Доверие - Димитр Ганев

в притихшем классе прозвучал голос Данаила:

— Товарищ Ваклинов, решение у вас не выйдет. Допущена ошибка в условии задачи!

— Как?! — повернувшись кругом, спросил старый математик, который по своей компетенции не имел себе равных в городе. — А ну, дитя мое, покажи мне, где учитель вводит в заблуждение учеников?

Данаил вышел к доске. Ваклинов сел за первую парту, не сводя глаз с молодой руки, которая быстро писала цифры, иксы, игреки. Через пять-шесть мигнут на доске расцвело огромное дерево со своими непонятными ветвями, символическими знаками, но в то же время ясное и точное.

— Дани, поставь себе в дневнике шесть с плюсом. Живее! И дай мне его.

— Но это же новый урок! — возразил перед разразившимся смехом классом Данаил.

— Новый? Почему же новый? Мое новое, сынок, для тебя — старое. Шесть с плюсом!

Его встретила больная тетя; руки, сложенные на груди, вздрагивали; она, не поднимаясь с постели, прошептала ему на ухо:

— Большая свадьба в ресторане. Играет оркестр. Стефка Караджева выходит замуж.

Данаил смотрел на лес левее жилых кварталов, состоящих из пяти-, шести-, десятиэтажных зданий с разноцветными балконами. В некоторые из, них въезжали новоселы, перед входом были навалены узлы, стояла мебель — шкафы, столы, диваны.

«Пока закончу службу, — подумал Данаил, — мой электросварочный агрегат сварит тысячи антисейсмических поясов, стыков».

— А ты знаешь, за кого выходит Стефана? — пробормотала тетя. — За одного деревенского. Красит автомобили. Сундук с деньгами. Да бог с ней, со Стефкой.

Автобус с шумом двигался по асфальтированной дороге. По обеим сторонам мелькали низкие густые кустарники и молодые сады. Пилоны магистральных линий электропередач, дикий мак на просторах пшеничных полей, черешни, охваченные пламенем ранних плодов. Когда автобус остановился на площади около нового кинотеатра, до слуха Данаила донеслись звуки барабана. Вот знакомая площадь, окруженная аккуратными, чистыми дамами.

Отпускник одернул и расправил под ремнем куртку, поправил фуражку, сдвинув немножко набекрень. По улице двигалась торжественная процессия. Подвыпивший сват, приплясывая, размахивал белой курицей, на голову и плечи летели перья. Стефана в короткой вуали, поддерживаемая кумом, шла, будто во сне. Кума держала под руку жениха — невысокого и приземистого, словно пень, с белыми глазами.

Данаил повторил про себя: «Мне нужен такой муж, который бы руководил мной, направлял меня. Я должна немножко бояться его».

«Этот, что ли, будет тобой руководить, Стефана?»

Неизвестная сила заставила встретиться их взгляды. Данаил легким кивком ответил на ее приветствие. Невеста вздрогнула, посмотрела на него с удивлением: «Как ты возмужал, Дани! Едва узнала тебя».

Ему показалось, что в ее кукольных, стеклянно-прозрачных глазах, в которых когда-то искрилась дьявольская усмешка, на этот раз была грусть.

Она натянуто улыбнулась — и в этой улыбке он увидел прощение, которое ей приготовил на своих верхних этажах.

Неожиданный гром разнесся в полдень над провинциальным городом, и Данаил удивленно посмотрел на небо: откуда взялись тучи?

«Надо спешить, — встрепенулся отпускник, — черепицу на крыше нужно привести в порядок…»

ВЕТЕР ОТ КРЫЛА

Этот рассказ был уже почти закончен, когда сильное сомнение вдруг встревожило душу автора. Он терзался сомнениями долго, пока не решился дать почитать рассказ своему герою Раду Младенову. «Как он отнесется к рассказу?» — подумал автор.

Расставшись со штурвалом «мига» по состоянию здоровья, Рад Младенов, которому перевалило за сорок, не спешил заняться рыбной ловлей и охотой, о чем мечтал в воздухе, а направился в родное село.

— Трудно тебе сейчас, — сказал ему наставительно, с подбадривающей улыбкой секретарь по сельскому хозяйству. — Ты хорошо летал, теперь пришло твое время поработать на земле.

— Да, я отвык ходить по земле, — кивнул Рад.

Он долгое время не решался выходить на работу, встретился с вдовой друга Михаила, обнял ее и молча постоял у портрета. Дал интервью по случаю Дня космонавтики. Но однажды его больное сердце заныло от бездействия, и он понял, что пришла пора на что-то решаться.

На следующий день сел в свою «Ладу» и взял курс на Песноево. Автомобиль уверенно катился, прижимаясь к осевой линии дороги. Рад не давал себя обгонять. Впервые эта пунктирная или сплошная линия, разделяющая шоссе на две части, имела для него совершенно определенный смысл. Зазевайся, отвлекись на мгновение — и окажешься в кювете. Осевая линия манила вперед, словно из-под земли доносился голос — пришло время искать то, что потерял, и найти себя.

«Жить на земле и ходить по ней можно и без погон», — примирительно говорил он себе и радовался тому, что едет в родные края. Ему очень хотелось взглянуть на них не с небесных высот, как было это раньше, а на земле, двумя глазами, но одним — уже больным.

Автор провел в беседах с Радом несколько вечеров. Они много переживали и пришли к заключению, что Рад остался таким же, каким был в детстве; он встречался со своими односельчанами, разговаривал с ними о Младене Лебеде, беседовал с Ангелией Тонковым, который был председателем хозяйства.

И все-таки, когда рассказ, отпечатанный на машинке, уже лежал на столе, вновь появились сомнения: «А вдруг бывший пилот будет тяготиться своей новой работой? Хотя мне кажется, что все-таки земная жизнь захватила Рада».

И тут автор решил схитрить: подготовил десять вопросов и самым нахальным образом направился с листом в руке к бывшему пилоту. Рад взял бумагу, аккуратно сложил ее вчетверо и пихнул в портфель:

— Пусть подождет.

Не прошло и двух недель, как на рабочем столе в городской квартире автор обнаружил толстый конверт со штемпелем Песноева. Он схватил долгожданный пакет, мигом извлек содержимое и углубился в чтение ответов своего главного героя. То, о чем сообщал ему Рад, превзошло все его ожидания.

Чтобы не утомлять читателя строгими, сдержанными ответами Рада, он решил ими дополнить каждую из глав своего рассказа.

Увидев однажды уже готовую рукопись, залитую ярким светом солнца, автор воскликнул:

— А теперь вперед, читатель, к далекому берегу, с которого лучше увидишь начало и конец этой истории!

1

В белой спортивной куртке, в потертых на коленях брюках, широко размахивая руками, Рад подошел к каналу. Мужчины делали вид, что не замечают его, хотя давно считали каждый его шаг. Их ноги утопали в илистом дне канала: они старались вытащить поломанную напором воды трубу, чтобы заменить ее новой.

— Бог не выдаст, свинья не съест, — бормотал находившийся на дне канала Байгына. — Смотрите, смотрите, начальство идет, можете поговорить с ним.

Копавшиеся в типе канала бросили работу, Байгына подливал масло в огонь, назревал скандал.

— Что предлагаете? — спросил, нагнувшись к ним, Рад.

— Ангелию Тонкова привяжите за поясницу к