Сердце Эрии - Эйлин Рей

и не сумел ее уберечь. На наших землях побывало достаточно безумцев, бросивших вызов Беспокойному морю. Почти все они лишились головы, но кому-то всё же удалось пробраться в Иль’рав и похитить кристалл. Когда наша кровь стала тускнеть, мы поняли, что утратили, и попытались призвать Сердце. На это ушло очень много Силы, но за все годы кристалл отозвался лишь раз. Моя мать отдала жизнь ради этого. В тот день мы ощутили, как на мгновение истончилась ткань Гехейна, в ней образовалась брешь в другой мир, но Сердце не угодило в нее и больше не откликалось на зов.

– Когда это было? – с придыханием спросила я.

Тревога тяжелым клубком свернулась на сердце. Пальцы похолодели. Я боялась услышать ответ Мудрой, боялась, что ее слова воплотят в реальность мои горькие мысли, едва осязаемым туманом застилавшие разум.

Саа’рсэт задумалась.

– Десять цепей назад.

– А где открылась брешь? – спросила я, с трудом сдерживая дрожь в голосе и едва не задыхаясь от волнения. – Куда попали те, кто мог угодить в нее?

– Понятия не имею. – Мудрая безразлично пожала плечами. – Она могла открыться в Дархэльме или в недрах Беспокойного моря. Но какая разница? Сердца там не было.

Я резко остановилась. За спиной зазвенели глефы, но я не обратила внимания на их хищный блеск. Злость с ревом рвалась из груди, но Эспер стремительно впился в нее когтями, прежде чем она распахнула двери перед Силой Зверя, – не стоило навлекать на себя новые удары древка.

– Там могли быть мои родители! – зарычала я, сдерживая подступающие злые слезы.

– Мне жаль, – сухо, без намека на искренность бросила Саа’рсэт.

Она двинулась дальше, кто-то подтолкнул меня в спину, и я медленно поплелась следом.

«Если это правда, то мы найдем их, когда все закончится», – пообещал Эспер и мысленно заключил меня в незримые ласковые объятия.

Священная поляна Иль’рав вобрала в себя всю красоту и чарующую притягательность Клаэрии. Она была ее сердцем и душой – прекрасной, спокойной и молчаливой.

От мрачных джунглей ее ограждали белоснежные, обтесанные ветрами и временем колонны. Они вытянулись по обе стороны поляны, а их оплетенные лианами заостренные верхушки загибались внутрь, будто колонны тянулись друг к другу в отчаянном стремлении слиться в пылких объятиях. Чуть дальше, за мшистой аркой корней на границе Иль’рав, колонны редели и становились ниже, смыкались, образуя коридор, и в конце концов терялись в джунглях, которые жадно тянулись к священному месту.

В центре поляны разлилось неглубокое озеро: глицинии клонили к нему длинные ветви с гроздьями нежных цветов, по безмятежной лазурной глади рассыпались бело-розовые лепестки. Над водой парили духи: невообразимой красоты рыбки, невиданные мною прежде птицы и маленькие юркие существа, похожие на белок, кружились по поляне в веселой игре. Они скакали по берегу, взмывали над водой, и земля словно не притягивала их, позволяя парить даже над деревьями. Их тела были едва различимы в свете дня, но я представляла, как ярко они будут сиять бирюзой в ночи. Однако удивительнее оказалась их осязаемость: одна из рыбок проплыла мимо моего лица, легко задев хвостиком щеку, и по коже растекся приятный холодок.

Аарлая настойчиво ткнула когтем между лопаток, не позволяя задерживаться и озираться по сторонам. Наш путь завершился лишь на противоположной стороне озера, перед пещерой, спрятанной в корнях темно-сиреневой глицинии.

– Дальше ты пойдешь одна, – сообщила Саа’рсэт. – Возвращайся, только когда отдашь Сердце.

Я послушно нырнула под низкие своды. Пещера плавно уводила вниз, воздух становился тяжелее, а тьма гуще. Последние проблески солнца растаяли за спиной, и впереди забрезжил голубоватый свет. Он манил в свои объятия, но я не спешила в них окунуться – с каждым шагом наша с Эспером связь слабела, его мысли истончились и блекли, будто холодный туман, и страх морозными иглами впивался в мое сердце. Нестерпимо хотелось развернуться и со всех ног броситься к выходу – обратно на теплую поляну, залитую ярким светом, – и вновь утонуть в волчьем разуме. Но тамиру не позволял даже обернуться, мягко подталкивая вперед. Его незримая лапа в последний раз успокаивающе сомкнулась на оледеневших пальцах и растаяла с последними искорками мыслей, оставив меня одну в темноте собственного разума.

Мне понадобилось несколько мучительно долгих минут, чтобы отыскать в себе силы продолжить путь.

Я сделала неуверенный шаг. Сердце неистово забилось о ребра. Еще шаг. Страх подобрался к горлу, застыв на губах. И еще. Пол неожиданно резко ушел вниз, я упала и под шелест осыпающейся земли выкатилась из тоннеля.

Ледяная вода лизнула босые ноги, сомкнулась вокруг запястья. Под пальцами захрустели мелкие камешки.

Высокие своды пещеры терялись во тьме, единственным источником света был белесый туман, источающий бирюзовый свет. Он низко стелился над водой и походил на снежные сугробы, из которых вырастали тощие сероствольные деревья. Рыжие кроны шелестели в безветрии, будто перешептываясь, возмущенные моим грубым вторжением.

Рядом скрипнула ветка, и мне показалось, что я увидела отскочившую от нее размытую тень. Острый оранжевый лист, медленно кружа, исчез в мягком пухе тумана, который уже надвигался на меня: облепил колени и тянулся к плечам, желая поглотить целиком.

Я резко вскочила, туман отпрянул и медленно отполз к деревьям, прячась за тонкими стволами. Передо мной вытянулась неровная дорожка: прозрачная вода искрила в бледном свете тумана, а дно, покуда хватало глаз, было усеяно бирюзовыми кристаллами.

Слезы Эрии.

Они хрустели под ногами, их острые грани нежно покалывали ступни. Я шла, стараясь не обращать внимания на туман, сомкнувшийся за спиной и крадущийся по пятам, настойчиво подгоняя вперед. Вскоре к шелесту листвы примешалось тихое журчание – где-то у дальней стены убегала из подземелья река, – и дорожка привела меня к бирюзовому, похожему на саркофаг монолиту. Он парил над водой, но обвившие его корни не позволяли взмыть к пещерным сводам и спрятаться в безмятежной тьме.

Я замерла. Деревья смолкли, то ли привыкнув к моему присутствию, то ли затаив недоброе.

И где же Хранитель?

Словно в ответ на мои мысли рядом раздался звонкий голос.

– Всё-таки принесла, – провозгласил он, и я не услышала в нем ни радости, ни сдержанного удовлетворения. На меня обрушилось лишь колючее недовольство.

Я внимательно вгляделась в листву. С изогнутой ветки на меня взирал маленький, размером с кошку, бескрылый дракон: его гибкое змеевидное тело покрывала белоснежная шерсть, вдоль позвоночника от макушки до кисточки на хвосте окрашенная в темное золото.

Наклонившись вперед, зверь изучал меня с неприкрытым раздражением – я поняла это по хмурым складочкам на вытянутой морде.

– Тамиру? – изумленно выдохнула я.

– Нет, – фыркнул он, гордо выпятив покрытую перламутровыми чешуйками грудь. – Я Муирн – Хранитель этого места и Эрии.

Он вновь наклонился, впившись черными коготками в ветвь, и протянул четырехпалую лапу. Я подала руку в ответ, но Муирн резко ударил по пальцам. Испуганно вздрогнув, я прижала кулак к груди.

Хранитель вновь вытянул лапу.

– Камень давай, раз принесла, – рыкнул он.

Камень. Брошенное столь легкомысленно слово резало слух, рассыпаясь стеклянными осколками в ушах. Ар’сэт не позволяли себе подобных выражений, не терпели их от посторонних, но Хранитель кидался ими, будто снежками, слепленными из пренебрежения. На мгновение у меня закрались сомнения: точно ли это существо было Хранителем?

– Я не могу его снять, – все-таки ответила я.

Муирн сокрушенно выдохнул, закатив нежно-голубые глаза:

– Сохрани Саит эту несчастную душу.

От его тона меня кольнула обида.

Хранитель прыгнул на нижнюю ветвь и поманил меня ближе, нетерпеливо постучав коготками по ладошкам, покрытым плотной кожей. Я нехотя подошла. Без долгих раздумий Муирн схватил цепочку и с необычайной легкостью стянул ее. Я не почувствовала даже прощального прикосновения кулона: он будто растаял прямо на моей шее, оставив после себя тянущую тоску. Мое сердце сжалось при виде алого кристалла, пульсирующего в белоснежных лапках зверя, словно по-настоящему живое сердце.

– Ты уверена, что хочешь его отдать?

Вопрос, брошенный Хранителем, показался странным и в то же время издевательским. Вот только насмешки в голосе Муирна вовсе не было.

Я медленно, нерешительно кивнула. Зверь повторил мое движение. А затем шустро