Катакомба - Атаман Вагари

на пол и лежать ничком, ничего не делая, много-много дней и ночей. Мне нужно много сил. Мне нужно отдохнуть перед боем, перед спуском под землю. Иначе я не боец и не жилец – и тогда Милена тоже не жилец.

Осторожно закрыв Хронику семьи Неверри и сметя с неё пыль, я отложила эту увесистую монументальную тетрадь, чтобы взять её для изучения из этой тайной комнаты. Принялась рассматривать по второму разу корешки книг и только тогда увидела ЕЁ.

То, что это ОНА, сомневаться не приходилось. Она лежала тоже на полке, на стопке книг справа от Хроники, высохшей чернильницы и пера.

Была ОНА большой, даже слишком. Если взять стандартную книгу и умножить её площадь на четыре – примерно такова была площадь её переплёта. Или два листа "А4". Толщина её была примерно с мою ладонь. Обложка выполнена из материала, похожего на сморщенную кожу не то динозавра, не то крокодила тёмно-бордового цвета. Никаких надписей, знаков, приклеенных выколотых глаз, как обычно показывают в фильмах ужасов. Бумага была желтовато-бежево-коричневой – видно, что очень древней. Возможно, не бумага, а пергамент или папирус.

Я думала, что ОНА будет тяжёлой, неподъёмной, когда брала её в руки с большой осторожностью. Но вес Книги Запретного Злого Знания, как её именовал Скиталец, был не выше веса Мировой Энциклопедии. Терпимо, одним словом. Чувствуя, как пошатываются мои ноги, слипаются глаза и немеет тело от непосильного утомления, я вынесла обе книги из потайной комнаты. Мне показалось, что я несу пятнадцать кирпичей. Я донесла эти реликвии до столика, на котором были разложены материалы по моему расследованию, водрузила их туда, и отправилась спать.

Сначала я вышла в галерею с картинами Икабода Неверри, чтобы посмотреть, куда угодила моя стрела. Когда я подошла к портрету убийцы Ксанфа, на миг мне стало дурно.

– Карамба…

Портрет претерпел сильные изменения с того момента, как Икабод написал его. Тот, кто был Ксанфом, явно был мёртв. Из его глаза торчала стрела – нарисованная масляными красками. То есть физически реальная стрела, которую я держала в руках, с которой мне очень помог управиться Шакс – превратилась в нарисованную. От такого мозги поплыли бы даже у самых прожжённых сюрреалистов. Зато под картиной, частью на стене и частью на полу, виднелась размазанная кровь и какое-то склизское прозрачное вещество, возможно, бывшее некогда глазным яблоком этого Ксанфа. Сам Ксанф, вернее его лицо, было совсем не живым, серовато-землистого цвета. Если бы я была опытным патологоанатомом, я бы примерно смогла назвать время смерти, а также время появления трупных червей.

Вспомнила о гусеницах в оранжерее. Меня передёрнуло. Не трупные ли это черви, питающиеся телами тех, чьи души здесь бродят? Вдргу эти черви съели в своё время тела Анны, Жака, Шакса, Брабатуса? Не говоря уже о телах Прокопа и пиратов, перешедших на его сторону? Не хотелось бы мне быть в этой галарее, когда мерзкие беспозвоночные явятся на своё триумфальное пиршество. Труп нарисованный – а они могут быть настоящими. Здесь всё перевёрнуто с ног на голову, я это поняла уже в первый день, а привыкнуть всё никак не могла.

Почувствовала подкатывающие порывы к тошноте. Но последний мой скудный приём пищи был вчера вечером, ещё перед тем, как Шакс любезно разбудил меня и пригласил на убийство Медузы. Поэтому тошнить было нечем. Я поспешила убраться из галереи, оставив Ксанфа на откуп местным божествам – Бафомету или кому бы там ни было. Снова прошла через изрядно просветлевшую библиотеку. Сегодня на редкость солнечное утро. Можно ли его считать хорошим знаком?

Вышла через двери на лестничную клетку, увидела Брабатуса. Он стоял не шелохнувшись. Я знала, что он "спит" или исчез в других измерениях, до наступления мрака.

Эзотерики всегда твердили о том, что существуют определённые часы, биоритмы Планеты, Космоса, разных Миров – тонкого и физического планов бытия, и на пересечении этих часов и биоритмов открываются пространства, истончается ткань мироздания. Существуют мистические, опасные часы, когда торжествуют силы Ночи, силы Зла и силы Тьмы. Например, то, что многие суеверные люди опасаются полуночи – это совершенно не зря. Существует поговорка, что если ты ложишься спать после полуночи – ты спишь с бесами. Крайне рекомендуется нормальным, вернее праведным, благообразным людям ложиться спать до полуночи.

Ещё наблюдениями многих колдунов, а также исследованиями учёных-криминалистов выведены наиболее злые, жестокие часы – период с 2 до 4 ночи. Это время считается особенно гибельным. Учёные отмечают особый пик преступлений, приходящийся на это время – убийств, нападений маньяков. Это самая тёмная ночь, когда до рассвета ещё очень далеко – 2 часа. А в 4 часа – рассвет уже вот-вот образуется, но перед рассветом бывает наиболее темно и черно. Колдуны называют период с 2 до 4 ночи Часом Быка.

Время заката, когда Солнце скрывается за горизонтом, считается началом буйства нечистых сил. Солнце считается божественной звездой, умеющей разгонять своей энергией бесов и злых духов. На рассвете, когда солнце появляется, кричат петухи – петушиный крик пугает бесов, потому что он предвестник солнца, а солнце означает смертельную опасность для сил зла. Некоторые эзотерики считают, что когда наступает самый короткий день в году, в день Зимнего Солнцестояния, Вселенная по-настоящему гибнет. Это происходит всего одно мгновение, смещаются звёзды и ткани миров, но каждое живое и неживое существо во всех планах бытия испытывает полное беспрецедентное уничтожение в день, час и секунду, известную как Йоль.

Раса горгулий связана с биоритмами природы. Они засыпают в камне на рассвете, а просыпаются на закате. Брабатус, Анна, Жак, Шакс и Скиталец тоже на рассвете исчезают отсюда, а появляются даже не на закате, а в полночь. Хотя, Скиталец говорил, что вроде как на закате он уже может открывать двери в наш физический план бытия. Стоя у лестницы, я посмотрела наверх. Мелькор и Астр неподвижными каменными стражами – серо-сиреневым и красным – стояли на своих местах. Жаль, что я не успела проведать своих друзей до того, как они исчезли или уснули: они наверняка все волновались по поводу моего похода в библиотеку. Мне хотелось рассказать им, что Скиталец на нашей стороне. Они ведь не знали, из-за того что не могли туда ходить, а Скиталец не мог выходить к ним. Он мог общаться только разве что с помощью трупов воров, которых укладывал между дверьми, чтобы перед рассветом их унесли и о них бы не узнали хозяева.

Я пришла в свою комнату и сразу же уснула.

Мне удалось проснуться примерно в обеденное время – часа в два. Я сразу же отправилась на кухню, движимая диким