Время шинигами - Кайли Ли Бейкер

крепче, острые клыки глубоко вонзились в плоть. Жнец изо всех сил пытался стряхнуть ее, по-прежнему не обращая внимания на часы. Собиратели никогда не забывали о своих часах во время атаки… Но только не в случаях, если точно знали, что они не помогут.

– Хватай их! – бросила я через плечо Нивену и Цукуёми, которые все еще пытались избавиться от звезд перед глазами. Жнецы, удерживавшие нас перед взрывом, ползли на четвереньках, пытаясь убраться подальше, и не прекращая терли глаза. – Пока наша кожа соприкасается с их, они не смогут сбежать от нас в замороженном времени!

Не дожидаясь Нивена и Цукуёми, я рванула вперед, схватила высокого собирателя рукой за горло и вдавила в грязь. Второй рукой я обыскала его карманы. Он задыхался и царапал меня до крови, но я игнорировала боль, методично разрезая каждый карман. Наконец мои часы упали в грязь, а затем, прокатившись по земле, и кольцо. Я спрятала свои и его часы, надела кольцо на палец и ударила собирателя по лицу.

Металл с хрустом врезался в его нос, и мою одежду залила кровь. Я поднялась на ноги. Кожа зудела там, где начали заживать царапины. Теперь я должна была убедиться, что Нивен в порядке.

Я обернулась как раз в тот миг, когда жнец вонзил нож в руку Нивена, не давая ему подняться с земли.

«Ничто не причинит тебе вреда», – пообещала я. Какая красивая ложь.

Нивен пытался вытряхнуть нож из своей ладони другой рукой, но не мог отпустить запястье жнеца: остановка времени стала бы для него концом. Кровь хлынула по грунтовой дороге, собираясь в лужу у моих ног. Мои тени наконец-то вырвались из-под земли и обвились возле моих рук лентами, несмотря на дневной свет.

Тьма сгустилась над нашими головами, поглотив солнце. Небо потускнело до серого, затем – до черного, а затем – и до глубочайшей ночи, когда мои тени впитали в себя все краски мира. На мои плечи опустился плащ ночи, тени стекали с меня, как ил, как будто я утонула во мраке, но выкарабкалась из собственной могилы. Я чувствовала, как тьма течет по моему лицу, обжигая глаза. Мои шаги сотрясали землю, пока я приближалась к брату.

Оба, и Нивен, и жнец, подняли глаза, когда над ними нависла моя тень. Их глаза расширились, и они отпрянули, словно я их оттолкнула. Внутри меня плескались бесконечные грани ночи, и я даже не могла представить, как выглядела в тот миг.

Мои тени набросились на жнеца, точно змеи, впиваясь ему в горло. Он попытался разгрызть их, но это было бесполезно. Тени скользнули в горло и обернули его крошечное холодное сердце, а затем вспороли грудь изнутри, раскрыв ребра и выпустив фонтан крови.

Земля подо мной дрожала, гладкие грунтовые дороги крошились – будто планета разрывалась на части. Мои тени подняли сердце жнеца, и я взяла его обеими руками. По запястьям потекла кровь. В свою последнюю секунду собиратель мог лишь смотреть, как я нависаю над ним, держа в руках его сердце. Хотелось бы мне что-то почувствовать от жалкого бульканья, которое он выдавил, осознав, что его душа теперь навеки принадлежит мне. Но я не ощущала триумфа. Он ранил моего брата всего в нескольких футах от меня. Я была богиней, но все же не смогла этому помешать.

Я вгрызлась в его сердце. Кровь хлынула из мышц и стекла по шее, горячая и липкая. Его душа обожгла мне горло кислотой, но я все равно проглотила ее, а потом швырнула сердце на землю. Эта душа не заставила меня почувствовать себя ни лучше, ни сильнее. Она лишь обожгла мне губы и забурлила глубоко в животе. Я наступила на сердце жнеца, и оно лопнуло на дороге, забрызгав юбки, но этого все еще казалось недостаточно. Побеждая, я хотела ощущать себя богиней, а вместо этого казалась себе одичавшим животным, пирующим над мертвым существом. Кожа снова слезла, дрожащие руки превратились в окровавленные кости. В голове гремел голос Идзанами, требуя еще, еще, еще. Ее голод развернул во мне зияющую пропасть. Может быть, я могла бы поглотить весь мир и этого оказалось бы достаточно, чтобы спасти Нивена в следующий раз?

– Рэн!

При звуке моего имени тени увяли и побледнели, сквозь них снова прорезался свет. Я не знала, кто меня зовет – Нивен или Цукуёми, – но голос звучал так нерешительно, будто зовущий не был уверен, что я действительно здесь.

Я обернулась.

Нивен и Тамамо-но Маэ стояли рядом друг с другом, а Цукуёми – на коленях передо мной. Все трое уставились на меня так, будто я была не Рэн, а кто-то, кто надел ее кожу вместо плаща. Волосы прилипли к шее от пропитавшей их крови, сандалии хлюпали в красных лужах, а глаза горели от резкого духа Смерти. Внезапно я почувствовала себя грязной, а запах железа, исходивший от одежды, вызвал тошноту. Я перевела взгляд на руку Нивена, которая уже начала зарастать, затем – на его широко распахнутые, полные ужаса глаза.

Постепенно начали просачиваться и другие звуки: человеческие крики и треск дерева. Я огляделась.

Землетрясение разрушило улицу, раскрошив дороги, превратив дома в груды досок, раздавив людей внутри, словно виноград. Вся улица пропахла едким запахом Смерти. Мои тени полностью рассеялись, и яркий солнечный свет озарил хаос вокруг: лужи крови, разбитые крыши и опрокинутые телеги.

Это был дом моей матери.

Что бы она подумала, увидев меня сейчас? Все было так, как сказал Икки. Я вторглась в Японию и уничтожала все на своем пути.

Я развернулась и бросилась бежать.

– Рэн! – крикнул Нивен.

Но я сжала кольцо в кулаке и остановила время, подарив себе фору. Для них я будто растворилась в летнем воздухе, потянувшись к горизонту. Полдень поглотил меня целиком, оставив лишь пустоту.

Глава 17

Я пнула песок, подняв облако пыли, и плюхнулась на берег. Воздух кислил от запаха крови и Смерти, а небо все еще казалось белым полотном, на которое капнули тьмой.

Я сровняла с землей родной город своей матери, и ради чего? Я даже не смогла предотвратить ранение Нивена. Если я не могу защитить одного человека, как я смогу защитить целую страну?

Я погрузила пальцы в песок, издав нечеловеческий звук: нечто среднее между криком разочарования и всхлипом. Я мечтала разорвать Землю в клочья. Руки задрожали, я сжалась еще сильнее. Я надеялась хотя бы разрыдаться, потому что тогда смогла бы доказать, что я не чудовище, каким меня считает брат. Но у меня не получилось выдавить из себя ни слезинки. Мои кости дрожали – будто стояла зима, а я была обветшалым деревянным домом, разваливающимся на части.

Хуже всего было то, что я сделала это собственными руками.

Я согласилась выйти за Хиро, потому что хотела, чтобы мир пал передо мной на колени, чтобы каждый, кто когда-либо называл меня чужеземкой, уткнулся лицом в грязь, дрожа передо мной. Тогда я еще не знала, что быть сильной – не значит быть лучше других. Быть сильной – это в одиночку пытаться заставить мир вращаться, это пустой дворец на тысячу комнат, это пролитая кровь всех дорогих людей, это спасение королевства любой ценой. Я унаследовала страну, которую не могла защитить. Айви заберет у меня все. Уйдет ли она после того, как убьет меня? Из чувства злобы она может превратить Ёми в английскую колонию. Я не считала, что есть что-то хуже смерти, но напрасная смерть была для меня самой ужасной участью из всех.

На горизонте забрезжил свет. Я подняла глаза туда, где, извиваясь вверх и вниз по широкой дуге, светилась полоса голубого огня. Она приближалась ко мне, и я потерла глаза, чтобы убедиться в ее реальности. Я не спала уже два дня, так что, возможно, приток душ прошлой ночью не компенсировал недостаток сна.

Что-то приближалось ко мне по спирали, не касаясь воды, как будто это было лишь игрой света. Затем, частица за частицей, оно обрело форму существа: вдоль ленты появились кривые ноги, острые когти. Наконец показались белые зубы, торчащие изо рта рядом колючих сталактитов, а надо ртом образовались сапфировые глаза головокружительных оттенков, которые можно было увидеть, даже зажмурившись, как будто существо было соткано из снов. Острые углы морды и изгибы