Враг моего врага. «Песец» - Натали Р.

из земных крейсеров уже были монахи, сопровождающие епископов. Брат Антоний втайне молился о том, чтобы его определили на мересанский линкор. Но судьба в лице кардинала Натта назначила ему райский корабль.

В монастыре он служил недолго. В один из холодных прозрачных дней осени прибыл курьер из долины. Бросил послушнику Энди поводья мохнатого ослика и устремился в каморку аббата. А потом аббат вызвал брата Антония. Не только его, с ним подошли еще двое братьев.

– Вы готовы, – объявил аббат Франциск. – Отныне вы отправляетесь в распоряжение кардинала Джеронимо Натта.

Антоний удивился. Брат Питер, проведший в монастыре восемь лет после того, как оставил службу в морской пехоте – ладно. Брат Августин, молодой, но живший здесь с рождения, с того самого момента, как какая-то крестьянка подкинула младенца на порог обители – понятно. Но он? К чему может быть готов новичок, только-только ставший монахом? Он в молитвах-то слова путал до сих пор.

Так он и сказал аббату. Мол, за доверие благодарю, но заслужил ли? Аббат Франциск прищурился по-доброму и одновременно печально:

– Ты, сын мой, готов более прочих. Кардинал собирает людей на борьбу с сатаной в его нынешнем оплоте, – он вздохнул и пояснил: – На Гъде.

Антоний склонил голову, пряча огонь, зажегшийся в глазах. Ему бы, как монаху, побольше смирения. Или хотя бы самообладания. А он рвется в бой, словно все еще десантник.

Но аббат ничего не сказал. Посмотрел на мересанца и кивнул одобрительно. С его точки зрения, брат Антоний владел собой в необходимой и достаточной степени. Из него не хлестала ненависть, его не колотило нездоровое возбуждение. В осанке – решимость и собранность. Которых не хватало брату Августину, скрывающему за смирением растерянность.

Аббат Франциск благословил каждого отдельно и шепнул на ухо несколько слов, предназначенных лишь одному.

– Бог любит тебя, – сказал он Антонию. – Прислушивайся к нему чаще, и не ошибешься.

Он поцеловал мересанца в обнаженный лоб, перекрестил и добавил заботливо:

– Будь стоек, сын мой. Там, в мире, тебе придется трудно. Но не закрывай голову, если хочешь слышать Бога.

Райский линкор был почти таким же, как мересанский. Не зря печально известный «Конец фильма» удалось легко замаскировать под райский корабль, и земляне его едва не пропустили. Но изнутри «Райское сияние» было густо нашпиговано электричеством. Провода по стенам и потолку, электрический свет, непрерывное жужжание кондиционеров. Антонию вспомнились худшие дни плена, на высоком лбу выступили капли пота. Брат Питер взглянул на него:

– Плохо? Молись, брат.

Питеру, Августину и всему десятку монахов, прикомандированных к «Сиянию», тоже было не слишком уютно. Не из-за электричества, конечно. Из-за шитанн. Антоний не полностью владел вопросом, но у Церкви были с шитанн давние нелады. На монахов исподтишка косились, а то и открыто бросали враждебные реплики. Инструкции в этом отношении были четкими: на конфликт не идти, неразумных кровососов по возможности благословлять и пытаться наставить на путь истинный. Ударят по левой щеке – подставь правую. И пробей в печень, обычно добавлял в этом месте брат Питер, назначенный старшим.

Антоний не питал предубеждений к шитанн. Прежде, будучи десантником, он презирал всех инородцев одинаково; ныне, приняв тезис, что все люди, сотворенные Богом – братья и сестры, следовал ему неукоснительно. К неприязни шитанн он относился философски: на фоне остальных испытаний, уготованных ему Господом, это – наименьшее.

Более серьезным искушением оказалось знакомство с капитаном «Сияния». Это была женщина, крупная и красивая, как монумент. Она встретила монахов ласково и приветливо, чем еще хуже разбередила вскрывшуюся при ее виде рану в ауре. У Антония давно не было женщины. Будучи пленником на «Ийоне Тихом» и «Джоне Шепарде», заключенным в земной тюрьме, послушником в монастыре, он почти успел позабыть о том, что такие существа бывают на свете. Он и не думал, что когда-нибудь вновь окажется в женском обществе, потому и к обету безбрачия отнесся спокойно: все равно ему предстоит жить среди мужчин. Но пути Господни неисповедимы. Он попал на «Сияние», а тут – капитан Василиса Ткаченко. Откуда она только взялась, прости Господи? На райских кораблях обычно не ходят бабы. От красавицы кетреййи его повело, прямо как какого-нибудь шитанн, истосковавшегося по крови. Это была не влюбленность, просто навязчивая идея. Крайне навязчивая. Будь Антоний, как прежде, десантником Ройеном, непременно начал бы добиваться внимания хирра Василисы, и неважно, какой ценой. Теперь же ему оставалось лишь молиться о преодолении соблазна. Ежечасно.

Василиса же общалась с монахами охотно. И отказать ей в душеспасительной беседе не имелось никаких оснований: кетреййи была христианкой. На одной из первых встреч брат Питер спросил, как ей удалось стать капитаном ГС-линкора, на что хирра Василиса, не моргнув глазом, ответила: исключительно благодаря Божьей помощи. И, вытащив золотой крестик из низкого ворота, приложилась к нему губами. У брата Питера глаза полезли на лоб: неужели в Шшерском Раю есть христианская вера?

Вася не удержалась. Ну ладно бы тупил один синий монашек, вдохновенно пялящийся на ее округлости и наверняка жалеющий об отречении от мирских радостей. Но как девять землян не могут догадаться, что она – землянка? Ткаченко – земная фамилия, украинская. Однако не надо быть украинцем, чтобы понять: Василиса – земное имя, тех же корней, что Василий, Базилио, базилевс, базилика… Но им застят глаза райский корабль и райская форма. А взглянуть чуть дальше, чуть пристальнее – никак.

Вот тогда она и решила приколоться.

– В нашем клане все христиане, – молвила Василиса. – Древняя традиция, понимаете ли.

Монахи изумленно переглянулись.

– Неужели с тех самых пор? Ну, тысячу лет назад?

– Совершенно правильно, – кивнула она. – Христианская вера очень эффективна. Бог хранит нас от глупости.

Питер сглотнул.

– А ваши шитанн? Они тоже христиане?

– У нас нет шитанн, – Василиса широко улыбнулась. – Да-да, с тех самых пор.

Питер бросил взгляд на Августина. Младший монах знал свое дело, тут же кинулся записывать. Надо непременно известить кардинала.

Хелена сволокла чемодан вниз по трапу, отфыркиваясь от снежинок, задуваемых ветром в нос. Здания космопорта светились на фоне темного неба. Под крышей самого высокого из них горела красная надпись по-хантски: «Генхсх», – и какие-то завитушки в том же стиле рядом – наверняка повторение на языке шитанн. «Тринадцатый» находился у доков, до пассажирского терминала пилить и пилить. Хелена обиженно надула губы. Этот противный т’Доррен мог бы и проводить ее! Вот нажалуюсь папе, мстительно подумала она и покатила чемодан по плитам космодрома, освещенным прожекторами. Где-то там ее должна встречать грымза. Мрланк сказал, что послал ей сообщение по ква-девайсу, и она подъедет в Генхсх. Хелена не была уверена, что хочет знакомиться с грымзой, но расстраивать Мрланка ей хотелось еще меньше. А разочаровать папу – вообще хуже смерти. Она обещала слушаться.

У