Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как только она ушла, я сказал:
— Ты остаешься здесь.
— А ты куда? — спросил Джейк.
— Неважно. Просто ты остаешься.
Я вышел через заднюю дверь. Позади нашего дома была маленькая лужайка. Когда мы сюда въехали, на ней паслись две лошади. Лошадей увели, но здесь по-прежнему рос бурьян, сквозь который кое-где пробивались дикие маргаритки и луговой клевер. Дальше, за деревянным забором стоял дом, старое желтое строение, окруженное ивами. Я прокрался сквозь бурьян. Словно наемный убийца, выслеживающий жертву. Приблизился к серому забору, кое-как сколоченному из кривых досок, которые наотрез отказывались друг с другом смыкаться, и приник глазом к одной из щелей.
Дом принадлежал Эйвису и Эдне Суини. Эйвис работал на элеваторе на окраине Равнин. Он был худой, словно зубочистка, с большим кадыком. Эдна была блондинка с огромной грудью, похожей на нос авианосца. У Суини был миленький дворик с множеством цветов, за которыми ухаживала Эдна. Для работы она надевала тесные шорты и маечку, с трудом вмещавшую ее груди. Не помню, как именно открылись мне прелести Эдны Суини, но тем летом я провел много времени, прильнув глазом к щели в заборе и наблюдая, как она, вот так одетая, склонялась над клумбой.
В то утро Эдна Суини не возилась с цветами, зато устроила стирку. На веревке, помимо прочего, висели огромные лифчики и кружевное белье, принадлежавшее явно не Эйвису. Я не слышал, как сзади подошел Джейк. Почувствовав на плече его руку, я подскочил.
— Господи, — сказал я.
— Поминаешь Господа всуе.
— Что ты здесь делаешь?
— Что ты здесь делаешь?
— Ничего, — Я схватил его и попытался развернуть лицом к нашему дому. — Пошли.
Он стряхнул мою руку и приложился глазом к забору.
— Черт побери, Джейк.
— Не чертыхайся. На что ты пялишься?
— Ни на что.
— Ты пялишься на ее белье.
— Ладно, я пялюсь на ее белье. Ты тоже пялишься на ее белье.
Он слегка повернул голову, чтобы лучше было видно.
— Пошли. — Я с силой дернул его за рукав. Джейк не шевельнулся, но шов на плече его пиджака лопнул с душераздирающим треском. — О, Господи…
Джейк выпрямился.
— Поминаешь…
— Я знаю, что я сказал. Дай посмотреть.
Я развернул его и оглядел, оценивая нанесенный ущерб. По правде говоря, обстоятельства этого происшествия объяснить было трудновато. Поэтому говорить правду — не резон. Но удастся ли соврать, зависело от Джейка, вот в чем вся проблема. Даже если я заставлю его поддакивать какому-нибудь дурацкому рассказу, он будет жутко заикаться и мямлить, так что наша вина быстро вскроется.
Джейк вытянул шею, чтобы лучше разглядеть прореху.
— У нас будут не-не-неприятности.
— Не будут. Скорей.
Я кинулся бегом по лужайке через бурьян, дикие маргаритки и луговой клевер, Джейк за мной. Мы влетели в заднюю дверь и поднялись в родительскую спальню. Я достал из шкафа мамину шкатулку со швейными принадлежностями, выбрал моток коричневых ниток. Обкусил длинную нитку и вдел в иголку.
— Давай пиджак, — сказал я и принялся за работу.
Я был бойскаутом, но не слишком хорошим. Сама идея, что надо быть порядочным и добросовестным, бережливым и смелым, чистоплотным и благочестивым, мне нравилась, однако прилагать усилия для поддержания столь высоких добродетелей мне не особо хотелось. Но кое-чему стоящему я все-таки выучился. Например, необходимому для скаута умению ставить заплаты. С иголкой средней толщины я управлялся вполне сносно. Я наскоро заштопал прореху, и, если не вглядываться, было почти незаметно.
— Вот, — сказал я и подал пиджак Джейку.
Джейк скептически оглядел пиджак, надел его и просунул палец в просвет между стежками.
— Все равно по-по-порвано.
— Все будет хорошо, если туда постоянно не тыкать.
Я поставил мамину шкатулку со швейными принадлежностями обратно в шкаф и взглянул на часы на прикроватной тумбочке.
— Надо поторапливаться. Служба вот-вот начнется.
В мае моей сестре Ариэли исполнилось восемнадцать, в июне она окончила нью-бременскую среднюю школу, а осенью планировала поступать в Джуллиард. Когда мы с Джейком вошли в церковь, она сидела за органом и играла что-то прекрасное и скорбное — похоже, Генделя. На скамьях уже было полно народу. Мы знали почти всех — члены общины, друзья семьи, соседи. Многие, регулярно приходившие в церковь к моему отцу, не были членами общины. Не были даже методистами. Они приходили, потому что другой церкви на Равнинах не было. Мы с Джейком устроились на дальней скамье. Мать сидела прямо возле того места, где обычно размещался хор. Поверх черного платья на ней была красная атласная мантия. Она внимала игре Ариэли и рассматривала витраж в западном окне с таким же отрешенным видом, с каким, бывало, сидела за кухонным столом, призывая вдохновение. В игре Ариэли было что-то помимо музыки. По сей день, слушая некоторые пьесы, я представляю себе, как пальцы моей сестры творят дивную музыку — подобно тому, как Бог творил крылья бабочек.
Перед алтарной оградой стоял гроб, усыпанный цветами. В церкви пахло лилиями. В первом ряду сидели родители Бобби. Они были немолодыми людьми — Бобби поздно появился в их жизни. Я видел, какой любовью и нежностью они его окружали. Теперь они сидели рядом, положив руки на колени, и потерянно смотрели поверх гроба на золоченый крест над алтарем.
Моего отца нигде не было видно.
Джейк наклонился ко мне.
— Он тут?
Я понял, о ком он.
— Да.
Пока не погиб Бобби, я не особо задумывался о смерти. Но когда я представил, как он лежит в этом гробике, меня охватило замешательство. В небесный рай я не верил, поэтому вопрос, что стало с Бобби Коулом, озадачивал меня и пугал.
В церковь вошел Гас. По нетвердой поступи было ясно, что он пьян. Одет он был в свой лучший наряд — черный костюм из секонд-хенда. Галстук был повязан криво, рыжие волосы на затылке стояли торчком. Он сел на скамью по другую сторону прохода и, кажется, не заметил нас с Джейком. Он уставился на гроб Бобби, и я слышал, как
- Том 2. Пролог. Мастерица варить кашу - Николай Чернышевский - Русская классическая проза
- Аркадия - Лорен Грофф - Русская классическая проза
- Проклятый род. Часть III. На путях смерти. - Иван Рукавишников - Русская классическая проза
- СПб & т п - Андрей Левкин - Русская классическая проза
- Сеть мирская - Федор Крюков - Русская классическая проза
- Товарищи - Федор Крюков - Русская классическая проза
- Офицерша - Федор Крюков - Русская классическая проза
- Ратник - Федор Крюков - Русская классическая проза
- Жизнь - Надежда Лухманова - Русская классическая проза
- Один - Надежда Лухманова - Русская классическая проза