Убери луну - Кристан Хиггинс

в кабинет, Джош достал коробку с другими письмами и прочитал их по порядку. В первом Лорен рассказывала о своей задумке и дала задание сходить за продуктами; во втором попросила пригласить друзей на ужин; письмо без номера напоминало о годовщине помолвки; благодаря третьему он познакомился с Рэдли и обзавелся приличной одеждой; четвертое привело его на занятия карате для начинающих.

И, наконец, осушив полбокала вина, Джош взялся за пятое послание.

А минуту спустя отложил его, странно… раздраженный.

Оно было короче других и не такое сентиментальное, личное или забавное. Скорее уж властное. И отрывистое, как будто Лорен писала его второпях.

Привет, милый! Слушай, пора уже избавиться от дивана и нашей кровати. Другими словами, от тех поверхностей, где мы занимались сексом. J Нельзя же вечно хранить эти памятные места. «Вот здесь я трахал покойную жену». Нет, Джош. Кроме того, глядя на них, ты наверняка представляешь меня – больную, с кислородным баллончиком. Так что отдай диван общественному центру (только не рассказывай о его сексуальном прошлом), а каркас кровати пожертвуй благотворительной организации. Заодно отдай им и мою одежду. Не становись жутким неудачником, хранящим все вещи покойной жены.

Сейчас мне пора, но скоро тебя ждет еще одно письмо.

Я люблю тебя, Джошуа Парк.

Лорен.

Новое письмо больше походило на список домашних дел, чем на любовное послание покойной жены. И ради этого он ждал целый месяц? Но вдруг Лорен писала его во время обострения болезни, сильно устала на тот момент или даже лежала в больнице? А он вел себя как неблагодарный засранец.

Как бы то ни было, ему нужны эти письма.

Джош взглянул на диван – там, задрав лапы кверху, лежала на спине Пебблз, – потом встал и направился в спальню, где теперь никто не ночевал. Он застелил здесь кровать, как нравилось Лорен: взбил обычные подушки, а декоративные разложил на покрывале двумя ровными рядами. Если избавиться от кровати, можно будет снова спать в этой комнате, рядом с ее деревом. Наверное.

Сев на постель, Джош взял подушку Лорен, прижал к груди и вдохнул запах. И в тот же миг ощутил приступ паники – от нее ничем не пахло. Нет! Невозможно лишиться этого аромата! Джош глубже зарылся лицом в подушку и наконец уловил слабый запах шампуня и увлажняющего крема с легчайшими нотками духов и ментоловой мази. Бешено бьющееся сердце постепенно замедлило бег, глаза защипало от слез.

Ее запах однажды исчезнет, Джош в этом не сомневался. И пусть подушка по-прежнему будет благоухать мылом, шампунем, мазью и духами, он больше никогда не почувствует аромат Лорен.

Смерть – эгоистичная стерва.

Кизиловое дерево, удобренное останками его жены, отлично росло. Жуть, правда? Сейчас – безусловно. Джош почти ненавидел это дерево, взращенное на последних частичках Лорен, давших ему жизнь, тогда как сама она умерла.

– Нужно чаще выходить на улицу, – посоветовал он себе, достал из кармана телефон и написал Джен, Саре, Асме и Донне.

В выходные буду разбирать вещи в шкафу Лорен. Что хотите, забирайте, а остальное я отдам на благотворительность. Она сама меня попросила.

В субботу днем все оказались свободны. Что ж, время назначено.

Джош открыл дверцу шкафа Лорен и провел рукой по платьям и кофтам, блузкам и юбкам. Вытянув рукав ее любимого свитера, понюхал воротник, затем пройму. И ощутил слабый запах пота. Ее запах.

Нужно что-нибудь себе оставить. Пижаму?

Джош представил, что, возможно, когда-нибудь снова женится и даже станет отцом. И как он объяснит у себя в шкафу наличие чужой женской одежды? «Эту пижаму носила моя первая супруга. Порой я вдыхаю оставшийся на ткани запах и пытаюсь ее вспомнить, ведь я любил Лорен больше всех на свете и даже больше тебя, тыковка. Ты уж прости!»

Какую пользу приносили ее письма? Может, Лорен права, и сентиментальные воспоминания в самом деле не позволяли ему двигаться дальше. Он застрял в своем горе, цепляясь за одиночество… Но именно таким теперь был мир.

* * *

В субботу Джен, Сара и Донна, собравшись в его спальне, рылись в вещах Лорен. Джошуа держал на руках Октавию. Асма, занятая какими-то делами с матерью, не смогла прийти, но попросила на память о Лорен ее синий шарф. До этого нетронутая, комната превратилась в переполненное людьми пространство, расцвеченное всеми цветами. Дверцы шкафа были распахнуты, все ящики выдвинуты, на полу валялась обувь. А женщины занимались обычным для себя делом – говорили об одежде.

– Какое чудесное платье! – воскликнула Джен. – Жаль, мне не подойдет. Возьми ты, Сара.

Сара подняла тонкий, легкомысленный наряд с вышитыми по подолу цветами.

– Я в нем буду похожа на фею.

– Вот и отлично. Сможешь надеть его на свадьбу или, не знаю, на ужин. – Они захихикали. – О, смотрите! А это Лорен часто носила на Кейп-Коде. – И правда, она любила длинное светло-розовое платье с вырезом, украшенным крошечными розочками, за цвет и удобство.

– Я хотел бы оставить его себе, – сглотнув, признался Джош.

– Ну конечно, – согласилась Джен, губы ее дрожали.

– Как поживает твой друг? – спросил он Донну, отчаянно желая сменить тему.

– Он прелесть. Я вас познакомлю, Джош. О, эта блузка! Я купила ее, когда у Лорен брали интервью! Она выглядела такой взрослой! – Донна улыбнулась, хотя в глазах блестели слезы. Джош попытался улыбнуться в ответ.

– Боже, она его сохранила! Джен, ты помнишь? – воскликнула Сара, поднимая длинное черное кружевное платье, которое Джош ни разу не видел на жене. – Вечеринка в честь Хэллоуина, когда она упала в медную ванну!

– Да! Было весело. Мам, мы играли в «достань яблоко». Она хотела произвести впечатление на симпатичного парня, знакомого Дариуса, и прямо нырнула в ванну. Впилась зубами в яблоко уже на дне и вылезла, держа его во рту. Конечно, промокла до пояса, макияж растекся, а с волос капала вода. Она выглядела устрашающе, этакая злобная Ева во плоти. Боже, как мы смеялись!

Джошу не нравились такие истории. Не хотелось слышать, как жена развлекалась без него, пытаясь впечатлить другого парня. И понимать – не веди он себя как заносчивый засранец, то вполне мог бы тоже оказаться на той вечеринке.

В их воспоминаниях Лорен представала слишком… живой. Джош почти слышал ее смех. Грудь пронзила знакомая боль, будто в сердце воткнули острый зазубренный клинок.

– Пойду уложу Октавию, – поспешно предложил он, когда малышка очень кстати зевнула. – Может, вздремну с ней, если вы не против.

– Конечно, – согласилась Джен. – Мы будем потише. – Она поцеловала дочку в макушку и сообщила: – Милая, дядя Джош уложит тебя спать.

– Споки-ноки, – отозвалась девочка.

Она рано начала говорить, хотя ходить пока даже не пыталась. Ну и ладно, Джош не возражал носить ее на руках.

Малышка получила поцелуй от Донны, потом от Сары, и Джош наконец смог уйти.

– Пора