Волшебник Земноморья - Урсула К. Ле Гуин

class="p1">— А теперь скажи мне, если, конечно, это не секрет: кроме света, есть другие великие силы?

— Секрета здесь нет. Есть другие силы, хотя я считаю, что у всех сил один источник и один конец. Годы и расстояния, свет звезды и свечи; вода, ветер, волшебство, мастерство человеческих рук, мудрость в корнях деревьев — все они одного происхождения. Мое имя, твое, истинные имена солнца и родника или новорожденного ребенка — все это звуки одного Великого Слова, которое неспешно изрекает звездный свет. Все они — одна сила, и, кроме нее, других великих сил нет. И нет других имен.

Нож замер в руках Дубка, и он спросил:

— А что такое смерть?

Девушка слушала, склонив блестящую черную головку.

Помедлив, Гед отвечал:

— Слово произносится только в тишине. Тишина — до сказанного слова, и тишина — после слова.

Вдруг он встал и сказал резким тоном:

— Я не имею права рассказывать вам о таких вещах. Я едва не произнес сейчас слово, которого мне лучше не говорить. Поэтому я помолчу. Говорить об этом я не могу и не хочу. Кто знает, возможно, в мире нет другой истинной силы, кроме силы Тьмы.

Покинув теплую кухню с горячим очагом, он накинул плащ и вышел из дома на улицу, под холодный, смешанный со снегом, зимний дождь.

— Мне кажется, он какой-то обреченный, — сказал Дубок, чуть боязливо глядя ему вслед.

— И мне кажется, что предстоящее путешествие приведет его прямо к смерти, — сказала девушка. — Он все знает и боится, но тем не менее идет туда.

И, приподняв голову, она стала вглядываться в очаг, словно желая в его пламени проследить путь одинокой лодки по зимним просторам в Открытое Море, где нет никаких земель. На минуту глаза ее наполнились слезами, но она промолчала.

На следующий день вернулся Боб с разрешением на отъезд, полученным от старейшин Немая. Им очень не хотелось отпускать его зимой в такую опасную поездку, да еще не по своим делам. Они, как могли, отговаривали и упрекали его, но не уговорили. Устав от придирок и ворчания стариков, он заявил:

— Я, несомненно, ваш — по происхождению, обычаю и долгу, который возложил на себя. Я ваш волшебник. Но пришла пора, когда я должен напомнить, что я, конечно, слуга, но не только ваш. Если я сумею вернуться, я вернусь сюда, а до тех пор — прощайте.

На рассвете, когда серый свет залил море на востоке, двое молодых людей вышли на «Зоркой» из гавани Исмая, подняли коричневый парус из крепкого холста, который тут же наполнился северным ветром.

У причала стояла Ива и смотрела, как они уплывали вдаль; так смотрели жены и сестры моряков на всех берегах Земноморья вслед своим уходящим в море мужчинам. Она не махала им рукой и ничего не кричала вслед, а стояла молча и неподвижно на берегу. С лодки девушка казалась все меньше и меньше, а водный простор раскрывался перед путешественниками все шире и шире…

10. В открытом море

авань пропала из виду, а нарисованные глаза «Зоркой», промытые водой, смотрели все время вперед, в море, которое становилось все просторнее и пустыннее. За два дня друзья прошли расстояние от Иффиша до острова Содер — добрую сотню миль — и это при скверной погоде и встречном ветре. Там они сделали короткую остановку, наполнили бурдюки свежей водой и купили просмоленной парусины. Лодка была без настила, а чтобы защитить припасы и снаряжение от дождя, морских брызг и ветра, следовало укрыть их понадежнее. Привыкнув, подобно всем странствующим волшебникам, решать подобные, вопросы посредством повседневной магии, друзья не позаботились о защите припасов. Честно говоря, это было так же просто, как сохранять свежесть пресной воды, опреснять воду морскую или насылать волшебный ветер, чтобы избавиться от хлопот с капризами погоды. Но на этот раз Гед не хотел, чтобы они с Бобом тратили силы на такие мелочи.

— Сейчас лучше обойтись без волшебства, — сказал он.

И Боб не стал ни спрашивать, ни возражать, потому что с той минуты, как только ветер наполнил их парус, друзей охватило тяжкое предчувствие, столь же холодное, как этот зимний ветер. Гавань и причал остались за кормой, а с ними — покой и безопасность. Все безвозвратно уходило в прошлом. Они отправлялись в плавание, в котором каждое происшествие грозило нешуточной опасностью, поэтому следовало учитывать любую мелочь. В том деле, ради которого они отплыли на лодке, любой, даже простенький наговор мог как-то изменить их шансы или стронуть равновесие сил и судьбы, ибо направлялись они теперь не куда-нибудь, но в самый центр равновесия, туда, где сходятся Свет и Тьма. Каждый, вступивший на такой путь, должен понимать, что он не имеет права позволить себе ни одного неосторожного слова.

Выйдя в открытое море и обогнув побережье Содера с его белыми заснеженными полями и окутанными туманом холмами, Гед снова взял курс на истинный юг. Теперь они находились в водах, куда не заплывали даже самые отчаянные торговцы Архипелага. Это был внешний край Простора.

Боб не спрашивал, куда они плывут. Он знал, что Гед не свободен в выборе курса и идет, повинуясь внутреннему зову. Когда Содер растаял за кормой, в нос лодки начали биться шипящие волны, и со всех сторон до самого горизонта их окружила бескрайняя серая равнина.

Гед спросил:

— Есть дальше какие-нибудь острова в южном направлении?

— На юг от Содера никаких островов нет, — отвечал Боб. — А если держать курс на юго-восток, то там есть несколько островов, но разделены они огромными расстояниями. Это Пелимер, Корнай, Госк и Астовел. Астовел зовут иначе Последней Землей: дальше ничего нет, только Открытое Море.

— А если плыть на юго-запад?

— Сначала Роламени, который относят к нашему Восточному Простору. Вокруг него несколько островков поменьше. А потом ничего, пока не выйдешь в Южный Простор. Там будут Роуд, Тоум да остров Эар, на который не ступала еще нога человека.

— Наша, возможно, ступит, — криво усмехнулся Гед.

— Я предпочел бы этого не делать, — сказал Боб. — Все говорят, что в том месте хорошего мало — кости да всякие дурные приметы. Моряки рассказывают, что,возле