Сшитое сердце - Кароль Мартинез

прямо сейчас пытают. Нам надо уходить.

– А последних пятерых твоих парней, которые еще не могут двигаться, ты собираешься бросить, оставить армии? Ты не сможешь их забрать, этим ты их добьешь.

– У меня нет выбора. Такое правило – если от кого-то из наших больше сорока восьми часов нет известий, мы уходим.

– Странные у вас обычаи.

– Если знаешь, что мучения ограничены по времени, пытку вытерпеть легче!

– Некоторые держатся дольше?

– Поверь мне, молчать сорок восемь часов – уже героизм! А Мануэль так молод!

– Он продаст нас, да? Я так и знал! – с негодованием воскликнул ученый.

– Выбирай выражения! Революционер из тебя никакой, старина Эухенио, не понимаю, что ты на этот раз делаешь среди нас, почему все еще не сбежал.

– А кто тебе сказал, что я не сделаю этого сегодня ночью?

– Что бы ты ни решил, спасибо, что так долго пробыл с нами. А мы покинем эти пещеры завтра же утром.

– И куда пойдете?

– Фраскита говорит, ты брал ее тележку, чтобы перевозить мертвецов. Ты вернул ее в лагерь?

– Нет, оставил ее рядом с трупами, потому что вернулся другой дорогой. Схожу за ней завтра на рассвете.

– Мы положим на эту тележку раненых. У меня кружится голова, я слишком долго лежал. Поможешь мне пройти несколько шагов? Мне надо размяться, если я хочу завтра тронуться в путь.

– Я дам тебе своего коня.

– Если еще будешь здесь, – заключил Сальвадор, и его оскал на этот раз и в самом деле мог сойти за улыбку.

Вечером Фраскита и Бланка улеглись валетом поперек входа в морскую пещеру, где спали дети, и спокойно уснули. Людоед не осмелится через них перешагнуть. Анита спала, свернувшись калачиком вокруг своей шкатулки. Слабо мерцавшая Клара едва освещала лицо Мартирио, приткнувшейся рядом и дышавшей приоткрытым ртом. Анхела и Педро устроились поодаль от всех остальных и, держась за руки, улыбались во сне одинаковыми улыбками.

В этой мирной и глубокой ночи Мартирио снова услышала голос мельника.

– Вставай, девочка! – шепчет голос. – Бери сестренку, спящую рядом с тобой, и следуй за мной и ветром горы.

Мартирио затыкает за пояс свою драгоценную книжечку и, взглянув на прекрасное, сияющее лицо лежащей рядом девочки, бесшумно берет Клару на руки. Малышка такая легкая, что Мартирио снова начинает сомневаться в реальности происходящего.

Камни, скрывавшие вход в коридор, убраны.

Она шагает по продуваемому ветром проходу, прижимая к себе теплое, светящееся тело Клары.

– Девочка, – мягко говорит старик, – тебе придется умереть. Но ничего не бойся, я рядом.

– Почему? – спрашивает она тихо, ясным и печальным голоском.

– Твоя смерть спасет их всех.

Мартирио чувствует, как нарастает тревога. Нет, ей это не снится. Младшая сестренка дышит у ее плеча, горячее дыхание щекочет шею. Куда она ее несет? Кто вытащит Клару к солнцу, если сама она должна умереть в подземелье? Клара питается светом. Она умрет от холода и темноты, по ее, Мартирио, вине будет похоронена заживо.

Книжица, прижатая к животу, бьется в том же ритме, что и сердце.

В самой большой подземной пещере, которую Анхела и Педро окрестили “логовом дракона”, голос велит ей свернуть в узкий наклонный ход, куда она еще не заглядывала. Мартирио останавливается, вырывает из книжечки первый листок, и смяв в комок, бросает на пол. Анхела и Педро поймут, они спасут Клару. Она медленно идет за призраком, он лишь поглядывает, как она роняет бумажки, и только на развилках окликает, указывая, куда свернуть.

Клара все сильнее оттягивает руки. Несмотря на царящий в лабиринте холод, по вискам и щекам Мартирио катятся крупные соленые капли. Слезы и пот. Она вся взмокла. Кружится голова. Видя, что она изнемогает, призрачный спутник дает ей немного передохнуть. Потом уговаривает ее, дрожащую всем телом, идти дальше. Она повинуется.

Мартирио долго бредет по подземелью, где порой ей не хватает воздуха, не догадываясь, что людоед быстро шагает где-то в том же лабиринте. Людоед хочет забрать маленькую, хрупкую, светящуюся жизнь, которую она сжимает в объятиях. И каждый комок пропитанной красными чернилами бумаги, который она оставила за собой, принадлежит ему.

Людоед, подхваченный ветром, скользит по меловому морю мимо спящих детей. Фонарь, оставленный им в узком проходе, слабо освещает пещеру и рисунки. Лицо мельника улыбается из водоворота. Обе стражницы крепко спят на пороге, пока Эухенио бесшумно расхаживает по пещере.

Клары нигде нет. И девочка, та, что с холодным взглядом, тоже исчезла.

Его охватывает разочарование.

Что Бланка с ними сделала? Эта дрянь снова становится поперек его желаний! Куда она лезет?

Он барахтается в волнах, готовый расплакаться. Кружит по пещере, как зверь по клетке. Еле сдерживается. Он не сможет овладеть собой, пока не утолит желание. Он обегает взглядом других спящих детей, останавливается на длинных красных кудрях Педро, который чуть похрапывает с открытым ртом, уютно устроившись в объятиях своей дикарки-сестры. Розовые губы припухли во сне. Людоед приближается к мальчику, касается его белых от мела рук, потом вытаскивает из своей сумки тряпку и склянку. Но движения у него неверные, неловкие. Все тело сводит судорогой так, что хоть криком кричи. Он глубоко вздыхает и открывает склянку.

И, когда он уже собирается вылить содержимое бутылочки на клочок ткани, раздается долгий хриплый стон.

Рука Эухенио замирает.

Сладко улыбаясь, он затыкает склянку пробкой, сует ее вместе с тряпкой в сумку и скрывается в проходе.

Он найдет Клару и будет ласкать ее солнечное тело, ей от него не уйти!

Прихватив керосиновый фонарь, он возвращается обратно и в большой пещере, через которую уже прошел на пути туда и которая казалась логовом какого-то чудовища, замечает на полу что-то светлое. Да, рядом с проломом что-то белеет.

Он подходит, наклоняется.

Скомканная бумажка.

Он разворачивает листок, и им овладевает бешенство. Он злобно отбрасывает смятый листок, исписанный им несколько лет назад и предназначавшийся его матери, и устремляется в каменный проход. Огромный, он быстро идет, согнувшись, по узкому коридору, открывшемуся в глубине колодца.

Еще одна скомканная бумажка. И еще одна. Эти дуры разодрали его записную книжку!

Распаленный, сочась вожделением и яростью, врачеватель мчится по следу девочек.

Взбираясь на камень, Мартирио споткнулась, упала, но не выпустила спящую сестренку, вскрикнула испуганно. Невидимые руки подхватили ее, не дав удариться головой о камень.

– Мы пришли, – произносит голос.

– Где мы? – спрашивает девочка, осторожно опуская на землю драгоценную ношу.

– За этой осыпью дальняя стена пещеры, где лежали раненые. Видишь, мрак рассеивается!

– А зачем ты привел меня сюда?

– Мне некуда спешить. Кое-что мне известно, но в ваших судьбах есть потаенные места,