Печать Джа - Артем Углов

сильнее вжался в стену, лопатками ощутив шершавую поверхность. Потревоженный мизинец принялся пульсировать и ныть. Тоже мне, нашел время…

Тяжелые шаги раздались внутри комнаты. Гость даже не пытался красться или другим образом скрывать свое присутствие. Он завалился в нумер, словно к себе домой, с трудом переводя дыхание. Запыхался бедолага, с чего бы? С лестницы на второй этаж?

— Долбанный портье… Бран, заканчивай возиться, у нас время… Шеф сказал, чтобы хватали мальчишку и…

В полоске света на полу появилась тень. Она росла и ширилась в размерах, пока ноздри не уловили едкий запах пота, перемешанный с ароматом одеколона.

— Бран? Какого хера…

Пора! Я отлип от стены и шагнул вперед, выкинув руку с ножом. Удар пришлось скорректировать, подняв кисть чуть выше. А все потому, что гость оказался тучным верзилой с массивным тройным подбородком. Вот под него-то лезвие и вогнал. Бил снова, и снова, пока толстяк не захрипел, пустив изо рта красную пену. Он зажал рану, пытаясь заткнуть бьющую фонтаном кровь, и на короткий промежуток времени ему это удалось. По толстым волосатым пальцам заструились темные ручейки, а потом глаза закатились и массивное тело рухнуло на пол. От удара жалобно звякнули баночки гуталина. Что и говорить, обувным кремом запасся на славу, но так ни разу и не воспользовался, продолжая разгуливать в грязных сапогах. Теперь может и не доведется.

Подбежав к окну, я осторожно выглянул наружу. Напротив центрального входа в гостиный двор стояла повозка. И все бы ничего, но подле терся подозрительный тип. Лица толком не разглядеть, лишь огонек папиросы в сгустившихся сумерках.

Конечно, это мог быть случайный извозчик, поджидающий очередного клиента. Вот только чуйка подсказывала, что это далеко не так, и двумя визитерами дело может не обойтись.

Что, дружок, расслабился, размечтался о подвигах в борделе? В итоге оказался загнанным в угол, еще и без порток: грязная одежда осталась за порогом. Наверняка расторопная служанка успела её забрать. И что теперь, бегать по улице голым?

Я бросил взгляд в сторону лежащих тел, прикинув размеры. Толстяк сразу исключался, а вот на счет второго…

Нет… нет времени на переодевания. Новые гости могли оказаться более расторопными, а еще куда более ловкими и менее беспечными, с пистолями вместо ножей. Один раз довелось увидеть, как Гаскинс палил от пояса, не целясь: сразу тремя пулями, выпущенными за короткий промежуток времени. Даже если от одной увернусь, вторую обязательно словлю или голой задницей, или бестолковкой. Нет, надо драпать.

Я подбежал к приоткрытой двери и выглянул наружу. Комка грязной одежды у порога не оказалось, лишь отпечатки подошв на коврике.

В коридоре стояла тишина: не громыхала посуда, не звучали голоса за стенкой. Что и говорить, «Матушка Гусыня» известна отсутствием постояльцев. Перехватив поудобнее нож, я прокрался к лестнице и перегнулся через перила. Стойки отсюда не разглядеть, лишь самый краешек выглядывал из-за стены. За ней была дверь, ведущая в служебные помещения. Именно туда таскали мешки с мусором и тюки с грязным постельным. А еще простая житейская мудрость подсказывала о наличии черного хода. В любом уважающем себя заведении он имелся, а чем «Матушка Гусыня» хуже?

Быстро спустившись по ступенькам, я пересек прихожую. Возле стойки царил беспорядок: по всюду разбросаны бумаги, связка ключей валялась на полу. Дорожка из темных капелек вела в место, за которым обычно стоял дружелюбный портье. Я и пошел по ним, пока не наткнулся на лежащее ничком тело. Что за неудачный день для бедолаги Вишека: сначала от меня огреб, а после неизвестный перерезал глотку.

«Что же такого ты умудрился натворить, чтобы заслужить смерть?»

Портье, в кои-то веки промолчал. На бледном лице вместо дежурной улыбки застыла маска ужаса. Скрюченные в предсмертной судороге пальцы сжимали бумажку. Я опознал в ней банкноту в пятьдесят кредитов. Ту самую с изображением аристократки, которой в тайне любовался. Гордый профиль с чуть приподнятым подбородком, длинные волосы, ниспадающие на плечи. Красивая барышня, а еще ценная…

Я попытался разжать кулак, но жадный Вишек даже после смерти не желал расставаться с деньгами.

«Моё!» — кричал его перепуганный взгляд.

— Треска говяжья, — прошипел я, понимая, что надо валить, но пятьдесят кредитов… Такие деньги на дороге не валяются. Поднес лезвие к окоченевшим пальцам и тут тренькнул колокольчик над входной дверью.

Хорошо, что длинная стойка прикрывала голый зад от любопытствующих взоров. Пока вплотную не подойдешь, не увидишь.

Судя по звукам шагов, посетителей было двое. Они дошли до центра прихожей и остановились.

— И снова Бран, — произнес грубый мужской голос. Я словно увидел его обладателя, как тот недовольно морщится, процеживая слова сквозь зубы. — Сказано же было, работать быстро и аккуратно. Где он до сих пор шляется?

— Режет барончика на лоскутки? — предположил второй.

В ответ послышались ругательства. Длинная тирада на полузнакомом языке: то ли местном наречии, то ли жаргоне. Когда поток слов иссяк, второй осторожно поинтересовался:

— Может проверить?

— Проверь. И заодно предупреди, если барончик в машине кровью изойдет, я его самого на лоскуты порежу.

Что же делать? Что делать… Я застыл, прижавшись голой спиной к стойке. До служебной двери незамеченным не доберусь. Слишком много открытого пространства между столом и лестницей.

Взгляд невольно уперся в тело, распростертое под ногами. Кажется, или мертвый Вишек улыбался? Протягивал пятьдесят крон, зажатых в кулаке: «нате мол, ваша светлость, возьмите».

Ступеньки заскрипели под весом человека. Сейчас второй зайдет внутрь номера и обнаружит трупы. Поднимет шум, начнутся поиски и тогда мне точно несдобровать. Значит, выбора не остается — нужно идти в прорыв.

Поудобнее перехватив рукоять ножа, я рванул в сторону столь желанного служебного выхода. Рванул слишком сильно: мокрые ступни заскользили по полу, и если бы не природная ловкость… Чудом удалось сохранить равновесие, ухватившись за косяк.

Сзади раздался грозный окрик, только кто же станет слушаться. Я рыбкой нырнул в проем и оказался в небольшой комнате с диванчиком. Помещение предназначалось для отдыха работников, о чем свидетельствовали пустые кружки на столе и остатки еды. Сейчас здесь никого не было, лишь фартук служанки, брошенный в спешке на пол.

Оттолкнув подвернувшийся под ноги стул я бросился в единственную дверь. В потёмках налетел на что-то мягкой, и кубарем полетел вниз. Больно ударился коленками, но тут же перекувыркнулся и вновь вскочил на ноги. Это был склад: кругом валялись тюки и мешки, забитые грязным тряпьем. А еще в углу располагалась огромная ванна и механизм, напоминающий вилы, с опущенными вниз лезвиями. В другой раз я бы непременно заинтересовался, но не когда из-за спины