Друзья кругом враги - Дженнифер Линн Алварес

к его комнате.

Когда я открываю дверь, в нос ударяет его запах, и сердце наполняется воспоминаниями.

– Джейк, – шепчу я и протягиваю руки к большому телу, лежащему на кровати. – Джейк!

Лицо лижет мокрый язык. Отис! Я включаю лампу и отмахиваюсь от знаков внимания приставучего лабрадора.

– Отис, ш-ш-ш!

Когда пес успокаивается, я оглядываюсь и вижу, что любимые шлепанцы Джейка и бумажник, который он держит на столе, исчезли.

Сейчас вечер пятницы, и мной овладевает приступ ревности. Где же он?

Я включаю «Снэпчат» и, обнаружив Джейка на карте, замираю. Он в Чериш-Хайтс – там, где живет Тиган. Я звоню ему – срабатывает автоответчик. Что Джейк еще задумал?

Глава 37

Джессика

Вернувшись в машину, я обновляю карту в «Снэпчате» и вижу, что Джейк уже не в Чериш-Хайтс, а далеко в лесу. Я снова звоню ему, и на этот раз он отвечает, часто дыша:

– Джессика?

– Где ты? Что ты делаешь?

Слышен звук быстрых и шумных шагов, в трубке свистит ветер.

– Я подрался с Брендоном, – говорит он. – Его мама вызвала полицию, и я смотался.

– Ты бежишь от полиции? Джейк, слушай, это…

– Меня посадят, Джесс! – Шаги замедляются, и он останавливается, чтобы перевести дыхание. – Думаешь, я дурак, да?

– Я такого не говорила.

Эмоции душат его.

– Но это правда. Я бегу по лесу в гребаных шлепанцах и не знаю, куда деваться. Проблем все больше, а я совсем-совсем не хочу в тюрьму. – Он начинает плакать. – Если я действительно убил Тиган, я сдамся, клянусь, но понимаешь… я не верю, что сделал это. Я просто хочу, чтобы кто-нибудь рассказал мне долбаную правду о той вечеринке. – Голос у него надламывается.

Я завожу машину.

– Не двигайся с места. Я еду за тобой.

Джейк шумно втягивает воздух.

– Сиди дома, Джесс. Я не хочу, чтобы ты тоже попала в беду.

– Я уже в пути. – Выезжаю из нашего квартала и разгоняюсь, переключив Джейка на громкую связь. – Ты около реки, так что встречаемся у старых качелей, хорошо?

– Джесс…

– Жди меня там. – И я отключаюсь.

* * *

Через пятнадцать минут я сворачиваю с шоссе и ставлю машину под огромным дубом, надеясь, что густая крона спрячет ее от глаз полицейских, если они будут проезжать мимо. Нетвердо ступая по камням подошвами ботинок, я нахожу потайную тропинку, которая ведет к качелям, где мы тусовались в средней школе.

Тропа змеится между секвойями в направлении реки. Воздух здесь густой, тяжелый и теплый, что необычно для побережья. Над головой бегут облака, из-за них сияет месяц, создавая серебристые потоки света. Пока я спускаюсь к Джейку и качелям, мое разбитое сердце стучит чуть быстрее, чуть сильнее.

Обнаружив, что Маркус затаился, не умер и не отправился на каникулы, я сразу посмотрела на ситуацию иначе. Может, Джейк в самом деле ни в чем не виновен – кроме, конечно, измены.

Поначалу легко было подозревать его. У Джейка оказался телефон Тиган, и он пообещал отомстить ей и ее друзьям за злую шутку. Но Джейк даже кексы не может испечь, не испортив их. В конкурсе «Лучший кандидат на роль козла отпущения» или «Самый доверчивый старшеклассник» он победил бы с большим отрывом. Похоже, кто-то просто пытается оклеветать его, и возможно, это Маркус.

Предположение, что я напрасно подозревала Джейка, заставляет меня целиком пересмотреть наши с ним отношения. К тому времени, когда я добираюсь до качелей, слезы угрожают хлынуть из глаз водопадом, потому что ведь и я была не полностью честна с ним.

– Джессика! – окликает он.

Сначала я его не вижу, но вот он, стоит у края воды, сгорбившись, как бродяга. Грязь, паутина и липкая кора секвой пристали к его одежде. Щеки пылают, а глаза прожигают меня из-под полуприкрытых век. Он перестает трястись, только когда смотрит на меня.

Чем ближе я подхожу, тем больше тревожусь. Костяшки пальцев у него ободраны, и на них запеклась кровь, лицо снова распухло, но я не боюсь Джейка – я волнуюсь за него. Если он невиновен, то дерется, прогуливает школу и бегает от копов от испуга, а не от желания уйти от ответственности. Если он невиновен, ему пришлось терпеть ложные обвинения и публичное унижение без чьей-либо поддержки, даже моей. Если он невиновен, это объясняет, почему он в таком ужасе и отчаянии, почему ведет себя так неразумно. Как же я раньше не сообразила?

Джейк смотрит мне в лицо, и глаза у него разгораются. В этот миг сгущаются тучи и гремит гром. Теплый дождик капает ему на плечи, течет по лицу, фуфайка темнеет. Он идет по берегу мне навстречу, пока мы не приближаемся друг к другу. Я касаюсь кончиками пальцев его жуткого, избитого лица, и горло перехватывает.

– Как ты?

Он облизывает губы.

– Теперь хорошо.

– Родители убьют меня, если узнают, что я была здесь.

Он подходит ближе, и я чувствую жар, исходящий от его влажной кожи.

– Думаю, они убьют меня, а не тебя.

Он морщит лоб, когда улыбается, но взгляд остается сосредоточенным, пронзает меня насквозь, и мысли у меня разбегаются.

Мир вокруг нас сжимается и ограничивается пространством, куда достигает наше дыхание. Влажная фуфайка облепляет мускулы Джейка, и от этого у меня быстрее колотится сердце. Я скольжу кончиками пальцев по его плоскому животу и забираюсь ему под футболку, ощущая горячую и мокрую кожу.

– Джесс, – шепчет он дрожащим голосом.

Я соскучилась по нему, хочу его, и пусть я еще не полностью простила Джейка, остатки самообладания крошатся.

– Иди ко мне, – тихо зову я.

Он моргает и вдруг подхватывает меня на руки. В животе у меня порхают бабочки, и я отбрасываю все, что нам пришлось пережить. Он разворачивает меня лицом к себе и зацепляет мои ноги вокруг своей талии.

Наши губы встречаются, и мы целуемся, словно в первый раз, с закрытыми глазами, – жадные губы, любопытные языки. Джейк крепко обнимает меня, и по коже пробегают мурашки. Наши тела идеально подходят друг другу, как и всегда, и, когда я сжимаю его в ответ, он улыбается мне в щеку. Я не ожидала, что мы настолько совпадем, словно никогда не разлучались, но это происходит, и теперь я не хочу останавливаться.

– Пойдем в сарай, – говорю я, удивляясь, какой хриплый у меня голос.

Сарай – маленькое заброшенное строение, которое школьники обустроили для тусовок. Там есть складные стулья, карточный столик, занавески и подушки, переносные холодильники, граффити на старых деревянных стенах и большой диванчик у окна, где могут уместиться двое. Существует только одна