Нехитрая игра порока - Марина Владимировна Болдова

на соседнюю парту, Юренев» – так?

– Так, стоп! – я глубоко вздохнула. – Ты хочешь сказать, что затаил на меня обиду, а отыгрался на выпускном? Я правильно поняла? А чтобы эффектней получилось, в качестве зрителей позвал Корецкую с пьяной свитой?

– Нет. Все не так. Накануне выпускного меня попросил зайти к нему домой Корецкий. Я шел с мыслью набить ему морду, если что об отце плохое скажет. Но он чуть не с порога заявил – если я буду с Ангелиной, женюсь на ней и соглашусь уехать в Штаты, в сентябре он вернет отцу половину стоимости его акций и поможет с клиникой.

– И ты повелся… – Я не могла поверить, что все так… банально!

– Да, я согласился. Но точно знал, что этого не будет. Был уверен, что, как только деньги будут на счете отца, откажусь от своих слов. Без зазрения совести пошлю эту семейку прямым ходом в Америку.

– Режиссер спектакля в кабинете физики – Ангелина?

– Они оба с папочкой придумали. Чтобы уже наверняка добить…

– И ты решился на подлость… а обо мне подумал? Когда эту записку писал? Что жить без меня не можешь… врал? Я так и поняла…

– Не врал. Аська, никогда не врал, что люблю. И сейчас не вру…

«Я больше не выдержу, нет… что же это такое? Безвольная марионетка…» – подумала я о себе. Лицо будто окаменело от прикосновения блуждающих пальцев, я боялась выдать свое волнение и затаила дыхание. И сделала только хуже – выдох получился громким, каким-то отчаянным, с жалобным присвистом. Мышцы лица тут же расслабились, я всхлипнула. Юренев одной рукой с уверенностью завладел моей талией, другой осторожно вытирая мои мокрые щеки. Я стояла, закрыв глаза, все еще не веря, что вновь поддаюсь его желанию. Как тогда, новогодней ночью десять лет назад. И потом, после той первой ссоры. Все такими же мягкими оказались его губы, осторожно, словно пробуя на вкус, целующие мои опущенные веки, мочку уха, пульсирующую жилку на шее. В шальную секунду просветления я хотела было прервать все это безумие, резко дернувшись в сторону. Но Макс, словно почувствовав мой бунт, цепко обхватил меня обеими руками и прижал к себе. Он знал, что делает. Он знал меня всю – как музыкант, свой инструмент… слепой музыкант – на ощупь. Ему не нужно было меня видеть, он помнил, где тот самый рычажок, полностью отключавший мое здравое сознание. Черное траурное платье упало на ковер у кровати – а я даже не заметила, когда и как я попала в спальню. Единственное четкое воспоминание-вспышка – окно кухни с цветочным горшком на подоконнике. Макс нес меня по коридору? Или сама шла? Не помню… Шелковое покрывало соскользнуло на пол, мышцы спины благодарно расслабились на мягком матрасе. Я не чувствовала тяжести мужского тела, было необычайно легко и комфортно. На мгновение Макс приподнялся на локтях, милостиво дав мне передышку. Но только на миг… Там, где его губы касались моей кожи, тут же становилось холодно, мурашки разбегались по телу, словно живые, делая чувственно ранимой меня всю. «Я не забыл… ничего не забыл, ты понимаешь? Не смог…» – шептал он мне, лихорадочно отыскивая все новые, еще не тронутые его дыханием, места. «Это – пытка, а он – палач», – решила наконец я для себя, проваливаясь в волну безумного наслаждения…

– Ася, не бросай меня. – Юренев был серьезен. Я чувствовала, с каким напряжением он ждет от меня ответа.

– Я знаю, у тебя есть женщина.

– Есть. Она убирается в моем логове два раза в неделю. Я не очень аккуратный, Ась. И еду готовлю… так себе. И – да, иногда с ней сплю. Спал. Ее не было со среды и больше не будет. Ты можешь переехать ко мне прямо сегодня? Тороплю, да?

– Я замужем, – вырвалось у меня.

– Разведешься! – прозвучало как приказ. – Мы хотели пожениться, не забыла?

– Разведусь, – согласилась покорная Ася, уже понимая, что момент, когда еще могла отказаться, упущен.

Глава 31

Звонок Ольги застал меня в трамвае – идти пешком три остановки я не рискнула. И ни о чем думать не могла, кроме как о Юреневе. Простила все: предательство меня им, его отцом моего. Как там говорится – дети не в ответе? Конечно, в той карусели мыслей, что крутилась в моей голове последние дни, попадались и вполне логично выстроенные цепочки умозаключений. Например, я была практически уверена, что смерть Юренева-старшего – дело рук одного из его собутыльников. Макс не отрицал, что отец в последнее время пил с местными дворовыми алкашами. Топорно сработанное убийство – ломиком по голове никак не мог совершить боевой офицер Гиржель. Загадкой для меня оставалось и признание Басова. Но если я еще два дня назад была готова броситься на его защиту, то теперь у меня появились сомнения. Образ открытого, бесхитростного парня, не умеющего ни врать, ни притворяться, слегка померк. И для этого имелись по меньшей мере две причины. Это как же нужно скрывать свои чувства, чтобы девушка ни о чем не догадалась? Актерская игра? Весьма профессионально! Даже мысли в эту сторону у меня ни разу не возникло. Второе сомнение в порядочности Коли зародилось после слов Макса, что тот предложил ему «помочь сигануть с балкона». Кто соврал? Фирсов, выгораживающий брата, или Макс? Я, конечно же, больше доверяла последнему. Получалась неприглядная картина – Коля, хотя и держался в стороне, надежд на то, чтобы быть со мной, не терял. Наверняка после того, как вступился за меня, стал чувствовать себя прямо-таки героем. Один против своры Корецкой! Смело и безрассудно. «А так ли случайно он тогда оказался так вовремя у кабинета физики? – возникла вдруг крамольная мысль. – Стоп, так можно додуматься черт-те до чего. Например, до хорошо организованного заговора. Занесло тебя, Ася…»

Ольга открыла дверь сразу – видимо, увидела меня из окна. Черный брючный костюм визуально ее стройнил, несмотря на то что пиджак в плечах сидел мешковато, а брюки облегали бедра плотно.

– Поехали, Ась, Барковский уже звонил. Счета за захоронение твоего отчима я оплатила, своих не хватило, с твоей карты добавила. Забери ее, пока не забыла. Не знаю, сколько там осталось. Посмотри.

– Двенадцать. –