Время шинигами - Кайли Ли Бейкер

чешуи наконец кристаллизовались, и полоса света превратилась в парящего над водой клыкастого дракона.

«Иногда на море, сразу за песчаными берегами, пляшут голубые огни» – так описал это Хиро, когда впервые поведал мне о Якусиме. Это был рюто, огненный дракон, созданный игрой света. Не что иное, как прекрасная иллюзия из холодных огоньков, эхо драконов, когда-то проплывавших в этих темных водах. Этот ёкай не причинит мне вреда.

– Ваше Величество.

Рюто подплыл ближе. Передние когти вонзились в песок передо мной, оставив на берегу глубокие шрамы. Голос звучал как перезвон ветра, больше похожий на музыку, чем на речь, а в глазах сверкали тысячи призм. Он прижался к песку, будто кланяясь, и изо рта на песок вывалилась серебристая рыба.

– Я принес вам эту рыбу в качестве подношения, – сказал он. – Могу ли я получить ваше благословение, пожалуйста?

Я моргнула, пораженная этой просьбой. Иногда я благословляла Ёми, чаще всего во время свадеб шинигами. Тиё всегда делала их очень торжественными, со множеством молитв на японском языке, настолько древнем, что я едва могла его понять, с ветками, усыпанными цветочными лепестками, с подношениями в виде золота и нефритов, которые я скидывала в сокровищницу, когда все расходились.

Умирающая рыба билась на песке, и меня затошнило.

– Убери это, – велела я, – она мне не нужна.

Рюто слизнул ее и отполз в воду, на несколько мгновений исчезнув под поверхностью. Затем вынырнул и сказал:

– Прошу прощения, Ваше Величество. Это все, что я могу вам поднести.

– Мне не нужно твое подношение, – продолжила я, – и я не понимаю, зачем тебе мое благословение.

Дракон моргнул, склонив голову набок.

– Ваше Величество?

– Я ведь Смерть, – отозвалась я. – Если не хочешь умереть, то зачем пришел ко мне?

– Смерть – это тоже творение, – ответил дракон. – Жизнь и смерть неотделимы.

– Твой город разрушен из-за моей неосторожности, – сказала я, зарываясь пальцами в песок. Я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве, а не для того, чтобы мне напоминали о том, чем я не являюсь. – Скоро и все остальное окажется разрушено.

Дракон внимательно наблюдал за мной, длинные усы мягко покачивались, словно морские волны.

– Он не уничтожен, – наконец вымолвил он. – Здания рухнули, но мой город жив.

– Люди мертвы, – отозвалась я, опуская взгляд на песок.

– Творения не разрушаются только потому, что мертвы, – сказал дракон. – Уж вы-то знаете это лучше других, Ваше Величество.

– Будешь ли ты столь же оптимистичен, когда жнецы придут разорять Японию? – спросила я на языке Смерти.

Рюто ощетинился, по спине и хвосту пробежала дрожь, чешуя замерцала, отражаясь в воде. Я побледнела, тут же пожалев, что использовала язык Смерти, столь сильно давящий на ёкаев. Неужели я могу только наводить на всех окружающих ужас?

Я встала на колени.

– Подойди сюда, – мягко попросила я.

С безоговорочным доверием, от которого мне стало только хуже, дракон подплыл ближе и склонил голову. Я положила ладонь ему на нос, который на ощупь напоминал большую холодную жемчужину.

– Как хранительница ночи и конца всего сущего я обещаю тебе, что тени будут следовать за тобой, куда бы ты ни пошел, и ты никогда не останешься один во тьме.

Дракон вздрогнул, и, когда на его спину упали солнечные лучи, на каждой его чешуйке вспыхнул свет. Этим словам меня научила Тиё, хотя я понятия не имела, была ли в них какая-то сила или это было просто благопожелание. В любом случае всем ёкаям они, кажется, нравились, и дракон не стал исключением: он принялся резвиться в лучах полуденного солнца.

– Вы говорите, что скоро придут жнецы? – спросил он, наконец опускаясь на песок.

Я кивнула.

– Скоро их богиня придет, чтобы бросить мне вызов.

Дракон медленно моргнул, издав низкий рык.

– Ёми не впервые пытается захватить другое божество, – сообщил он. – Давным-давно приходили монгольские боги, но они были побеждены. И жнецы тоже потерпят поражение.

– Как их победили? – спросила я, наклоняясь к нему. Возможно, был другой способ отогнать жнецов, то, что Идзанами уже делала раньше.

– Сусаноо потопил корабли сильным штормом.

Мои плечи поникли. Конечно, единственным способом защитить островное государство было море, а это предполагало помощь Сусаноо. Что ж, по крайней мере, в прошлом он готов был топить чужеземные корабли. Это означало, что он, скорее всего, выполнит свою часть уговора, если я выполню свою.

Но с каждым днем это казалось все менее и менее вероятным. Как нелепо, что все зависит от старого куска металла. Почему Сусаноо не мог просто попросить меня выйти за него и стать пленницей подводного мира?

Я запрокинула голову и посмотрела на серое небо.

– Жнецы собираются выпотрошить меня.

Рюто издал низкий гул.

– Жнецы страшны, это так, – подтвердил он, – но на горизонте таится куда большая опасность.

Я нахмурилась.

– Что может быть страшнее флота тех, кто может управлять временем и собирается вторгнуться на мои берега с единственной целью – убить меня?

Дракон склонил голову, раздувая ноздри.

– Ваше Величество, я видел, с кем вы путешествуете.

Я моргнула.

– И?

– Я – древний дух, – продолжал рюто. – Я способен читать сердца многих существ. Вот почему мне известно, что жнецы – это не те, кого вам стоит страшиться больше всего.

Моя кожа похолодела. В груди расцвело темное, гнилое чувство.

– И кого именно я должна страшиться сильнее всего? – спросила я.

– Рэн!

Я резко обернулась. На берегу стоял Цукуёми, держа обувь в руке. Прибрежный ветер раздувал его окровавленное белое кимоно. В приближающихся сумерках, на фоне медленно краснеющего неба, он был похож на выползшего из ада падшего ангела.

Я повернулась к рюто, но тот исчез. Он сказал, что жнецы – это не те, кого мне следует страшиться. Моими спутниками были всего три человека, поэтому нетрудно понять, кого именно дракон имел в виду. Я никогда не стала бы бояться Нивена – даже если бы он каким-то образом предал меня. Он мог хоть сейчас вырезать мое сердце и скормить его Айви – потому что я не хотела существовать в мире, в котором мой брат отвернулся от меня.

Оставались Цукуёми и Тамамо-но Маэ, два древних существа, которые творили страшные вещи задолго до моего рождения. Но ни от одного из них я не ощущала такой опасности, как от Айви, и если кто-то из них хотел моей смерти, то они упустили немало возможностей легко меня прикончить.

И что вообще рюто мог о них знать? Он сказал, что умеет читать сердца древних существ, но я знаю их нынешние сердца.

– Все тебя ищут, – сообщил Цукуёми.

– Знаю, знаю, – произнесла я, отворачиваясь к морю. – Я ваш единственный проводник в Токио, и я не собираюсь вас бросать.

Цукуёми резко хохотнул, присаживаясь рядом.

– Мы искали тебя не потому, что нам нужен перевозчик, Рэн.

– А почему тогда? – спросила я, сердито взглянув на него. – Чтобы сделать мне выговор?

– Выговор? Рэн, мы все живы благодаря тебе.

– Но некоторые люди – нет, – возразила я, прижав ладонь к глазам.

– Рэн, – Цукуёми взял меня за запястье и осторожно отвел ладонь от лица, – ты уже отнимала человеческие жизни.

– Тогда это было ради Нивена. Сейчас – потому, что я была неосторожна.

– Нет. Потому что жнецы загнали нас в угол.

Я покачала головой.

– Мне не нужно бессмысленное утешение.

– Да, знаю. Ты предпочитаешь томиться в адском пламени собственного гнева.

Я обняла колени, чувствуя себя обруганным ребенком. Какое ему дело до того, что я цепляюсь за свой гнев? Какая ему разница, заставляет ли он меня чувствовать себя гнилой изнутри или вызывает ненависть всех окружающих? По крайней мере, они живы.

– Теперь я – настоящая богиня? – спросила я, пнув ногой песок. – Каждое божество, с которым я сталкивалась, портило свою жизнь из-за дурного характера. И ты в том числе.

Я хотела уколоть его этими словами, но почему-то мне совсем не понравилось, как поникли плечи Цукуёми и как его взгляд уткнулся в песок.

– В твоих словах есть доля истины, – признался он. – В легендах обо всех божествах Японии эмоции вели к погибели. Тоска Сусаноо по нашей матери, мой стыд из-за потери силы, месть Хиро… Мы все такие, кроме Аматэрасу, я полагаю. Она ни к чему не привязана, и поэтому она – самая могущественная богиня.

– Теперь я понимаю, почему она самая любимая сестра, – сказала я, опуская подбородок на колени.

Губы Цукуёми поджались. Он открыл было рот, но затем покачал головой, будто хотел вытряхнуть какую-то мысль из головы.

– Что? – спросила я.

Он вздохнул.

– Долгое время я верил, что она идеальна, – продолжил он. – Но потом я увидел