Капля духов в открытую рану - Катя Качур

и душат, душат… – Славочкин голос сорвался на слезы.

– Клюев, ты че? Не бывает у тебя плохих нот. Ты ж этот, юный гений, гордость нашей школы, будущее страны.

– Издеваешься?

– Нет. Просто ты стремишься к совершенству, а твое внутреннее «я» тебя критикует. Вот оно и душит.

– Ты права, Кречетова. Я очень требователен к себе. В отличие от тебя… – Он засмеялся и ущипнул ее за колено.

– Да иди ты…

Похоже, Славочка навсегда избавился от «плохих» нот. Дама в Герлене выстрелила, как пробка шампанского, после того как он сыграл последнее легато и в один миг с оркестром снял смычок. Взорвалась и остальная публика. Объявили антракт, Ася отдала бинокль.

– Правда ведь, что он бесподобен? – возбужденно спросила надушенная дама.

– Вам хотелось бы его трахнуть? – Ася увидела ее несимметричный анфас.

– Что? Как вам не стыдно? – Глаза дамы выкатились наружу.

– А мне хотелось бы. Всего доброго.

Она не осталась на второе действие, Герлен ее утомил, а Славочкино величие придавило к плинтусу. Но желание отдать мемуары Дарьи Сергеевны лично в руки сыну теперь не подвергалось сомнению. Дел было много. Ася расшифровала всю запись и теперь сидела как перед корзиной с мелко-разорванным листом бумаги, пытаясь по махровым краям определить места стыковки.

На новой работе она попала в самый низ иерархии. Вышестоящих начальников было не меньше четырех, все они, моложе тридцати, отдавали взаимоисключающие указания, любили казнить, прилюдно высмеивали ошибки и огрехи, подставляли друг друга и окружающих, часто указывая место на шестке.

– У нас принято ставить кавычки «елочкой», а не «лапками». Ты работаешь уже месяц и никак не можешь это запомнить, – говорил юный худощавый Илья, повадками и сленгом напоминавший Никусю. – И не забывай, над «ё» мы не ставим точек.

Он правил Асины тексты, вырезая фразы, меняя местами слова и предложения так, будто отпиливал кусочек ножки у стула – равновесие терялось, стул падал и был уже мало функционален. Исправленных вариантов Ася стыдилась, поначалу спорила, но потом махнула рукой – благо ее фамилии под материалом не стояло, на сайт и листовки тексты выходили безымянными, а друзьям о своей работе она не рассказывала. Огромным плюсом были свободные часы в течение дня и возможность, не отходя от компьютера, заняться свои делом – «писать» Дарью Сергеевну и шерстить виртуальные барахолки в поисках ароматов в ненасытную коллекцию.

– Во флаерах мы пишем «дизайн разработан», а брошюрах «над дизайном работали», запомни уже! – кричал Илья из соседнего кабинета.

– Ладно, – лениво отбивалась Ася, смирившись с тем, что жизнь по-прежнему тычет ее носом в мушку на стекле и шипит: «Смотри, сука, на муху, а не на горизонт. Горизонты не для тебя, смотри на муху, сука!»

Мушка, уже раздавленная, распласталась по окну и в целом являлась метафорой Асиной жизни.

Текст был готов. Ася решила перепрыгнуть саму себя и заплатила Феде, монтажеру, за то, чтобы он склеил звуковую дорожку из разнолоскутной записи – по кодам, которые она расписывала еще неделю. Она представила, что Славочке будет приятно слышать в наушниках голос матери по пути на работу или в аэропорт. Ну а после смерти Дарьи Сергеевны (все же дай ей бог здоровья) он будет заливаться слезами и передаст запись своим детям и внукам, если кто-то отважится ему их родить.

Ася позвонила Сайгонскому, спросила, как быть с готовым материалом. Он сам предложил связаться со Славочкой лично и дал его телефон. Вспотевшей рукой Ася написала Клюеву в Ватсап официальное сообщение, не называя своей фамилии, и убрала с аватарки фотографию. Она почему-то была уверена, что Дарья Сергеевна не рассказала сыну о том, кто именно приезжал записывать интервью. Ответ появился сразу: «Занят. Приглашу вас позже». Ася выдохнула. Она боялась этой встречи, потому что поставила на нее слишком много.

Прошел месяц, настал дождливый июль, Москва была пропитана влагой, как неотжатая губка. Ася сидела в своем непробиваемом особняке, мощные стены, казалось, отдавали холод еще предыдущих веков. Пальцы заледенели и промахивались мимо клавиш компьютера, голова была наполнена колючей стекловатой, текст не писался. Она прикладывалась носом то к левому, то к правому запястью, то к левому, то к правому плечу. На этих местах было по капле от четырех разных ароматов. Она разнашивала духи по схеме, делясь наблюдениями на сайте «Фрагрантика», который собирал в кучу всех парфманьяков мира. Телефон пиликнул, высветилась надпись: «Если вы можете подъехать в филармонию к восьми часам вечера могу с вами встретиться». Асю царапнуло: Славочка не ставил знаки препинания. Тест на «свой–чужой» был сорван. Она ответила: «Подъеду». Выключила компьютер, села в машину. Черная папка с готовыми материалами давно уже лежала на заднем сиденье. Наклонила зеркало заднего вида, припудрилась, освежила губы персиковой помадой. В маленьком разрезе отражения не было видно лица целиком, но загорелая кожа – Ася проводила нечастые солнечные выходные на открытой крыше – хорошо оттеняла возбужденно горящие радужки.

«Ну, с богом!» – сказала она себе, набрала адрес в навигаторе и нажала педаль газа.

Полная молодая секретарша в обтягивающей кофточке изумленно подняла глаза:

– Вы к Ярославу Юрьевичу? Он не принимает. Он заехал на минуту по своим делам.

– Кречет вызвал меня лично.

Секретарша полистала записи на мониторе, перемещая колесико мыши пальцем с обгрызенным ногтем и заусенцами.

«Похоже, тетка не стремится выглядеть перед ним ухоженной», – мелькнуло в голове у Аси. Она повернулась к открытой двери директора, но толстуха ловко вскочила и перекрыла грудью вход.

– Подождите, я предупрежу, – недовольно прошипела она.

После какой-то возни и переговоров секретарша разрешила войти. Кабинет был огромным, с потайной дверью, ведущей, видимо, в комнату отдыха. На столе переговоров в центре комнаты стояли вазочки с орешками и конфетами. Ася огляделась. На стенах висели фотографии известных скрипачей, в середине – в багете из темного дерева – во весь рост молодой Славочка и неизвестный мужчина дуэтом что-то исполняли. Сердце предательски заколотилось. Из всех четырех ароматов на ее теле начали лидировать нероли, от нагревающейся кожи уходя в противную горечь. Славочка вышел из потайной комнаты беззвучно. Он был каким-то неживым, пластиковым, не источающим никакого запаха.

– Здравствуй… привет, это я брала интервью у мамы. – Ася замешкалась, ее ладонь была влажной, она не решилась протянуть руку.

– Здравствуйте. – Он официальным жестом пригласил ее за стол.

Ася передала папку с печатными листами и флешкой, объясняя по ходу, по какому принципу она компоновала беседу и что представляет собой звуковой файл. Славочка сел напротив, не предложив ей чай-кофе, и начал листать исписанные