четкой приглушенной дробью; восемь одновременно поднятых труб торжествующе протрубили туш.

— Ой, какой симпатичный! — сказала Андерсон. — Генерал Николс! Если это, конечно, он. Он похож на этого… ну, этого киноактера… вы знаете, такой высокий, спокойный…

Мерфи схватила ее за руку.

— Ой, дайте мне поглядеть, Мона! На одну минутку!

Андерсон отдала ей бинокль.

— А второй — так себе. Я про генерала Бакстера. Кто он такой?

— Понятия не имею! Да у них там пропасть генералов!

— Ну дайте же мне взглянуть! Ну, пожалуйста, Роз…

— Смотрите, они, кажется, будут обходить строй почетного караула…

Два генерала, пожав руки офицерам, стоявшим в короткой шеренге посреди перрона, двинулись к правому флангу взвода почетного караула. Тамбурмажор взмахнул жезлом, и флейты поднялись как одна. Жезл опустился, и они засвистели — пронзительно, сладко и взволнованно, радостным и высоким звуком перекрывая дробь барабанов. В конце такта вступили горны; всего три ноты, но они сразу все преобразили, музыка зазвучала ярко, казалось, играет целый оркестр, и было видно, что тамбурмажор это чувствует и испытывает заслуженную гордость.

— …все выше и выше, к самому солнцу, — торжествующе запела Белл.

Из пустоты эфира знакомый уже голос с упреком произнес:

— Оканара-вышка! Это девять-девять-три. Когда наконец разрешите посадку?

— …Венчает нас слава иль гибель нас ждет, — пела техник-сержант Белл.

Келлер взяла в руки микрофон.

— Армейский девять-девять-три! Говорит Оканара-вышка. На перроне встречают высокое начальство, аэродром закрыт до тех пор, пока не закончится церемония встречи. Я вам сообщу.

— Да пошли они куда подальше, сестренка! — раздался из динамика злой голос. — Они что, забыли, что война идет?

— Армейский девять-девять-три, — сказала Келлер. — Нам приказано докладывать о всех случаях внеслужебных разговоров по радио и о неуставных и непристойных выражениях. Имейте это в виду!

— Будет сделано, крошка! Свободна сегодня вечером?

Келлер с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться, но в микрофон сказала весьма суровым тоном:

— Армейский девять-девять-три! Убедительно прошу вас не занимать канал, иначе мне придется о вас доложить. Конец связи!

* * *

Вслед за джипом военной полиции в сопровождении двух штабных автомобилей они выехали из ворот оканарской авиабазы и поехали по шоссе в сторону АБДИПа. Примерно в полумиле впереди них тащилась колонна квартирмейстерских грузовиков; полицейский джип включил сирену, и ее пронзительные завывания заставили их посторониться.

Справа на заднем сиденье расположился генерал Николс, в центре сидел генерал Бакстер, и слева — полковник Моубри.