Спартанец - Валерио Массимо Манфреди

и была река Марсиас. Весело смеясь и радостно крича, дети побежали к реке, побросали одежду, корзинки, мешки и прыгнули в воду. Тем временем взрослые поднялись ко дворцу и вскоре были допущены в атриум. Клейдемоса отвели в ванную, помыли, одели и наконец привели к Артабазу. Сатрап восседал на груде подушек. Увидев гостя, он встал и подошел к Клейдемосу.

– Приветствую тебя, о спартанский гость, – сказал он по-гречески. – Мы рады видеть тебя в этом доме. Надеюсь, благородный Павсаний пребывает в добром здравии.

– Он здравствовал, когда я отправлялся из Византия два с лишним месяца тому назад, – ответил Клейдемос с поклоном. – Сейчас, однако, он находится в Спарте.

– В Спарте? – переспросил сатрап с удивленным и недовольным видом. – Я полагал, что он не покинул Византий. Присядь, ты, наверное, устал, – добавил он и указал на мягкую подушку из шерсти, лежавшую на голубом ковре. Клейдемос не без труда принял неудобную позу, расправляя между ногами персидский плащ.

– В Спарте могли возникнуть подозрения, и царь не хочет способствовать распространению опасных слухов. Он убежден в том, что доказательств против него быть не может, что ему попросту завидуют. Его образ жизни в Византийской империи несколько отличался от спартанских обычаев и мог дать эфорам и старейшинам повод вызвать его. Они боятся чрезмерного усиления власти царей и ищут повода, чтобы оклеветать Павсания. Царь, однако, уверяет, что скоро освободится от текущих дел и вернется в Византий, где я смогу передать ему твои слова… или слова великого царя.

Артабаз выслушал Клейдемоса, приглаживая седые усы, затем сказал:

– Великий царь передает Павсанию: «Приветствую тебя. Свидетельство твоей дружбы глубоко тронуло нас. Ты освободил многих дорогих нашему сердцу людей, бывших в плену у твоих воинов. Мы готовы считать тебя союзником во всем и обещаем оказать любую помощь, будь то деньгами или иным способом. Что касается просьбы о женитьбе на одной из наших дочерей – мы согласны и ждем от тебя вестей о дальнейших действиях. Впредь ты будешь передавать свои послания сатрапу города Даскилейон в провинции Кария. Твои посланники смогут легко добраться туда из Византия».

Клейдемос ответил:

– Я запомнил твои слова и передам их в том виде, в каком ты их произнес.

– Очень хорошо, – сказал сатрап, – но скажи, как намеревается действовать Павсаний?

– В первую очередь, – ответил Клейдемос, – он должен избавиться от всех подозрений эфоров и старейшин. Эти органы власти относятся к нему с недоверием, потому что победа при Платеях подарила ему огромный успех.

Клейдемос увидел на лице Артабаза легкое, но заметное раздражение и понял, что не стоило затрагивать эту тему. Он тут же продолжил:

– Павсаний управляет флотом Пелопоннеса и войсками, охраняющими проливы, а также выполняет функции регента при юном царе Плейстархе, сыне Леонида. Как правило, эфоры и старейшины провоцируют конфликты между царями, чтобы усилить их соперничество и укрепить свою власть. Сейчас же Павсаний, по сути, принимает все решения самостоятельно. В своих руках он сосредоточил огромную власть, и одного этого достаточно для возникновения подозрений и недоверия. Очевидно, эфоры и старейшины просто пытаются найти предлог для предъявления обвинения. Мне, по крайней мере, так кажется. Павсаний производит впечатление уверенного в себе человека, и он может рассчитывать на поддержку равных: воины восхищаются его умом и воинской доблестью. Поскольку именно цари ведут их в бой, равные обычно испытывают больше доверия к ним, нежели к советникам и старейшинам.

Клейдемос говорил, а Артабаз расхаживал взад-вперед по залу. Вдруг он остановился и обратился к собеседнику:

– Необходимо действовать как можно быстрее. Сейчас наш союзник находится в зените власти, но, если Павсания в чем-либо обвинят или отстранят от командования армией, нам придется поменять планы. Как тебе известно, в Афинах сложилась весьма непростая ситуация. – (Клейдемос ничего не знал об этом, но кивнул в знак согласия.) – Афинского флотоводца Фемистокла, который разбил наш флот при Саламине, прогнали из родного города. Сейчас он в изгнании. – (На лице Клейдемоса едва не отразилось сильнейшее удивление, но он успел совладать с собой.) – Возможно, желание отомстить неблагодарной родине когда-нибудь побудит Фемистокла стать нашим союзником. Сюда ты ехал без особой спешки, потому что знал, что Павсаний вернется в Византий к началу осени. Однако на обратном пути тебе придется поспешить. Если Павсанию удастся вернуться раньше, ты будешь ждать его в Византии, чтобы немедленно передать мои слова. Потом ты сразу свяжешься с сатрапом в Даскилейоне. Позаботься о том, чтобы ни одна душа не знала о твоем путешествии. Ты прибыл со слугой. Мы не можем рисковать тем, что он проговорится и поставит весь план под угрозу провала. Я могу сам все устроить и выдать тебе нового слугу или женщину, если хочешь, красивую девушку. Или ты предпочитаешь юношу? – вежливо спросил сатрап.

– О нет, господин, – быстро ответил Клейдемос, – это слишком роскошно для меня, так можно вызвать подозрение или зависть моих товарищей. Лучше не привлекать внимания. Я сам позабочусь о слуге, когда прибуду на побережье. У меня уже есть распоряжение царя на этот счет.

– Как угодно, – ответил сатрап. – Позволь предложить тебе наше гостеприимство. Отдохни несколько дней, прежде чем отправиться в путь.

Клейдемос с удовольствием принял приглашение. Ему было интересно посмотреть, как живут люди, которых греки называли «варварами».

Дворец оказался гораздо красивее всего, что Клейдемос когда-либо видел в Греции или Азии. Лахгала поселили в помещениях для рабов, а Клейдемосу отвели красивую спальню на верхнем этаже дворца. Окна этой комнаты выходили на восток и запад, и по ночам ее охлаждал приятный ветерок.

Когда солнце стало клониться к закату, Клейдемос отужинал с Артабазом, наслаждаясь изысканными яствами и разнообразными блюдами из жареной дичи с душистыми травами. Особенно его поразила огромная птица, которую подали к столу, украсив длинными радужными перьями с ее хвоста. В верхней части перьев помещался большой зеленовато-голубой глаз, переливавшийся радужными цветами при малейшем движении. Заметив изумление гостя, сатрап приказал слугам привести живую особь птицы, чтобы Клейдемос мог рассмотреть ее поближе. От великолепия этого яркого животного спартанец утратил дар речи: шея и грудь птицы были ярко-синего цвета, а хвост достигал в длину почти двух локтей. Но при всей своей красоте птица издавала на редкость отвратительные крики. Клейдемосу поведали, что ее привезли из далекой Индии, самой восточной провинции великого царя, за которой, как известно, простирается бесконечный океан.

Затем ему показали вторую птицу. Она была не такой крупной, но ее оперение было еще богаче и ярче: золотистое, пурпурное, черное и белоснежное. Клейдемос узнал, что на эту птицу охотились фасийцы – северное племя, получившее свое название от реки Фасис, которая берет свое начало в высоких горах Кавказа и впадает в реку Понт. Когда сотрапезники отведали