Ультиматум Борна - Роберт Ладлэм

— Позвольте, — произнес второй канадец. — Вы же — Боже всемилостивый! — вы же не Дэйв Уэбб! У Дэйва...

— Тихо, — приказал Сен-Жак, встав у двери за спиной обоих посетителей.

— Джонни, я провел вместе с Дэйвом семь часов в одной лодке и чертовски хорошо знаю его наружность!

— Заткнись, — велел владелец «Транквилити Инн». — Послушайте меня, оба, — сказал Сен-Жак, бросившись вперед между двумя канадцами и повернувшись так, чтобы встать перед креслом. — Мне не хотелось вообще вас сюда пускать, но теперь уже поздно... Я думал, что вы придадите убедительности этому случаю — еще два лишних человека, — если кто-нибудь станет вас расспрашивать (а это уж наверняка). Именно это вы и будете делать. Вы разговаривали сейчас с Дэви-дом Уэббом, утешали Дэвида Уэбба. Понятно?

— Я вообще ничего не понимаю, — запротестовал изумленный посетитель — тот, который увещевающе говорил о вере. — А это кто тогда, черт побери?

— Это старший помощник губернатора Ее Величества, — ответил Сен-Жак. — Я говорю вам об этом, чтобы вы поняли...

— Ты имеешь в виду того вояку, который появился при полном параде и со взводом чернокожих солдат? — спросил гость, рыбачивший в свое время с Дэвидом Уэббом.

— Он еще и старший адъютант, а также бригадный генерал...

— Мы же видели, как этот ублюдок вышел отсюда, — запротестовал рыбак. — Мы все видели, как он выходил из столовой! Вместе со старым французом и медсестрой...

— Вы видели, как кто-то выходил. В темных очках...

— Уэбб?..

— Джентльмены!! — Помощник губернатора поднялся из кресла — на нем был плохо сидевший пиджак, в котором Джейсон Борн прилетел на остров Спокойствия из Блэкберна. — Вы — желанные гости на нашем острове, и именно поэтому вам придется выполнять королевские распоряжения в чрезвычайных ситуациях. Либо вы подчинитесь, либо мы вынуждены будем вас арестовать.

— Эй, Генри, да брось ты. Они же друзья...

— Друзья не называют бригадных генералов ублюдками...

— Может, и называют, если им пришлось послужить капралами, которых шпыняли все кому не лень, генерал, — вставил верующий гость. — Мой приятель не имел в виду ничего дурного. Давным-давно вся канадская армия не могла обойтись без его саперной роты, тогда-то и пришлось ему попотеть за всю пехоту. Точнее, его роте. Это в Корее было.

— Ладно, прекрати толочь воду в ступе, — сказал компаньон Уэбба по рыбалке. — Значит, мы здесь беседовали с Дэйвом, так?

— Так. И это все, что я могу вам сказать.

— Этого достаточно, Джонни. Дэйв в беде — так чем мы можем помочь?

— Ничем, абсолютно ничем. Участвуйте во всех мероприятиях, проводимых на курорте. По всем виллам час назад разослали одинаковые уведомления.

— Тебе лучше объяснить сейчас, — заявил религиозный канадец. — Я никогда не читаю эти чертовы бумажки, в которых описаны планы всяких затейников.

— Там говорится, что в гостинице есть специальный буфет, все необходимые запасы, а метеоролог со станции на Подветренных островах поговорит несколько минут о том, что произошло прошлой ночью.

— О шторме? — спросил рыбак, капрал, которого раньше шпынял всяк кому не лень, а ныне — владелец крупнейшей в Канаде промышленной компании. — Шторм он и есть шторм на этих островах. Что тут объяснять?

— Ну, почему так случается, почему они так быстро проходят, как при этом себя вести, — цель заключается в том, чтобы притупить чувство страха.

— Ты хочешь, чтобы мы оставались здесь. Ты это имеешь в виду?

— Честно говоря, да. — Это поможет Дэйву?

— Да, поможет.

— Тогда здесь будет полным-полно народу. Даю тебе гарантию.

— Я очень рад, но как тебе это удастся?

— Я распространю еще одну бумажку, такого содержания: «Энгус Макферсон-Мак-Леод, председатель правления „Олл Кэнада инжиниринг“, назначает приз в десять тысяч долларов тому, что задаст самый умный вопрос». Ну как, Джонни? Богатей всегда рады на халяву заполучить еще больше, — в этом наше уязвимое место.

— Поверю тебе на слово, — пробормотал Сен-Жак.

— Давай, — обратился Мак-Леод к своему религиозному другу из Торонто. — Мы выйдем отсюда со слезами на глазах, а потом выйдешь ты, идиот полковник, — именно им ты и был, ты, мерзавец. — Через час-полтора мы сменим пластинку и будем говорить только о десяти тысячах долларов и бесплатном обеде для всех. Когда рядом пляж и светит солнце, люди грустят примерно две с половиной минуты... ну, уж не больше четырех — это точно. Поверь мне, мы специально подсчитали на компьютере... Сегодня на вечеринке и яблоку негде будет упасть, Джонни. — Мак-Леод направился к двери.

— Скотти, — закричал верующий, поспешая за рыболовом. — Ты опять увлекаешься! Интервал внимания, две минуты, четыре минуты, подсчеты на компьютере, — я не верю ни одному твоему слову!

— Правда? — спросил Энгус уже в дверях. — Ну, а десяти тысячам долларов ты веришь?

— Конечно, верю.

— Тогда наблюдай — так я занимаюсь исследованием рынка... По этой причине, кстати, я и владею компанией. Да, а теперь мне надо пустить слезу — вот еще одна причина, по которой я владею компанией.

* * *

Скинувший китель Борн и старый француз сидели на табуретках в кладовке на третьем этаже главного комплекса «Транквилити Инн» перед окном, из которого были видны восточное и западное ответвления дорожки раскинувшегося вдоль берега курорта. Виллы располагались по обе стороны от каменных ступенек, которые спускались к пляжу и пирсу. В мощные бинокли старик и Борн осматривали людей, сновавших взад и вперед по дорожкам и лестнице. На подоконнике лежала портативная рация, настроенная на определенную частоту.

— Он рядом с нами, — тихо произнес Фонтен.

— Что? — вырвалось у Борна, отдернувшего бинокль от глаз; он тут же повернулся к старику. — Где? Скажите мне где?!

— Его нет в поле вашего зрения, мсье, но он рядом с нами.

— Что вы имеете в виду?

— Я чувствую его. Так животные ощущают приближение отдаленной грозы. Это внутри тебя, это — страх.

— Не очень-то ясно.

— Для меня — проще простого. Вы, возможно, и не поймете. Человек, бросивший вызов Шакалу, — человек со многими лицами, Хамелеон-убийца, известный под именем Джейсон Борн, — не подвержен страху, как нам говорили, он всегда отличался храбростью, исходившей от ощущения собственной силы.

Джейсон мрачно ухмыльнулся, собираясь возразить.

— Значит, вам говорили неправду, — тихо сказал он. — Часть этого человека срослась с животным страхом, который знаком лишь немногим людям.

— Мне трудно этому поверить, мсье...

— Поверьте. Ведь я — это он.

— Действительно, мистер Уэбб? Вообще-то, прийти к такому выводу нетрудно. Вы заставляете себя стать своим вторым "я" из-за этого страха?

Дэвид Уэбб внимательно посмотрел на старика и спросил:

— Бога ради, что же еще мне остается?

— Вы могли бы исчезнуть на время — вы и ваша семья. Вы могли бы жить мирно, в полнейшей безопасности, об этом позаботилось бы правительство.

— Он все равно отправился бы за мной, точнее за нами, где бы мы ни были.

— Но сколько еще? Год? Полтора? Уж конечно меньше двух. Он — больной человек, об этом знает весь Париж, мой Париж. Учитывая огромные затраты и запутанность сегодняшней ситуации — все эти уловки, предназначенные для того, чтобы поймать вас в западню, — я осмелюсь предположить, что это последняя попытка Карлоса. Уезжайте, мсье. Присоединяйтесь к своей жене на Бас-Тере, а лотом летите куда-нибудь за тысячи миль. Пусть он возвращается в Париж и подыхает от бессильной злобы. Разве этого не достаточно?

— Нет. Он отправится за мной, за нами! Все должно быть решено здесь и окончательно.

— Вскоре я присоединюсь к своей жене, поэтому я могу позволить себе не согласиться с мнением кое-каких людей, да хоть бы и с вашим, к примеру, или с monsieur le Cameleon[44], с которым я автоматически согласился бы раньше. Теперь я этого не сделаю. Думаю, вы могли бы уехать куда глаза глядят. Думаю, вы знаете, что можете забыть Шакала и продолжать жить как прежде, изменив свой образ жизни на какое-то краткое время, но вы этого не сделаете. Что-то внутри останавливает вас от такого шага: вы не можете позволить себе стратегическое отступление — вовсе не бесчестное, ибо тем самым вы избежите насилия. Да, верно, ваша семья будет в безопасности, зато другие могут погибнуть, но даже не это вас останавливает. Вы должны победить...

— По-моему, хватит этой психологической болтовни, — перебил его Борн, вновь поднося бинокль к глазам и концентрируясь на том, что творилось снаружи.

— Разве я не прав? — сказал француз, изучающе глядя на Хамелеона и не притрагиваясь к отложенному в сторону биноклю. — Они здорово подготовили вас, очень постарались, чтобы вы стали тем человеком, в которого должны были перевоплотиться. Джейсон Борн выступил против Карлоса-Шакала, и Борн обязан победить. Два стареющих льва, натравленные друг на друга много лет назад... Их сжигает ненависть, которую распалили сидящие в теплых кабинетах стратеги, не задумывавшиеся о последствиях. Сколько людей лишилось жизни из-за того, что перешли ваши пересекающиеся дорожки? Сколько ни о чем не подозревающих мужчин и женщин были убиты?..