Сердце Эрии - Эйлин Рей

расплел серебряную нить, удерживающую кристалл на цепочке, и бросил ее мне в руки – я тут же выхватила ее из протянутой туманной лапы и сжала в кулаке. Муирн тем временем запрыгнул на монолит и свободной лапкой заскользил по холодной мутной поверхности. Нащупав незаметную глазу трещину, он опустил в нее Сердце.

Монолит содрогнулся, едва не сбросив Хранителя: от Сердца побежали извилистые алые прожилки. Дракончик успел вцепиться в серый корень и вновь вскарабкался на самый верх, прижав лапку к осколку, словно пытаясь закрыть кровоточащую рану.

– Пришло время переродиться, дорогая, – тихо промурлыкал Хранитель.

И, вспомнив о моем присутствии, он резко вскинул голову и метнул в меня острый, полный недовольства взгляд.

– Ты ждешь от меня какой-то награды за свой подвиг? – едко спросил Муирн и махнул лапой мне за спину. – Уходи, человек.

Я не заслуживала подобного отношения. Я скрипнула зубами, но не нашла в себе сил на ответные слова. Алый кристалл пульсировал под полупрозрачной толщей монолита, и каждый новый удар усиливал печаль, поселившуюся в моем сердце. Она пустила корни, и они, подобно алым прожилкам, стремительно разрастались, опутывая разум.

Понурив голову, я направилась обратно. Деревья зашумели, а осколки, усеявшие дно, неожиданно утратили свое радушие: еще недавно нежно покалывающие кожу, теперь они жадно вгрызались в нее и резали, будто дробленое стекло. Вода пришла в движение, насыщаясь кровью. Лишь туман оставался ко мне милосердным, очерчивая узкую дорожку к выходу.

Обратный путь занял куда больше времени: ступни горели, я старалась идти медленно, испытывая страх перед новым шагом, боясь очередного укола боли. Когда впереди наконец показалась черная пасть пещеры, я услышала скрежет когтей о древесную кору. Хранитель сидел на нижней ветке и, щурясь, тянул носом в мою сторону. Поймав на себе мой изумленный взгляд, он опустился на задние лапы, приосанился и указал лапой на выход.

– Уходи, – повторил Муирн.

Ноги едва слушались, отяжелев от нанесенных осколками ран и внезапно накатившей усталости, но вскоре все же вынесли меня к залитой солнцем поляне и сладкому запаху глициний. Эспер вновь коснулся моих мыслей, и я радостно нырнула в его незримые объятия, жадно заполняя звериным теплом глубокую дыру, оставленную покинувшим меня Сердцем.

Но стоило сделать шаг за пределы темного тоннеля, как дыхание вмиг перехватило, будто стальные пальцы сомкнулись на шее. Жадно хватая воздух ртом, я рухнула прямо в руки Саа’рсэт. Грудь сдавило, сердце охватило беспощадным огнем.

Еще миг – и лицо Мудрой расплылось. Меня поглотила тьма.

Глава 9

Я будто барахталась в вязкой воде в безуспешных попытках вынырнуть и глотнуть воздуха. Подплывая к поверхности, с трудом различала сквозь мутную пелену склонившиеся надо мной фигуры, тянула к ним руку, но неожиданно вновь уходила на глубину, и над головой смыкалась давящая темнота.

– Ты обещала не убивать, – поглотившую меня тьму расколол глухой, чуть насмешливый голос Хранителя. – Мудрая, которая так немудро разбрасывается обещаниями. Их ведь теперь придется исполнять.

Ему сердито ответила женщина, но я не поняла слов – меня закрутило в тошнотворном вихре посреди безграничной пустоты, и на мгновение я утратила связь с собственным телом.

– Бездействие тоже убийство, – вновь усмехнулся Муирн. – Ты плохо слушала мудрую мать, Мудрая.

Саа’рсэт что-то неразборчиво рявкнула. Ее слова прокатились, будто пушечные ядра по палубе, врезались мне в грудь и окончательно столкнули в бездну, из которой уже было не дотянуться до слабых проблесков света.

Когда вдоволь испившая моей силы тьма, сжалившись, выпустила меня обратно к дрожащему свету и прохладному ветерку, в оконные трещины уже проникли цветастые амевы и, кружа по комнате, осыпали ее розовой и голубой сияющей пыльцой. Значит, ночь уже набросила тяжелое покрывало на купол хоарт, а на их нижних ветвях зажглись фонарики – неограненные кристаллы разной величины в течение дня впитывали дневной свет и щедро делились им после захода солнца.

Голова казалась чугунной. Я мысленно потянулась к Эсперу, тамиру тут же ткнул мокрым носом в мою ладонь.

«Я здесь».

«Что произошло?» – спросила я.

«Ты потеряла сознание, когда вышла из пещеры, – ответил тамиру и сердито добавил: – Не стоило отпускать тебя одну».

Рядом раздалось возмущенное чириканье. Преодолевая колющую боль в затылке, я медленно повернула голову. На полу у дверного проема сидел Арий. Нахохлившийся альм устроился на его колене и с голодным видом следил за разноцветными насекомыми. Амевы, будто дразнясь, проплывали в опасной близости от птицы – одна из них задела крылом навостренное ушко, вторая осыпала пернатую голову розовой пыльцой. Альм снова недовольно чирикнул, раззявил маленький клюв, и Арий забросил в него красную ягоду.

«Эта птица бездонная, – прокомментировал Эспер. – Брат кормит ее уже битый час».

Я слабо приподнялась на локтях. Арий тут же вскочил на ноги – альм с возмущенным писком скатился на пол, но забыл о своих обидах, когда рядом рассыпались сочные ягоды.

Мягко придержав меня за плечи, Арий помог сесть.

Голова неожиданно закружилась, в ушах зашумело, будто кровь вскипела подобно Беспокойному морю, а кристалл на шее сделался невообразимо тяжелым и обжигающе холодным. Я рефлекторно сжала его в пальцах, но не ощутила привычных граней – камень в моей руке был идеально отшлифован. По коже пробежали мурашки. Тоска вновь захлестнула меня с головой, сжав горло тисками, – я вспомнила алое Сердце в белоснежных лапках Хранителя. А то, что сейчас висело на моей шее, оказалось обычной Слезой – бирюзовым осколком овальной формы с красной прожилкой в сердцевине.

Я попыталась снять ее, но Арий остановил меня, легко сжав запястья. Он что-то говорил, необычайно бархатный голос ласкал слух – никогда прежде я не слышала его таким, – но слова срывались с уст так быстро, что я не успевала их поймать. Я схватила его за руки и, преодолевая накатившую на меня усталость, попросила:

– Пожалуйста, говори помедленнее.

Арий резко умолк. Голубые глаза тамиру удивленно вперились в Эспера, рыжий кот прижал уши, и я ощутила кольнувшую его тревогу.

«Эспер?»

«Брат сказал, что Аарлая просила не снимать этот кристалл», – пояснил тамиру.

Сказал.

Я крепче стиснула ладони Ария.

– Повтори, – потребовала я.

Его руки напряглись, он сжал мои пальцы в ответ и вопросительно посмотрел на Эспера.

Сердце пропустило удар. Время будто замедлило бег и стало тягучим, разум отказывался верить в происходящее, но истина щипала глаза подступающими слезами: я больше не понимала языка Гехейна, а его жители не понимали мой. Лишь наша с Эспером Связь оказалась сильнее языкового барьера.

В арочном проеме возникла Шеонна. Прилетевшая на наши голоса, будто мотылек, привлеченный светом фонарей, она вихрем ворвалась в комнату, крепко обняла меня за плечи, едва не опрокинув обратно на подушку, и быстро заговорила. Ее голос оказался необычайно звонким и живым. И хоть я не понимала ни единого слова, эмоции подруги говорили сами за себя: Шеонна была встревожена моим болезненным состоянием, чем-то очень удивлена и очень рада моему пробуждению.

Но будет ли она так же рада, когда узнает, что я не понимаю ее речь?

Что ж, никто не оказался этому рад. И когда все мы собрались за широким столом на первом этаже, повисла тяжелая тишина.

Шейн сходил за Оалиив – как оказалось, больше у наших дверей не дежурили воины. И теперь ар’сэт стояла во главе стола, задумчиво взирая на меня сверху вниз, явно не зная, с чего начать. У дверей замер Кьяр, прижимая к груди спящего фьёля, – зверек сонно трепетал крылышками и изредка попискивал.

«Почему я перестала понимать язык Гехейна?» – спросила я, и Эспер тут же задал вопрос.

Оалиив не стала тянуть с ответом, и тамиру перевел ее слова:

– Ты никогда его не понимала. Его понимала Эрия, а ты лишь слушала этот мир ее ушами и говорила ее устами.

– Это как Слезы-переводчики! – воскликнула Эсса. – Почти вся аристократия Лаарэна носит такие, чтобы облегчить