Друзья кругом враги - Дженнифер Линн Алварес

наши имена, мы отвечаем, заверяем, что больше в сарае никого нет, и выходим, положив руки за голову.

Меня мгновенно кидают на землю, заворачивая руки за спину, и надевают наручники. Незнакомый полицейский наклоняется надо мной, прямые волосы спадают ему на лоб.

– У тебя серьезные проблемы, Хили. – Он рывком ставит меня на ноги.

Ли тоже здесь, она опрашивает Джессику, интересуется, когда та приехала к реке и знает ли что-нибудь о нападении на Брендона. Моя девушка отвечает заикаясь.

Другой полицейский зачитывает мне права, и его голос эхом раздается в тихом лесу:

– Вы арестованы за нападение и избиение Брендона Рида. У вас есть право хранить молчание…

Когда он заканчивает, вступает Ли:

– У меня для тебя новости, Джейк. Сегодня вечером мы нашли Тиган Шеффилд.

– О господи! – вскрикивает Джессика.

От огромного облегчения я оседаю на землю. Какое счастье, они нашли ее.

– Хорошо, это хорошо.

Мужчина-коп пучит глаза:

– Ничего хорошего, Джейк. – Он ведет меня в полицейскую машину.

Ли берет с Джессики обещание, что та поедет сразу домой, и отпускает ее. Меня увозят. В пути все молчат, и я бесшумно плачу, когда понимаю, что Ли сказала мне не все.

Она сообщила, что полиция нашла Тиган, но не уточнила, живой или мертвой.

Глава 39

Джейк

Позирование для фотографий, которые будут вклеены в дело, напоминает съемки для школьного альбома. Мне улыбнуться или получится слишком жутко? Повернуть голову? Оказывается, что им все равно, лишь бы я не шевелился.

Я в колонии для несовершеннолетних преступников в шестнадцати километрах от Кристал-Коув. Процедура оформления длится целую вечность, потому что сотрудников не хватает и нужно ждать дневную смену. Около семи утра меня наконец обыскивают, снимают отпечатки пальцев, фотографируют синяки на лице и ссадины на костяшках пальцев, заставляют принять душ и выдают набор дешевой одежды и постельного белья.

– Тебе нужно позвонить родителям, но сначала можешь поесть, – говорит надзиратель, слыша, как у меня урчит в животе во время дактилоскопии. Он отводит меня в мужское отделение, показывает мою камеру и ведет в столовую.

Заключенные приходят в возбуждение, когда видят нового человека в своих владениях. Многие принимают угрожающие позы или с любопытством пялятся на меня, но после нескольких похабных шуток и оценивающих взглядов вроде бы принимают. Два парня постарше подвигаются, чтобы я мог сесть с ними за стол, и атакуют вопросами, за что меня загребли, но я уклоняюсь от ответов. Я был уверен, что тут из меня мигом вышибут весь дух, так что все не так уж плохо.

Вскоре после завтрака надзиратель ведет меня звонить маме. Я набираю номер, чувствуя напряжение внутри. Она очень расстроится.

Как и ожидалось, едва я поздоровался, мама набрасывается на меня с упреками:

– Ты не пришел вчера ночевать. Я так испугалась, Джейк! Что происходит? Почему ты подрался с Брендоном? Это из-за Тиган? У тебя нет травм?

– Мама, все нормально. Мы просто сцепились.

Внезапно она начинает плакать. Я объясняю ей про Брендона и заверяю, что не пострадал, по крайней мере ощутимо. Она берет себя в руки.

– Я понимаю, ты злишься, Джейк, и, наверно, чувствуешь беспомощность, но каждое решение, которое ты принимаешь, приносит только вред. Ты не можешь справиться с яростью. – Она снова всхлипывает. – Что мне делать? Я хочу помочь, но не знаю как.

Я откашливаюсь. Что тут ответишь?

– Я хренов неудачник. Прости.

– Не надо так! – Некоторое время она молчит. – Не говори ни с кем без адвоката, ладно? Будет только хуже. Я найду тебе хорошего защитника.

– Не трать деньги. Я воспользуюсь адвокатом, назначенным судом.

Следует еще одна длинная пауза, потом мама говорит:

– Не уверена, что мы можем рассчитывать на бесплатного.

– Почему? У нас ведь ни гроша за душой, разве нет? – Мама зарабатывает на один доллар больше прожиточного минимума.

– Ты можешь перестать препираться и позволить мне быть матерью? Тебе предъявили обвинение в… – судя по звуку, она мнет в руках лист бумаги, – нападении из засады, избиении и нанесении тяжкого вреда здоровью. Скорая увезла Брендона в больницу, Джейк. Хороший адвокат означает разницу между возвращением домой и… заключением на месяцы.

Я слышу, как открывается и закрывается холодильник, и жалею, что меня нет дома с ней, Коулом и Отисом. Мама цокает каблуками по полу. Она говорит:

– Мы платим за дом с отцовской страховки, так что я могу занять деньги оттуда. Только не разговаривай с полицией. Тебе нужна профессиональная помощь. Обещаешь?

Я стискиваю зубы. Ни за что не позволю маме снимать деньги со счета, предназначенного для оплаты дома. Отец настаивал, чтобы на жилье шли деньги, полученные за страхование его жизни, чтобы у нас был дешевый, но безопасный дом. Оставшиеся деньги переводились на счет в банке, но у мамы сдохла машина и нужно покупать новую. Кроме того, спортивные занятия и продленка Коула стоят дорого, поэтому мама каждый месяц залезает в сбережения. Она не может позволить себе кредит.

Надзиратель подает мне знак заканчивать.

– Слушай, мама, мне пора.

– Джейк…

– Люблю тебя. – Я вешаю трубку.

Знаю, она все равно наймет адвоката, и, стараясь предотвратить это, говорю надзирателю, что хочу поговорить с детективом Андервуд прямо сейчас. Не откладывая.

* * *

Через сорок пять минут я сижу в местной комнате для допросов.

– Снимите наручники, – приказывает Андервуд, и надзиратель расстегивает браслеты у меня на запястьях.

Ли еще на дежурстве и присоединяется к нам. Нельзя сказать, что выглядит она неприветливо, но и не улыбается.

У Андервуд ее обычное закаленное в боях выражение лица.

– Доброе утро, Джейк. Слышала, ты решил поговорить?

Я медленно киваю, размышляя, не ожидает ли она признания по поводу Тиган, потому что я собираюсь говорить только о Брендоне.

Детектив повторяет формальности, которые произносила накануне, объясняя, что допрос будет фиксироваться. Она подтверждает под запись, что я добровольно отказался от права на адвоката и от присутствия родителей и что в семнадцать лет мне позволено самому принимать подобное решение. Я вслух подтверждаю свое решение, чувствуя подступающую тошноту.

– Джейк, тебя арестовали за избиение Брендона Рида, и мы еще до этого дойдем…

– Нечего тут доходить. Я признаю свою вину. Можно ускорить процесс?

– Ты уверен, что тебе не нужен адвокат? – спрашивает Ли, быстро моргая темными глазами. – У тебя есть право на его присутствие.

– Мы поставили Джейка в известность, и он отказался, – ворчит Андервуд и что-то отмечает в своих записях. – Скоро мы попросим тебя написать письменное признание, но сначала давай поговорим о деле Шеффилд. Офицер Ли сообщила тебе, что мы нашли