Враг моего врага. «Песец» - Натали Р.

могли овладеть им, хотя как минимум дважды он был вовлечен в эпизоды с воздействием тьмы? Вера не защищает его, и он вовсе не праведник. Как ему удалось?

– Бог не дал мне всезнания, ваше высокопреосвященство, я могу лишь предполагать, – Дьёрдь сложил руки ладонями друг к другу. – Сатане удается зацепиться лишь за те дефекты, которые уже имеются в ауре, этакие заусенцы души. Страх, зависть, презрение, ненависть… У адмирала Мрланка есть перед всеми остальными командирами неоспоримое преимущество: он счастлив, безмерно и бесстыдно. Он вернулся к жизни после таких ранений, от которых не оправляются, он удостоен высшей награды Рая и высшего звания во всем райском флоте, его ценит координатор, а правая рука координатора разве что в рот ему не глядит. Его жена ждет ребенка, у него прелестная юная любовница. Он доволен жизнью во всех ее проявлениях, он любит этот мир и снисходителен к его несовершенствам… Понимаете?

– Понимаю, – медленно и словно нехотя кивнул кардинал. – Любовь к миру есть любовь к Богу. Мир в душе есть броня от тьмы. Вот, значит, как…

Даже обидно: счастливый вампир неуязвимее, чем верный сын Церкви, отягощенный проблемами. А у кого их нет, проблем? То-то и оно.

Джеронимо посмотрел на епископа одобрительно. Пусть не все его вести радостны, следует признать два неоспоримых факта. Во-первых, Галаци хорошо поработал. Предотвратил как минимум одну драку, догадался освятить все линкоры, отследил начало дьявольских козней, пытается налаживать взаимодействие с вампирами – коли уж сняли с них проклятие, глупо их игнорировать. Во-вторых, епископ умеет думать и рассуждать, у него обо всем есть мнение, но гордыней при том не грешен, мнение свое не абсолютизирует. Жаль, что слеп и слаб, не то быть бы ему кардиналом.

Дьёрдь Галаци переминался с ноги на ногу. И на лице его – зеркале души – не было покоя и уверенности, приличествующих священнослужителю. Джеронимо прищурился.

– Что тебя гложет, чадо? Тревога о делах насущных или, может быть, груз грехов? Не настало ли время для исповеди?

– Со мной все в порядке, ваше высокопреосвященство.

А ведь епископ испугался.

– Мне кажется, ты ошибаешься, чадо, – промолвил Джеронимо, как мог, мягко. При необходимости суровый кардинал умел и это. Даже заменять категоричное «Я знаю, что ты врешь» на «Мне кажется, ты ошибаешься». Другой вопрос, что мало для кого он это делал.

Дьёрдь потупил взор. Джеронимо поднялся с кресла, прошелся по кают-компании, как бы невзначай перекрывая путь к двери. Сомнительно, что епископ вот так возьмет и уйдет без позволения и благословения, но в фокусе внимания нечистой силы всего можно ожидать. Праведные тоже подвержены искушению. Не бегать же за ним потом по всему кораблю.

– Я не верю, что твои грехи невозможно отпустить, – проговорил кардинал – Очисти душу, чадо. Священнику надлежит пребывать в гармонии с собой и с Богом. Сними камень с сердца, иначе ты можешь оказаться следующим, кого зацепит дьявол.

Дьёрдь передернулся. Только не это! Он бы смолчал, но молчать не получится. Если он смолчит, то о всякой гармонии можно забыть. Либо отказываться от сана, либо…

Натта наблюдал за метаморфозами на мученическом лице епископа. Галаци стоило бы по меньшей мере научить владеть мимикой, если уж взяться делать из него кардинала. В том, что исповедь состоится, Джеронимо не сомневался. Прямо сейчас, через пять минут, через полчаса или завтра – разницы, в сущности, никакой, важен лишь итог.

Пока Гржельчик не убедился, что Хелена цела и невредима, вообще отказывался разговаривать с Такаши. Лишь увидевшись с ней, согласился на переговоры.

– Гржельчик, простите, – покаянно произнес японец. – Если б я знал заранее, что на «Молнии» ваша дочка, это наверняка бы меня остановило. А как она туда попала?

– Не ваше дело! – зарычал он и вновь обрубил связь.

Телесно Хелена не пострадала, но была ужасно напугана. Когда лазерный залп «Максима Каммерера» ударил по «Молнии», ей показалось, что стрелы света сейчас проткнут ее насквозь и выжгут. Она завизжала и слегка обмочилась – совсем немножко, незаметно со стороны, но она-то ощущала отвратительно мокрую ткань трусиков. А потом корабль начало кидать, верх и низ менялись местами, гравикомпенсаторы не успевали за маневрами Мрланка. Хелена ухватилась за какую-то стойку, зажмурилась и не отпускала. И рыдала от страха, слегка подвывая. Всем было не до нее – может быть, даже к счастью: никто не видел ее зеленой физиономии и промокших трусов. Как же прав был папа! Корабль в бою – неподходящее место для девушки. Почему она ему не поверила?

Когда все закончилось, она, икая, доползла до душа и привела себя в порядок. На «Ийоне» имелся отдельный женский душ, маленький и уютный. Здесь, на «Молнии» – нет. Женщины не служат в райском военном флоте. За очень, очень редким исключением. Тут был помывочный отсек, разделенный на кабинки – слава Богу, закрывающиеся, – и общий предбанник. Никто из шитанн ее не стеснялся, кетреййи делали вид, что прикрывают чресла ладонью, но как-то формально, особо не стараясь. Она жутко смущалась, не зная, куда деть глаза. Сама предпочитала накинуть что-нибудь еще в кабинке и торопливо проскользнуть через предбанник.

Тихонько открыв дверь между помывочной и предбанником, она осторожно выглянула. И пошатнулась от увиденного. Предбанник был почти пуст – конечно, бой только что кончился, все заняты проверкой систем и ликвидацией последствий, не до мытья. В проходе стояли всего двое, и они обнимались. Худой высокий шитанн и здоровенный десантник кетреййи, выше партнера чуть ли не на голову. Шитанн целовал десантника в шею. Хелена узнала его по лысому затылку: это был адмирал Мрланк.

Кетреййи заметил ее. Ухмыльнулся и подмигнул. Она вспыхнула и бросилась вон.

Ну почему она не слушала папу? Он предупреждал, что она пожалеет. И вот папино предсказание сбылось: она жалела, отчаянно и яростно. Давилась слезами и реттихи, забравшись с ногами на кровать Мрланка и придумывая, что скажет ему, когда он придет. Беда в том, что она толком и сказать ничего не может. Надо было как следует учить хантский. Да разве она предполагала, что ей понадобится этот дурацкий язык? Языки давались ей чуть лучше, чем проклятая математика, но польза от них казалась еще сомнительнее.

Явился. Довольный, Хелену аж перекосило. И тут же потянулся к ней, стаскивая с плеч кружевную розовую накидку. Она рефлекторно отдернулась.

– Ну, милая, чего ты? – промурлыкал коварный изменщик. – Иди ко мне, Хеленна. Сделай, как я люблю, а я уж тебя утешу.

Она подобрала ноги и отодвинулась еще дальше.

– Я хочу обратно к папе!

– Напугалась, девочка моя? – понимающе улыбнулся он. – Не бойся, все уже позади. Этому дураку Такаши стоит научиться водить свой крейсер, прежде чем бросаться вызовами.

Он нежно взял ее за руку, она