Нехитрая игра порока - Марина Владимировна Болдова

замершего за столом Фирсова мне было не нужно. Память о той ночи всегда разливала по моему телу яд. Сладкий и смертельно опасный. С лихорадочной дрожью и головной болью до обморока. Будь я сейчас дома и одна, кинулась бы к аптечке за пустырником. Схватила бы первую попавшуюся книжку, читала бы вслух, пытаясь заглушить эти чертовы воспоминания. Карим, когда я плакала над фильмом или романом, с полной серьезностью убеждал меня, что в этом нет ничего странного. «У тебя, дочь, очень тонкая душевная организация», – с какой-то даже гордостью говорил он, прижимая к себе. Ему я верила. Впервые поняла, что далеко не все придерживаются такого же мнения, когда меня за внезапные сентиментальные слезы при регистрации брака высмеял мой новоиспеченный муж.

– Так, я понял, что лишний, но – служба, извините. Последний вопрос к тебе, Макс. Не помнишь фамилию бывшего юриста отцовской фирмы?

– Доронин Илья Иванович. Он сейчас ведет мои дела.

– Ого! Он же берет за услуги… дорого!

– Так и я не беден, Иван Федорович, – похлопал по плечу Фирсова Макс, а я вновь удивилась, что рука его опустилась точно на цель.

Глава 30

Мне нужно было уйти вслед за Фирсовым. Но я осталась, понимая, что эта наша встреча может оказаться последней – уж очень хорошо помнила о том, что услышала от Веры. И помнила, как образ нуждающегося в моей помощи Юренева после ее слов растаял, стоило мне представить его в объятиях другой женщины. А тут оказывается, что он еще и «не беден». А я-то сдуру пыталась отказаться от денег за продукты! Почувствовав, что краснею, я глубоко вздохнула. «Узнаю, за что унизил, и уйду. Не спрошу сейчас, не узнаю никогда!» – окончательно приняв решение, я села обратно на стул.

На кухню вошла Герда и, устроившись у моих ног, ткнулась носом в ладонь. Я машинально гладила ее по гладкой чистой шерсти, думая о том, что так, как раньше – просто и по накатанной, мне больше не жить…

Работа в лицее не давала ничего, кроме неплохой зарплаты. Детей я не любила, общалась с ними как со взрослыми. Пришли за знаниями – получите. Наверное, и как психолог я была слишком жесткой. Разбирая конфликты, часто вставала на сторону сильного. Если, конечно, тот был прав. Жалеть обиженного считала неправильным – взрослая жизнь сурова, учитесь справляться с проблемами. Конечно, были ребята, которые вызывали симпатию, – умные, пытливые, уверенные в себе. С ними общение доставляло удовольствие. Но любимчиков не было и среди них. Взаимное уважение – основа отношений, так считала я. Так всегда думал Карим.

Игната я не любила тоже. Ровная семейная жизнь, здоровая интимная связь никогда не вызывали ни всплеска восторга, ни чувства отвращения. Приятный секс с умелым мужчиной, хотя и редкий, вполне устраивал, попыток погулять на стороне я не делала, за что Игнат меня и ценил. Я же была благодарна ему за честность. Появившиеся вдруг отношения с другой женщиной он скрывать не стал – переспав с ней, в тот же день удалился ночевать на диван в гостиную.

Смущала меня в нем лишь до сих пор сохранившаяся ревность собственника.

Я бы так и жила, ровненько и без эмоций, если бы не встреча в городском саду с Юреневым. Признать, что жалеть впору себя, а не его (у него-то с личной жизнью все в порядке), было нелегко.

Макс задерживался, а у меня все чаще возникала мысль уйти. Герда, словно чувствуя мои колебания, встала на задние лапы и положила передние мне на колени. Я усмехнулась – не отпускает?

– Прости, у Ивана оказалась еще куча вопросов, я уж думал, он не уйдет никогда! – Макс улыбался.

– Он тебе друг?

– Я бы так не сказал. Добрый сосед – будет точнее. Вот с его матерью мы не в контакте. Проходит мимо, на приветствие не отвечает. Причин не понимаю – это ее сын признался в убийстве моего отца, я-то в чем виноват? Да бог с ней. Ась, не говори о ерунде. Давай о главном. Я десять лет ждал этого разговора!

– Что мешало не ждать, а позвонить хотя бы?

– Ты еще спрашиваешь? Я как, по-твоему, мог к тебе явиться в таком виде? – он дотронулся до своего лица. – Написал тебе одно письмо из армии, как только разместили в казарме. Но ты…

– Макс, ты просто объясни, почему меня предал, и я уйду, – оборвала я его и подумала, что никакого письма я не получала. Да и не важно уже это.

– Хорошо. Помнишь ту нашу ссору еще зимой? Да, я поехал на турбазу с Корецкой, но для того, чтобы убедиться, что Ангелина не соврала о связи ее отца и моей матери. Они были там вместе, жили в коттедже у озера. Да, мы ночевали с Ангелиной в одном номере, но ничего же не было! Ты тогда меня вроде простила, помнишь? Слезы, мы с тобой одно целое. Я был на седьмом небе… Зря… помнишь, как потом было? – Голос Макса сорвался, а я торопливо перебила:

– А после Ангелина объявила, что вы снова вместе.

– Ты поверила… ей! А не мне! Что ты тогда сказала – останемся друзьями? Я спорить не стал, думал – сейчас пусть так. Остынешь, поймешь, что нам друг без друга никак. Я ждал, но ты стала такой холодной, отстраненной. А потом отец проиграл последний суд – подписи же под всеми документами были подлинными. То, что он подписывал их, находясь в подпитии, суд во внимание не принял. Фирма осталась за Корецким, на счетах отца после выплаты долга за квартиру осталось немного. Он снова начал пить. Спасибо Тоне, возилась с ним, не бросала.

– Ты никогда не рассказывал об этом… почему?

– Потому что незачем было. Не хотел, чтобы жалела…

– А что ты хотел? Чтобы я сделала первый шаг? Наш разрыв затянулся, я уже и не знала, нужна ли тебе. И главное – ты пересел к Корецкой. На глазах всего класса, демонстративно.

– Я?! А ты не помнишь, что сама меня попросила об этом? И как! Сколько презрения! «Не пошел бы ты…