Сломанная тень - Валерий Введенский

– Вам лучше присесть! – посоветовал Тоннер.

– Но… Я дочке мазурку обещал. Может, вы вместо меня? Выручите, доктор? Вот-вот грянет!

– Папенька! – возмутилась батюшкиной лжи Полина, но было поздно, Тоннер поклонился:

– Позвольте, сударыня, иметь честь пригласить вас на мазурку!

Метнув в отца злобный взгляд, Полина подала ему руку.

Довольный Андрей Артемьевич потрусил к карточным столам.

Бравурная мазурка – самый сложный танец для кавалера. Тоннеру она давалась с трудом.

– А вы неплохо двигаетесь! – отметила после первого круга Налединская. – Не знала, что в медицинских академиях учат танцам!

– У меня был домашний учитель, месье Ришар.

– Вы дворянин? – удивилась Полина.

– Да! Мой отец – французский аристократ, бежал от революции. Полина! Могу я надеяться, что сказанное мной останется между нами? Тетушка хочет силком увезти вас в деревню…

– Вот как? – Полинины глаза сузились. – Она сама вам сказала?

Тоннер кивнул.

– То-то она больно ласково со мной разговаривала!

– Вам надо бежать!

– Пока не получается. Ни у меня, ни у Матвея нет денег! Одна надежда на его наследство. Господи! Нет! Это ловушка!

Полина замерла, не окончив па, и Тоннер был вынужден ее слегка подтолкнуть.

– Что за ловушка?

– Матвей сегодня получил письмо. Некая капитанша готова продать ему настоящее завещание отца за пять тысяч рублей.

– Подозрительно…

– Подозрительно другое! Встречу она назначила на два часа ночи. Я думаю… Нет, я даже уверена. Это Владимир! Он решил убить Матвея!

Мазурка закончилась. Тоннер поклонился.

– Я могу взглянуть на письмо?

– Разумеется! – Налединская легко сжала его пальцы.

Смотреть, как доктор танцует с Полиной, было для Угарова невыносимо! Усугубляя его мучения, коварная улыбалась и что-то нежно шептала кавалеру на ухо.

Дуэль! Решено!

– Денис! Я же просил вас приглядеть за ним! А теперь мне конец! – от ужаса хмельные глаза Терлецкого вылезли из орбит.

– Что случилось, Федор Максимович?

Терлецкий вытянул дрожащий палец:

– Роос с государем беседует!

Денис обернулся:

– Это сам государь?

– На Кавказ сошлют! – мрачно предрек собственную судьбу Терлецкий. – Денис! Молю! Подойди к ним, послушай хоть, о чем говорят!

Угаров не спеша приблизился к беседующим, остановился невзначай, словно задумался. Нет, ничего не слышно! Слишком шумно.

– Денис! – Роос заметил его и поманил рукой. – Ваше величество! Позвольте представить вам моего русского друга! Денис Угаров!

Император презрительно посмотрел сверху вниз на подданного и строго спросил по-русски:

– Тебе, что ли, поручено писаку этого сопровождать?

– Нет, ваше величество! Я…

– Мой император! – перебил Угарова американец. – Мечтаю задать вам пару вопросов.

– Не время и не место!

– Умоляю! – молитвенно сложил ладони Роос.

– Завтра в час на Марсовом поле, – процедил император и, не прощаясь, повернулся спиной.

– Ваше величество! – не унимался упрямый Роос.

У императора дернулись плечи, он в бешенстве ринулся вон из зрительного зала.

– Федор Максимович ждет! – мрачно сообщил Роосу Угаров.

– Через пять минут! Я такую аппетитную дамочку атакую! Абсолютно уверен в виктории! Ждет меня на главной лестнице! Это там?

Полина принесла конверт.

Развернув лежавший в нем листок, Тоннер почувствовал, как задрожали у него руки. Почерк был ему знаком.

Тучин оккупировал на час артистическую уборную. Здесь было грязно, пыльно, пахло потом. Что поделать!

Сладостные минуты протекли быстро, а вот прощание затянулось.

– Саша! Ради тебя я готова на все! Бросить мужа, ребенка! Только позови!

– Радость моя, Юленька! Увы, увы! – Если бы не крючки на платье, которые в пылу страсти княгиня умудрилась оторвать, Тучин давно бы откланялся – он не выносил душераздирающих сцен. Предусмотрительная Юлия Антоновна орудовала иголкой, а ему приходилось, стиснув зубы, терпеть и подыгрывать.

– Но почему, Сашенька? Мы ведь созданы друг для друга!

Тучин закатил глаза. Насколько проще в борделе, заплатил – и адью!

– Почему ты молчишь? Ты не любишь меня?

– Ну что ты! Конечно, люблю!

– Тогда почему отвергаешь?

Тучин схватился за голову.

– Ты не так меня поняла! Любимая! Мы обязательно будем вместе. Я вырву тебя от князя! Только не сейчас! Я… Я сейчас занят! Очень! Не успел просто рассказать – огромный заказ! Знаешь от кого? От самого Великого князя! Вообрази, моими произведениями он желает украсить свой дворец! Я уже и аванс получил!

– Поздравляю!

– Пойми, любимая! Я не могу сейчас все бросить и убежать с тобой! – Тучин прижал к груди заплаканную княгиню. – Я как Ланселот, убью дракона, посажу тебя в карету и увезу на край земли…

– Ты врешь! – произнесла княгиня тихо, обреченно.

Раздался стук в дверь.

– Зашила?

– Да!

– Пошли! – с облегчением сказал Тучин.

Дав на чай стучавшему в дверь лакею, Александр повел княгиню обратно в зал по бесконечным лесенкам и переходам. Уже выйдя в галерею, где в обычные дни публика прогуливалась в антрактах, они остановились.

– Прощай!

– Не прощай, а до встречи! – ободряюще улыбнулся Тучин.

– Ой! Ты вуаль забыл надеть! И маску!

– Черт!

– Вот ты где! – раздался за спиной художника голос Дашкина. – Где шлялась? Что за подруга у тебя объявилась?

– Я побежал! – Тучин мгновенно оценил ситуацию и двинулся было к выходу.

– Нет уж, постойте, сударыня! – князь попытался схватить Тучина за плечо. Тот еле увернулся. Но Дашкин успел уловить знакомый запах мерзких духов, перемешанных с потом. – Шантажистка! Это она! Стой, тебе говорят! Не уйдешь! Я узнал тебя, шлюха!

Юлия Антоновна кинулась наперерез, чтобы задержать князя, но он наотмашь ударил ее по лицу:

– Прочь!

Для Тучина все могло бы закончиться удачно, кабы не Софья Лукинична. Именно она назначила Роосу свидание на лестнице.

Увидев племянника, Лаевская перегородила ему путь:

– Сашенька! Озорник! Дай-ка паричок поправлю!

– Александр! Друг мой! – обрадовался встрече Роос и, как обычно, полез с объятиями.

Вот некстати! Александр чуть развернул американца, чтобы взглянуть, где преследователь. Глаза Тучина и Дашкина встретились.

– Бог мой! – увидев лицо «шантажистки», князь остановился как вкопанный.

– Что с вами, ваше сиятельство? Врача позвать? – участливо спросил его проходивший мимо обер-полицмейстер.

– Держите, держите! – прошептал князь и указал рукой на Тучина.

Полковник обернулся и увидел в десяти шагах от себя беглеца-содомита, выряженного в женское платье и обнимающегося с мужчиною. Киршау засвистел в свисток.

– Простите, Корнелиус! В другой раз! – встреча с обер-полицмейстером была еще опасней, чем с Дашкиным. Тучин вырвался из объятий этнографа и, перепрыгивая через ступеньки, полетел вниз. Через четверть минуты он уже был на улице.

– Извозчика, живо, – художник на ходу сунул швейцару серебряный рубль.

Тот по-разбойничьи свистнул, пролетка за углом словно этого и ждала. Художник прыгнул в нее на ходу:

– Гони!

Выскочивший следом полковник только и успел проводить экипаж взглядом.

– Обер-полицмейстер Киршау, – представился он Роосу, поднявшись по лестнице. – Как звать молодого человека в женском платье, с которым вы только что…

– Тучин! Александр Тучин! А это его тетя…

– Вот как? Очень приятно! Позвольте спросить, сударыня, где я могу его найти?

– А в чем, собственно, дело?

– Софья Лукинична? – узнал генеральшу Лаевскую Киршау.

– Она самая! Что молчите? Жду объяснений! Подумаешь, ребенок на маскарад мое платье надел! А вы сразу свистеть! Преступников лучше ловите…

– Я и ловлю! Ваш племянник – законченный негодяй! Насилует отроков! Я официально вас спрашиваю: где он живет?

– Откуда мне знать? – пожала плечами Лаевская.

– Что ж, я спрошу об этом вашего мужа!

Софья Лукинична проводила обер-полицмейстера беспокойным взглядом:

– Вот индюк! Привязался к ребенку! Придется спасать! Корнелиус, душечка! Я мигом! Туда и обратно! Надо предупредить Сашеньку!

– Мадам! Сгораю от нетерпения! Могу ли я…

– Ну, конечно! Если вдруг не вернусь, заезжайте сами. Фонтанка, дом Лаевских!

Этнограф проводил ее восторженным взглядом. Удался вечер, удался! Император назначил аудиенцию, пышная, зовущая, манящая дама ждала ночью! Что еще нужно чужеземцу? Немного шампанского с друзьями!

– Пушков! – позвал Киршау.

– Да, ваше благородие!

– Езжай, передашь записку Яхонтову.

– Вижу, почерк вам знаком? – спросил Кислицын.

– Да! – подтвердил Тоннер.

– Знаете, чей?

– Увы!

– Полина! Я предупреждал вас! Нельзя было открываться этому человеку!

– Это Тучин! Тучин! – князь Дашкин еле держался на ногах. У него снова появилась одышка, лоб покрылся испариной.