Николай I - Иона Ризнич

Прозвучали команды… И лишь только потом был дан отбой, а приговор зачитали в окончательном виде. Петрашевского приговорили к бессрочной каторге, Достоевского – к четырем годам каторги с последующей отдачей в солдаты. Другие участники общества получили меньшие сроки наказания. Жуткая инсценировка казни серьезно повлияла на психику многих петрашевцев.

Подавление венгерского восстания

Расправу над французскими революционерами в июне 1848-го Николай воспринял с восторгом. Палачу революции – генералу Кавеньяку – он велел передать самую сердечную благодарность.

Однако революционные события во Франции подстегнули национально-освободительное движение в Европе. В середине марта началось восстание в Венгрии, направленное против власти Габсбургов. К осени того же года оно переросло в настоящую войну между Австрией и Венгрией. В начале следующего 1849 года повстанцы хвалились, что к маю займут Вену.

Стареющий австрийский император Фердинанд отрекся от престола в пользу своего племянника – Франца-Иосифа. Тот обратился за помощью к России. Николай, ненавидевший «революционную заразу», конечно, не отказал. Он отправил расправляться с восставшими венграми более ста тысяч человек под началом генерал-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского. Объединенные русские и австрийские части вдвое превышали численность венгерской армии, но венгры дрались отчаянно, и подавить восстание оказалось делом непростым. К тому же, как это часто бывало, в войске вспыхнула эпидемия холеры.

Венгры капитулировали лишь в конце августа. Их потери составили около 24 тысяч человек, потери австрийцев – около 16 тысяч убитыми и ранеными, но при этом более 40 тысяч человек умерло от эпидемии. Такая же ситуация была и в русских войсках: убитыми и ранеными Россия потеряла чуть более 3 тысяч человек, но более 10 тысяч умерло от холеры. Расходы на войну составили около 47,5 миллиона рублей.

Конечно, Николай Павлович считал, что молодой император Франц-Иосиф должен быть благодарным ему за помощь, ведь именно вмешательство России сохранило за ним престол. Если бы не российская интервенция, судьба Австро-Венгрии могла бы быть совсем иной.

Увы, российский император оказался наивен: благодарность – это вовсе не та черта, что свойственна политикам.

Крымская война. Оборона Севастополя

Великая княжна Ольга Николаевна писала о последних годах жизни своего венценосного отца: «Папа стоял как часовой на своем посту. Господь поставил его туда, один Господь был в состоянии отозвать его оттуда, и мысль об отречении была немыслимой в его представлении о чувстве долга»;

«…когда он узнал, что существуют границы даже для самодержавного монарха и что результаты тридцатилетних трудов и жертвенных усилий принесли только очень посредственные плоды, его восторг и рвение уступили место бесконечной грусти».

Надо признать, что у государя было много поводов для печали. Он слишком долгое время был уверен в прочных отношениях России с Австрией и Англией. В 1844 году радовался встрече со «старым другом Веллингтоном», а в случае каких-либо дипломатических или военных коллизий был уверен, что Австрия и Пруссия будут соблюдать «благожелательный нейтралитет». Увы, Николай жестоко просчитался. Вчерашние союзники отвернулись от России и строили козни. А столь любимая Николаем армия оказалась вовсе не столь хороша в боях, как на парадах.

Барон Н.Е. Врангель не без сарказма писал: «Мундиры, пуговицы, ремешки – на это знаток военного дела Государь Николай Павлович обращал особое свое внимание, как будто именно это и должно было привести страну к победе». Ему вторил германский дипломат фон Гагерн: «К величайшим его (то есть Николая I. – И.Р.) слабостям принадлежит утомительная страсть к военным экзерцициям и маневрированию, хотя он лично того убеждения, что не годится в полководцы».

Годами император изводил командиров и низших чинов бесконечной муштрой. Парады, лагеря и полевые маневры были очень тяжелы даже для офицеров. Но когда началась настоящая большая война, оказалось, что Россия к ней должным образом не готова.

Давним противником России была слабеющая Османская империя. Николай I неоднократно сравнивал ее с больным человеком. В ряде доверительных бесед с британским послом лордом Сеймуром Николай говорил: «У нас на руках больной, тяжело больной человек; было бы большим несчастьем, если бы ему удалось теперь ускользнуть от нас, особенно до принятия необходимых мер». Но лорд Сеймур возражал: «Великодушный и сильный человек должен щадить больного человека». Увы, увлеченный идеей величия России, Николай не мог принять этого вежливого отказа. Французский историк Дебидур писал: «Николай I, верный традициям своих предков и подталкиваемый религиозным рвением своего народа, вменявшего ему в обязанность говорить и действовать в качестве признанного защитника православной веры в Оттоманской империи, никогда не отказывался от тех видов, которые он имел по отношению к этой державе. С начала своего царствования он мечтал либо уничтожить ее, либо полностью подчинить своей политике».

Но другие европейские державы такая перспектива не устраивала.

К середине XIX века Великобритания и Франция вытеснили Россию с ближневосточных рынков и подчинили своему влиянию Османскую империю. Российское правительство безуспешно пыталось договориться с Великобританией о разделе сфер влияния на Ближнем Востоке, а затем решило восстановить утраченные позиции прямым нажимом на Османскую империю.

9 января 1853 года на вечере у великой княгини Елены Павловны, на котором присутствовал и дипломатический корпус, государь подошел к английскому послу лорду Гамильтону Сеймуру и вполне откровенно заговорил с ним о разделе Турции. Царь говорил о том, что обстоятельства, скорее всего, принудят его занять Константинополь, что Болгария, Валахия, Молдавия и Сербия вступят под протекторат России, но при этом он, Николай, вовсе не будет против, если Англия займет Египет и Крит.

Заведя этот разговор, Николай I допустил сразу три ошибки. Первая – он не учел позицию Франции, решив, что эта страна еще очень слаба после революционных событий. Вторая – он преувеличил степень благодарности России австрийского императора Франца-Иосифа. И третье – он посчитал, что ответ Англии будет положительным.

Увы! Ответ Лондона был резко отрицательным. Англичане вполне обоснованно опасались столь значительного укрепления российских позиций на Востоке.

Николай вполне еще мог забыть об имевшем место разговоре и оставить событиям идти своим чередом. Но он решил действовать напролом, несмотря на озвученную ему позицию Англии. «Что касается Австрии, то я в ней уверен, так как наши договоры определяют наши отношения» – такую пометку сделал государь на письме английского кабинета министров.

Формальным поводом для Крымской войны послужили споры между православным и католическим духовенством из-за Святых мест в Палестине. В феврале 1853 года российский посланник адмирал Меншиков озвучил султану условия русского императора. В обмен на постоянный союз, предлагавшийся султану, царь требовал признать себя законным покровителем православной церкви Османской империи.

Останься султан в одиночестве, возможно, он бы и принял этот ультиматум. Но послы Англии и Франции в Константинополе ясно выразили свою поддержку Турции,