Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии - Джеффри Кейн

кто переписывался с родственниками за пределами Китая.

«Скучаю по тебе», – почти каждый раз писала в ответ Майсем.

Однажды мама не ответила ей. Сообщение пришло месяц спустя.

«Не пиши нам. Это небезопасно, – написала ее мать. – Звонить тоже слишком рискованно. Никогда больше не звони нам».

Майсем не ответила. Затем пришло еще одно сообщение: «Возможно, в следующий раз мы поговорим нескоро. Но однажды, если тебе удастся вернуться, позвони по этому номеру». Мать отправила ей номер родственника, который, по ее мнению, находился в относительной безопасности.

Это была последняя весточка от матери.

Выяснить правду о том, что с ней произошло, было невозможно.

«И тогда до меня дошло, что я совершенно одна».

Ее мать пожертвовала собой, чтобы открыть Майсем дорогу к безопасности и свободе. Она взяла риск на себя. Осталась с семьей, хотя тоже могла сбежать.

Наконец Майсем осознала, что выбора у нее нет. Она вспомнила слова матери, передавшей ей в концлагерь посылку со сменной одеждой: «Воспринимай этот опыт как дар. Я очень тобой горжусь».

«Разве я зашла так далеко, чтобы сдаться? – говорила мне Майсем. – Полицейское государство побеждало. Они уничтожили меня, хотя я была за тысячи километров от них и находилась на свободе».

Указав на свой висок, она сказала: «Здесь я все еще была пленницей».

Пришло время привести свою жизнь в порядок. Всматриваясь во тьму, Майсем начала вспоминать людей, которые были источниками света, способными противостоять тирании хрупкими жестами страсти, радости и юмора. Она вспомнила господина Бехрама – старика, который продолжал напевать детскую песенку, даже когда его избивали охранники. Вспомнила фразу, которую однажды, вопреки всем правилам, он произнес в классе.

«Можно смеяться над всем, кроме смерти, – сказал он, перефразируя уйгурскую пословицу. – Ведь когда умрешь, уже ни над чем не посмеешься. Смех – это часть жизни».

Майсем поняла, что у нее есть цель. Она должна была воспользоваться «дарами», которые полицейское государство, само того не желая, преподнесло ей: силой, стойкостью и возможностью поведать миру о том, что происходит.

Она обратилась к психологу и рассказала ему свою историю. Выплеснув эмоции, Майсем впервые ощутила, что берет под контроль чувство угнетенности и утраты. Больше она не была пассивной жертвой, механически реагирующей на внешние сигналы, в которую ее когда-то превратили.

«Наконец я вновь почувствовала себя живой. И теперь я понимала, зачем мы носим в себе наши истории. Истории – способность рассказать и понять, – вот что нас связывает друг с другом», – сказала мне Майсем.

[ ]

Когда Майсем начала восстанавливать свой опыт и принимать его, она стала осознавать важность своей страны, семьи и друзей – людей, которые помогали ей и заботились о ней в тяжелые времена, даже когда она злилась или обижала их.

«Я поставила свою семью в опасное положение и обрекла ее на несчастье, – говорила она. – Они сделали все возможное, чтобы помочь мне сбежать. А я их бросила. Я постоянно испытывала чувство вины. Это пытка разума, которая страшнее, чем пытка тела. Настоящая ловушка. Для этого и создано полицейское государство».

Затем она представила картину лучшего мира.

«Представьте, если бы мы жили в стране, где все довольны и счастливы, где царит демократия и взаимное участие, где каждый наделен правом свободно мыслить и принимать собственные решения. Любовь людей к обществу давала бы им силу жертвовать собой ради страны и будущих поколений. Они бы выстояли перед любыми трудностями и защитили бы от угроз свою страну и народ. Они бы создавали произведения искусства и литературы, совершали научные открытия… Все это происходит в обществе, в котором люди наслаждаются безопасностью, свободой и возможностями. Они наделены свободой мысли и свободой слова, – рассуждала Майсем, – и в этом важность сильной республики, сильной страны, способной защитить свой народ от тиранов».

Но Майсем не думала, что уйгуров ждет такое будущее: «Я всегда надеялась, что мы движемся к чему-то великому. Но теперь мне кажется, что Большой Брат подчинит себе все. Люди забудут о любви и о Боге. Жизнь каждого человека будет предопределена государством».

Взяв академический отпуск на год, Майсем начала привыкать к своей новой жизни. Каждое утро она вставала с постели и принимала душ; купила новую одежду, выбросила старые платья и заношенные домашние штаны, которые носила неделями.

Осенью 2017 года, через год после побега из Китая, она вернулась к учебе. Преподаватели сразу узнали в ней одаренную, красноречивую девушку, которая когда-то посещала их занятия.

Следующим шагом Майсем стала свадьба с Арманом. Они провели день на природе, а затем за ужином при свечах он сделал ей предложение. Скромная свадебная церемония прошла в Турции.

Жизнь Майсем снова наладилась. Однажды, надеясь узнать, как поживает ее мама в Синьцзяне, она открыла смартфон и проверила ее профиль в WeChat.

Рядом с фотографией красовался новый статус.

«Хороший денек! У нас все отлично», – гласила надпись.

Майсем удивилась. Она знала, что из Китая нельзя отправлять прямые сообщения ей в WeChat. Власти перехватят их и немедленно арестуют человека, вступившего в контакт с лицом, находящимся в другой стране, особенно если речь идет о ком-нибудь вроде Майсем – враге государства и бывшей заключенной тюремного лагеря.

Тем не менее чутье подсказывало ей, что нужно отреагировать на статус.

Возможно, так она сможет общаться с матерью. «Только что вышла замуж!» – обновила Майсем свой статус.

Спустя несколько часов ее мать тоже опубликовала обновленный статус: «Горжусь своей дочерью!»

Майсем разместила новую фотографию профиля, на которой она была изображена с Арманом: «Растем!»

«Я люблю коммунистическую партию и свою семью!» – отреагировала ее мать.

«Коммунистическая партия – это сила», – пошутила Майсем, зная, что китайские власти плохо улавливают иронию.

«Отец здоров. Впереди великие дела», – ответила мать. Майсем хорошо знала мамин стиль и интонации, поэтому была уверена, что статусы обновляет именно она, а не китайское правительство, взломавшее ее аккаунт в WeChat.

В такой форме общение продолжалось около двух месяцев. Просыпаясь утром, Майсем проверяла статус и фотографию своей мамы. В профиле появлялись снимки матери на фоне их старого района, где Майсем жила раньше, ее средней школы, продуктового магазина и других родных мест.

Затем, так же внезапно, как и начались, обновления прекратились. Майсем опубликовала новый статус, чтобы посмотреть, будет ли ответ.

«Уроки истории – это так интересно», – запостила она статус, доступный для всех. Прошло несколько дней, затем недель, а потом и месяцев, однако ответа от матери не последовало.

«Опять одна», – подумала Майсем.

Однажды днем Майсем получила сообщение в WeChat. Незнакомая женщина, назвавшаяся Альфией, писала, что о ее семье «заботятся» и ей следует «вернуться домой».

«Твой район сейчас выглядит прекрасно, – написала она, прислав фотографию улицы, где раньше жила Майсем. – Люди тебя любят. Твои друзья и семья хотят, чтобы ты вернулась».

Сердце Майсем сжалось. Она поняла, что «Альфия» – агент китайских властей. Идеальное полицейское государство сумело связаться с ней, вероятно, заметив обновления профиля в WeChat. Майсем стало интересно, как долго они следили за ее конспиративными «обновлениями статуса».

«И тогда я точно поняла, – сказала Майсем, – что мою семью отправили в лагерь».

[ ]

Альфия продолжала докучать Майсем своими неизменно вежливыми и сдержанными сообщениями.

«Это моя квартира», – написала Альфия, приложив фотографии кухни и гостиной. Казалось, она хотела заставить девушку разоткровенничаться с ней.

Затем она прислала фотографию своего балкона. «Разве ты не видишь? Здесь все хорошо».

«Спасибо. Почему ты присылаешь мне эти фотографии?» – ответила Майсем.

«Люди ждут, когда ты приедешь. Мы все – одна семья».

Майсем поняла, что не может позволить себе игнорировать этот странный диалог, не говоря уже о том, чтобы начать общаться с Альфией в грубой, обвинительной или оскорбительной манере. От ее благоразумия и показной готовности демонстрировать позитивное отношение к Китаю может