Бассейн с крокодилами - Дарья Донцова

– Курите, – махнул Иван Александрович рукой, – хоть чужим дымом понаслаждаюсь. Кстати, Люка тоже курит. Впрочем, все по порядку, слушайте и не смейте перебивать – меня это чрезвычайно бесит.

Глава 22

Иван Александрович обратил внимание на Иветту, когда был председателем жюри конкурса школьных театральных коллективов. Вермские любители приготовили к показу «Гамлета». Но выбрали орешек не по зубам. Плохи были все – сам принц, злодей дядя и королева-мать, которую играла щекастая, слегка нескладная девица. Но как только на сцене появилась Офелия, зал замер. Тоненькая, бледная, почти прозрачная девушка. Греков поймал себя на мысли, что именно такой он представлял себе несчастную невесту принца. После сцены безумия зрители даже не сразу смогли начать аплодировать. Юная актриса ничего не изображала, она просто была Офелией и тихо сходила с ума на глазах у замершего зала.

Талант оценили по достоинству. Вручая девочке диплом и коробку конфет, Греков не удержался и предложил:

– Приезжайте поступать в наш институт, возьму без экзаменов.

Иветта запомнила предложение и спустя два года поймала Грекова у входа в вуз.

– Помните, вы звали меня в Москву, я играла Офелию…

Иван Александрович оглядел вытянувшуюся и повзрослевшую девушку. Она теперь носила волосы до плеч, но маленькое худенькое личико осталось прежним – вдохновенным, слегка отрешенным и удивительно красивым. Огромные чистые голубые глаза, не мигая, смотрели на профессора. Да еще именно в этот момент неожиданно из-за тучи вышло солнце. Его лучи запутались в белокурых волосах Иветты, и Грекову показалось, что над головой необычной абитуриентки сияет нимб. Художник при виде такого эффекта моментально схватился бы за кисть.

Греков крякнул и лично повел протеже в приемную комиссию. Здесь его поджидал приятный сюрприз. У талантливой и красивой абитуриентки в аттестате оказалась только одна четверка – по алгебре. Девушка была прилежна и умна.

На первом курсе Воротникова вела себя идеально. Сдала зимнюю и летнюю сессии на одни пятерки и покорила почти весь преподавательский состав. Правда, студенты ее недолюбливали, но Греков считал, что они просто завидуют более талантливой девушке. Иван Александрович, преподавательница сценической речи, ректор и даже библиотекарь – все предсказывали Люке блестящее будущее.

В самом начале второго курса Греков увидел в садике перед институтом плачущую Люку.

– Что случилось, детка? – испугался преподаватель.

Студентка помялась немного и сообщила:

– Деньги пропали из комнаты. Вчера лежали в чемодане, а сегодня их там нет.

– Много? – спросил Греков.

– Тысяча рублей.

– Откуда у тебя такая сумма? – насторожился Иван Александрович.

– Вы станете ругаться, – пролепетала Люка и зарыдала пуще.

Тут Греков совсем испугался и поволок слабо сопротивлявшуюся девчонку к себе домой. За столом, уставленным сладкими пирогами со сливами и яблоками, Иветта принялась каяться.

Стипендия маленькая, всего 40 рублей. Родители помогать не могут. Отца она не помнит, а бедная мамочка смертельно больна – рак в последней стадии. Мучается ужасно, нужно постоянно покупать дорогие обезболивающие и хорошие продукты – икру, сливочное масло, вырезку… Да еще живет Люка в общежитии, в комнате на восемь человек. К сожалению, четыре соседки – монголки. Ужасные грязнули, шумные, бесцеремонные, пьют жуткую водку и едят какие-то не в меру «ароматные» национальные кушанья.

Нечего и думать о занятиях в таких условиях. Поэтому Иветта сидит в библиотеке до закрытия. Ночью тоже нет покоя. Свет горит в комнате до четырех утра – монголки гуляют с кавалерами. Остальные соседки – три русские девушки – давно сбежали, сняв в городе кто комнату, кто квартиру. В конце концов Люка тоже не выдержала и нанялась на работу. Трудилась все летние месяцы и сентябрь в придачу, собрала достаточно денег, чтобы заплатить за жилплощадь, уже договорилась с милой старушкой, а денежки – тю-тю!

– Просто ужасно, – шмыгала носом Иветта, жадно поглощая ароматную выпечку, – столько трудилась!

– Где же ты работаешь? – аккуратно поинтересовалась жена профессора, сердобольная Александра Ивановна.

– Не скажу, – помотала головой Люка.

– Ну, – приказал Греков, – немедленно выкладывай правду.

– В варьете, – прошептала Люка, потупив взор, – танцую канкан в отеле «Метрополь». У меня пятерки по балету, я вообще хореографией увлекалась, а там девушки требовались – перед иностранцами выступать. Сначала стыдно было, потом привыкла. Только тяжело очень – спектакль в одиннадцать начинается, в три домой отпускают, а к девяти на занятия…

Грековы пришли в ужас. Советскому человеку тех лет девушка, танцующая по ночам в «Метрополе», представлялась проституткой. К тому же Иван Александрович хорошо знал, в каких условиях живут иногородние студенты. Общежитие находилось в ужасающем состоянии, было переполнено до невозможности, а о безобразном поведении студентов из братской Монголии уже не раз докладывали ректору.

– Ты немедленно бросишь это занятие, – заявил Греков.

– Не могу, – покачала головой Люка, – там хорошо платят, я посылаю маме деньги да еще хочу снять комнату…

– Нет, – твердо сказал Иван Александрович, – переедешь жить к нам. Мы в этих хоромах живем с Александрой Ивановной вдвоем, у сына с женой своя квартира.

– Что вы, – залепетала Иветта, – такое невозможно…

– Бросьте стесняться, деточка, – начала утешать студентку профессорша, – мы рады вам помочь.

Так Иветта поселилась в гостеприимном и хлебосольном доме Грековых. Естественно, никаких денег за проживание и еду с нее не брали, а Александра Ивановна постоянно подсовывала гостье приятно хрустящие бумажки, приговаривая: «Купи маме лекарства».

Потом Иван Александрович заметил, что их сын Вадим зачастил в гости. Раньше он не проявлял такой любви к родителям. Вопреки их желанию стал художником, а не актером. К тому же женился на совершенно невероятной женщине по имени Зинаида. Мало того, что супруга оказалась старше мужа на целых семь лет, так еще и работала педикюршей.

– Ужасный мезальянс, – жаловалась Александра Ивановна подружкам, – понять не могу, что их связывает. Зина – грубая, приземленная, жадная, а Вадим – тонкий, артистичный, нежный…

Свекровь упускала из виду одно обстоятельство. Хамоватая Зиночка работала как каторжная в две смены, без устали обрабатывая чужие ноги. Зарабатывала она вполне приличную сумму, которой с лихвой хватало на то, чтобы содержать мужа-художника, часами валявшегося на диване в ожидании вдохновения.

В первые годы их брака воспитанная Александра Ивановна пыталась соблюдать приличия и приглашала Зину на семейные торжества. Но невестка постоянно попадала впросак. То резала рыбу не тем ножом, то, услыхав фамилию Маркес, спрашивала: «А что он сделал?» Или, мило улыбаясь, заявляла: «Терпеть не могу консерваторию». Иногда, выпив водочки, Зинуля тоненьким фальшивым голоском затягивала: «Ой цветет калина в поле у ручья». Сидящие за столом гости переглядывались и переводили разговор на новый фильм Антониони. Заканчивалось это почти всегда одинаково.

– Твои родители меня терпеть не могут, – злилась Зина, заливаясь слезами в прихожей.

– Ладно, ладно, – бормотал Вадим, подавая рассвирепевшей жене пальто.

Однажды Вадим не выдержал и упрекнул Александру Ивановну:

– Мам, ну спела бы с ней разок, неужели трудно?

Александра Ивановна, в молодости блестяще выступавшая на подмостках театра оперетты, поморщилась.

– Извини, сынок, арию из «Веселой вдовы» хоть сейчас, а другим песням не обучена.

Вадим обиделся и практически перестал бывать у родителей. А тут вдруг зачастил. Пару раз профессорша ловила его взгляд, прикованный к Иветте. У бывшей актрисы забрезжила мысль: вот бы непутевый сын развелся с противной Зинаидой и женился на Люке. Девушка нравилась ей все больше и больше. Поэтому Александра Ивановна не стала поднимать скандала, когда, неожиданно вернувшись с дачи, застала Вадима и Люку в постели.

– Полно, полно, – принялась она утешать испуганно рыдающую девушку, – я давно считаю тебя дочерью. Что уж тут поделать, Вадя объяснит Зине…

Но Зинаида наотрез отказалась давать развод, не помогли никакие уговоры. Справедливый советский суд дал супругам полгода «на обдумывание». Александра Ивановна и Иван Александрович съехали на дачу в Переделкино, оставив Вадима и Люку наслаждаться жизнью вдвоем в их квартире. Через три месяца Вадя сбежал назад к Зине. При всей своей необразованности и грубости Зинуля была отличной хозяйкой. В холодильнике у нее всегда был обед, на ужин подавали любимые Вадимом пельмени. К тому же мужчина привык доставать из шкафа глаженые рубашки и никогда особо не задумывался над тем, почему дома всегда чисто…