От солянки до хот-дога. Истории о еде и не только - Мария Метлицкая

зрелище!

Итак, стоит эта сладкая парочка, а рядом мешок. Огромный такой мешочище, здоровенный, в средний мужской рост. Суетливо объясняют, что в мешке теленок. Нервничают – а вдруг мы откажемся? Скорее всего, убиенный был украден. Откуда у этой публики скотина? Днями шастают по деревне, а напившись, спят под кустами, рядом со свиньями.

– Откуда дровишки? – строго интересуюсь я. – Сперли небось? А у меня потом неприятности?

Клянутся и божатся, что нет, не сперли. Позаимствовали у мамаши, та попросила продать. Верилось в это не очень. Но и жизнь несчастному животному не вернешь.

Иду советоваться со своими.

Во-первых, зачем нам весь теленок? Целиком? С головой, ногами и внутренностями? Во-вторых, куда мы его денем? Холодильники на даче старые, морозилки маленькие, и те подтекают.

Но просят за все копейки, повторяют слово «оптом». Но опт нам не нужен, а нужно нормальное мясо – на суп, второе и шашлык.

В общем, мы уступили. Решили, то, что будет не нужно, раздадим по деревне. И бабушек порадуем, и нам хорошо.

Расплатившись, задумались – где разделывать? Туша-то здоровенная!

Вынесли на улицу стол, постелили клеенку и принялись за дело. Два мясника, я и сестра. Два мясника с тупыми ножами.

Вскоре мы осознали масштаб бедствия в полной мере.

А разрубить кости? А отделить от них мясо? А голова, а копыта? При нашем-то опыте!

Зато радовались животные и дети – два наших кота крутились, пока не рухнули от обжорства. Собака продержалась довольно долго, здоровенная догиня, ей все нипочем!

К вечеру разнесли дары по соседям, засунули все в морозилку, накрутили детишкам свежих котлет и рухнули – хорошо, что не мимо дивана.

Но с того дня с местной публикой решили завязать – хватит.

Тоже мне, нашли дураков! А ведь нашли.

Обворовывали нас каждую зиму, что бы мы ни делали. Ставили охранную кнопку – не помогло. Наняли местного участкового и платили ему зарплату – тоже без пользы. А ближе к весне он и сам решил поучаствовать в воровстве – чего добру пропадать?

Настучала соседская бабуля. Милицейский действовал быстро и профессионально – подогнал грузовик, родню в помощь, и началась погрузка. Были срезаны все светильники, вынесены холодильники, стулья и столы, посуда и постельное белье. И, конечно же, вещи.

Всем известно, что многое из того, что обветшало, устарело или просто надоело, свозится на дачи.

Мама моя всегда была модницей и хорошо одевалась. Да и гардероб у нее был ого-го! К тому же вещи ей присылала подруга из-за границы. И они, эти вещи, весьма отличались от тех, что продавалось у нас. Словом, они были узнаваемы.

Приехали мы на майские. Дом разорен. Нет ничего: ни люстр, ни посуды, ни подушек, ни одеял. Еще бы, вывозили-то как положено, на грузовике! Нет холодильника и электроплиты. Нет занавесок!

Ищем доблестного охранника, нашего участкового. Не находим – хмурая и недовольная жена объясняет, что он в запое.

– Когда прочухается? – Наш вопрос ее удивляет.

– А кто его знает? Мож, через неделю, а мож, через две. А мож, вообще помрет, – вздыхает она.

Запросто так, буднично. Ну да бог им судья. Но вот что смешно – все лето мама наблюдала, как женское население поселка Архангельский щеголяет в ее нарядах. Опознать их было раз плюнуть.

Вот одна дамочка идет в маминой кофточке, а вот и вторая в мамином платье. На вопрос, где брали, отвечали честно – да вот прям здесь, у магазина! Галка (или Настька, или Светка – какая разница) торговала.

– А что, хороша блузка, а? И задаром! – радовалась приобретению удачливая покупательница.

– Хороша, – со вздохом подтверждали мы.

Еще бы не хороша. Итальянская, известной фирмы. И пусть растянута на тетке, как на барабане, а все равно хороша. И, прихватив пакеты с хлебом, мы понуро возвращались домой.

Но повторюсь – были в поселке люди нормальные, честные и работящие. Мы дружили с такой семьей.

Ах, какая у них была картошка-синеглазка! А какое сладкое и густое молоко! А какие сметана и яйца! Но как они пахали на своем приусадебном хозяйстве – всем семейством пахали, вместе с детьми.

В деревне их не любили – работящих, непьющих и небедных не любят. Проще ведь украсть теленка или гуся, накопать у соседа картошки, продать ворованные вещи, чем работать целыми днями на огороде и в пять утра выводить корову.

В деревне мы прожили восемь лет и все же сбежали – надоело каждую весну обновлять дом, а обносили нас по-прежнему каждую зиму, – надоело видеть синие опухшие лица, надоело слушать пьяные крики. Хватит с нас экзотики. Хотелось поближе к своим, к тем, кого мы понимаем, с кем говорим на одном языке.

И все равно мы с большой теплотой вспоминаем эти восемь лет – сколько было гостей, сколько пожарено шашлыков! Сколько собрано грибов, сколько спето песен! И все мы были молодые.

Слезы на глаза наворачиваются.

* * *

Во времена, когда мэром Москвы был Лужков, появились новшества – ярмарки выходного дня. Это был хороший почин – и для крестьян, и для нас, городских.

Торговали прямо с фур – рязанской и липецкой картошкой, действительно самой вкусной на свете, свежим карпом из рыбных хозяйств, фруктами, овощами, соленьями, медом.

Конечно, приходилось стоять в очередях. Но и цены на ярмарках были ниже, чем в магазинах, и продукты свежее.

Однажды мы увидели поросят – маленьких, тех самых, молочных. Купили в складчину, на троих, и вечером решили собраться. Дом у нас был молодежный, дружный, общались мы много, и семьями, и, что называется, девчонками. Дружили и наши дети.

Мы часто устраивали столы – кто-то испечет пирог, кто-то принесет банку грибов, кто-то зажарит курицу. И еще в голодные времена выручали друг друга и всем делились – и селедку пополам, и замороженную горбушу, и масло сливочное, и сыр, и с трудом добытый кофе. Так и выживали.

Так вот, поросенок. Маленький, жалкий, с серыми, между прочим, глазенками. И что с ним делать? У меня опыта нет. Но есть «Книга о вкусной и здоровой пище». Разберемся.

Вроде все просто – помыть, натереть специями, полить подсолнечным маслом, чтобы шкурка не подгорала, внутрь можно гречневую кашу, хотя мне это не очень нравится, но попробуем, чего уж.

Застопорилась я на поросячьих глазках – серых, полуоткрытых, с ресничками. Написано – вынуть. Выковырять. Короче, удалить. Нет, не могу. Я не из самых трепетных в этих вопросах, почистить рыбу, утку или курицу – да пожалуйста! Хотя зарезать курицу – нет, извините. Это я точно не смогу. Правда, никогда не говори «никогда»…

Позвала мужа. Попробовал. Не получается. Что делать? Запекать с глазками? Варвары мы, вот мы кто.

И в эти минуты я позавидовала вегетарианцам.

В общем, глазки оставили, и вскоре розовая тушка шкварчала в духовке.

И тут я решила проверить сына – что-то он затаился. Спит. Ничего себе – чтобы шестилетний ребенок уснул средь белого дня? Такого у нас не бывает. Потрогала лоб – точно, горит. Включила свет. Боже мой! Мой ребенок