Печать Джа - Артем Углов

толщиною с палец, наспех забитые паклей. Не дом, а развалина.

На дверной звонок никто не откликнулся. Пришлось Гаскинсу идти во флигель за запасной парой ключей.

Внутри особняка царил полусумрак. И без того прикрытые листьями окна оказались плотно задернуты. День на дворе, а её светлость сидит взаперти, боясь показаться наружу, словно бабайка из детской сказки.

На камине толстый слой пыли, дрова свалены в кучу, что за слуги… Ну хоть следы вчерашней пьянки удосужились убрать и то ладно.

— Побудь здесь, а я пока доложусь баронессе, — приказал Гаскинс.

— Уверен?

Рассечённая бровь вояки дрогнула в удивлении.

— Уверен, что стоит тревожить её светлость? — повторил я снова. — Баронессе нужен результат, а не доклады по малейшему поводу.

На лице Гаскинса промелькнула презрительная гримаса. Настолько раздражающая, что пришлось взять себя в руки и попытаться растолковать дуболомному вояке очередную истину:

— Гаскинс, ты отличный стрелок. И пистоль, делающий три выстрела без перезарядки… я такого раньше не встречал. Но все эти чудеса не помогут добыть информации.

— Мнением ворья никто не интересовался.

— Гаскинс, да послушай же… Ты действуешь слишком прямолинейно. На войне это может быть и хорошо, а вот в общении с бродягами становится помехой. Что ты знаешь о жизни городского дна? Отбросы, достойные всяческого презрения? С таким подходом ты ничего добьешься. С людьми надо по-людски.

И снова полный презрения взгляд.

— Гаскинс, ты тупой! — не выдержал я.

Трость орехового дерева поднялась в воздух. Вот ведь треска говяжья, а я забыть успел о её существовании.

— Повтори, — глухо процедил вояка.

— Какую часть конкретно? Про хорошего стрелка или непроходимого тупицу?

Пространство между нами разделял стол. Именно он и помешал Гаскинсу нанести удар, а может избить до бессознательного состояния. Кто знает, что сидело в голове дуболомного вояки.

Пару раз железный набалдашник мелькнул в воздухе, а потом мы принялись бегать кругами. Честное слово, словно забытая игра в салки, только гонялся за мной не ребенок, а взбешённый мужик.

Мы опрокинули кресло, рассыпав фрукты по полу. Уронили статуэтку коня, вставшего на дыбы. А один раз набалдашник промахнулся, и заместо моей головы оставил вмятину на и без того видавшей виды столешнице.

— Повтори! — рычал, впавший в бешенство Гаскинс, и я охотно слушался.

— Тупорылое создание… тупорылый тупарь.

Вены на лбу вояки вздулись от напряжения, шея побагровела. От сердечного удара бедолагу спасло появление баронессы:

— Что здесь происходит? Гаскинс, извольте объясниться.

Тот остановился, и с трудом переведя дыхание, выдавил:

— Виноват.

— Гаскинс, вы же обещали держать себя в руках.

— Виноват.

— Толку от ваших извинений, — баронесса вздохнула. Вошла в комнату и остановилась напротив окна. Тусклый свет упал на лишенное красок лицо хозяйки.

Почему она за собой не следит? Безликое серое платье, явно надетое второпях. О приличной прическе даже речи не шло: растрёпанные волосы напоминали скорее воронье гнездо.

Тонкие пальцы отогнули шторку, и глаза девушки зажмурились от яркого света. Боги, до чего же бледна. Прошлый раз обстоятельства нездорового вида списал на чрезмерное увлечение косметикой. Выходит, ошибался — баронесса от природы обладала белой, почти прозрачной кожей.

— Солнце в зените, — задумчиво произнесла девушка.

Она вообще в себе? Я вопросительно уставился на Гаскинса, но у того на лице не было ничего кроме слепой преданности и готовности служить.

— Как успехи в нашем деле? — поинтересовалась она.

— Работаем.

— Гаскинс, мне нужен монополь. Именно этот и никакой другой… Добудьте его, прошу вас.

— Обещаю, ваша светлость, что приложу все усилия.

Приложит он… Полчаса назад нас едва не прирезали на пороге таверны, а он стоит тут и распинается: «да, моя госпожа… будет исполнено, моя госпожа». Не было больше сил выслушивать бессмысленные диалоги, потому я решил вмешаться:

— Одних усилий недостаточно…

— Твоим мнением никто не интересуется, щенок, — Гаскинс тут же наградил меня злым взглядом.

— Хорошо, пускай будет щенок… делайте, что хотите, — пожал я плечами. — Засим считаю наше небольшое соглашеньице расторгнутым. Госпожа баронесса, всего наилучшего.

Но не успел сделать и шагу, как из кармана Гаскинса показался знакомый ствол.

— Куда это ты собрался?

— На выход.

— А ну стоять.

— Иди в жопу, Гаскинс.

— Ах ты ж…, да я тебя, щенок, — щегольские усики задергались.

— Стреляй! Один хрен с тобой убьют, так какая разница.

Сжимающая пистоль рука, вытянулась в мою сторону. Я замер и с неожиданным хладнокровием уставился в темное дуло. Отчего-то был уверен, что все обойдется, так оно по итогу и вышло.

— Прекратить!

— Ваша светлость, позвольте…

— Тебя это тоже касается, Гаскинс! Ведёте себя, словно мальчишка. Неужели и без того мало проблем, — длинные пальцы принялись усиленно тереть виски. — Боги, до чего я устала.

— Прошу простить за несдержанность, ваша светлость, — мужчина склонил голову в полупоклоне. Что же касается меня — сроду Сига из Ровенска манерами не отличался. Не имел привычки кланяться: ни богам, ни господам, потому и остался стоять, засунув руки в карманы.

Баронесса наконец пришла в себя. Отняла руки от головы и посмотрела в мою сторону:

— Тебя не устраивает мой компаньон?

Компаньон, о как… Понять бы, что еще это значит.

— Не устраивает.

— И чем конкретно, позволь спросить?

— Кажный должен заниматься своим делом. Пекарь — печь пироги, Гаскинс — охранять вас, а я — ходить по кабакам и говорить с нужными людьми.

— С отбросами.

— Можно обзывать их, как угодно, только сути дело это не меняет. Гаскинс, ты раздражаешь людей одним своим присутствием, не говоря уж о манере общения. Нас скорее прирежут, чем согласятся помочь.

— Хорошо, — недолго думая, согласилась девушка, — тогда я пойду с тобой.

— Исключено, — в один голос возмутились мы.

— Баронесса, одну вас не отпущу, — принялся горячо убеждать Гаскинс. — Вы даже не представляете, какой в порту клоповник.

— Почему же одна, со мной пойдет Сигма.

— Сига, — поправил я, но вновь остался не услышанным.

— Вы хотите довериться мошеннику и плуту?! Да будь моя воля, я бы на порог дома его не пустил, а лучше запер в подвале.

— Будь ваша воля, вы бы и меня заперли, — девушка уставилась в окно. И чуть тише добавила: — я и без того никуда не хожу.

Возникла неловкая пауза, которой я решил воспользоваться.

— Баронесса, в кои-то веки соглашусь с Гаскинсом. Нечего вам делать в нижней части города. В припортовый кабак не каждая шлюха зайти отважится, а вы так и вовсе дама благородная.

— Сомнительное сравнение, — девушка грустно улыбнулась. — Тогда какие будут предложения?

— Во-первых, мы пересмотрим ранее достигнутое соглашение. Вчера малясь перебрал… короче, тысяча крон к концу недели не устраивает. Мне еще харчиться нужно.

— Сколько?

— Две.

— Хорошо.

— Авансом.

— Будет авансом.

Я запнулся, не