Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии - Джеффри Кейн

и экстремист, – вспоминала Майсем слова из документального фильма. На экране был показан Тохти в наручниках, стоящий перед судьей и выслушивающий приговор. – Ильхам Тохти воспользовался своим положением профессора, чтобы заражать умы наших студентов и граждан. Партия противостоит таким врагам, как Ильхам Тохти, которые являются раковой опухолью нашей нации».

Затем в фильме показали несколько интервью с бывшими студентами профессора Тохти. Майсем была поражена. Она помнила их еще со времен занятий в университете.

«Я учился у Ильхама Тохти, – говорил один из студентов, мужчина в рубашке поло. – Я быстро понял, что профессор Тохти – террорист, который влез к нам в голову. Теперь, когда я нахожусь в центре перевоспитания, Партия учит меня очищать разум от вируса Ильхама Тохти». «Три вируса – терроризм, экстремизм и сепаратизм – некогда жили во мне, – декламировал другой студент. – Я заразился ими по вине профессора Ильхама Тохти. Но Партия вылечила меня. Партия направила меня на путь истинный».

«Любим партию! Любим страну! Долой негодяя Ильхама Тохти!»

Студенты на экране один за другим клеймили своего профессора.

Когда фильм закончился, учительница велела классу приступить к рутинному заданию: открыть тетради и написать семь страниц размышлений на тему Ильхама Тохти.

«Я подвергала сомнению учение Партии, – написала Майсем. – И я ошибалась. Партия велика. Нация велика. Интеллектуалы-реакционеры пробрались в нашу страну, чтобы заразить мой разум и душу. Партия – мои отец и мать, и Партия излечила меня».

Она устала. Она просто хотела домой.

«Мне не терпелось покончить с этим. Курс почти закончился. Оставалось всего три дня – и мне предстояло придумать, как выбраться из Китая на свободу», – рассказывала Майсем.

И вот последний день ее занятий подошел к концу. Некоторые другие студенты, совершившие те или иные проступки, вынуждены были задержаться в центре.

«Ситуация быстро ухудшалась. Каждый день я слышала истории о том, как чей-то брат, отец, мать, друг исчезает в лагерях, – вспоминала Майсем. – Полиция появлялась посреди ночи и забирала их. Мне еще повезло… Я окончила курс перевоспитания еще до того, как события приняли совсем дурной оборот».

Майсем и ее мать организовали встречу в главном правительственном учреждении Кашгара с местным чиновником, который мог дать Майсем разрешение выехать из страны. В конце концов, она успешно прошла индоктринацию и очистила свой разум от гнусных мыслей.

Чиновник привел Майсем в замешательство, вручив ей список документов, которые нужно было подать во все мыслимые инстанции: в районную администрацию, в местное управление полиции, в офис партийного политического руководителя, в такое-то учреждение… и так далее.

«Вам нужны все их подписи и печати», – объяснил он.

«Мы с мамой провели много часов, собирая бумаги: мое свидетельство о рождении, документы по прописке, аттестаты, подтверждающие обучение в начальной школе и университете, даже свидетельства о смерти моих бабушки и дедушки», – рассказывала Майсем.

Наконец она отправилась в бесконечный поход по кабинетам, вымаливая подписи сидящих там бюрократов. Каждый раз ей приходилось отстаивать огромные очереди, а затем подробнейшим образом объяснять, в чем заключается ее просьба.

«Почему вам нужно покинуть Китай? – спрашивал ее тот или иной чиновник. – Какие у вас дела на Ближнем Востоке?»

«Я прошла политическую подготовку в Китае и показала, что являюсь лояльным гражданином, – отвечала она, подчеркивая, что успешно отучилась в центре перевоспитания, и демонстрируя свою курсовую работу в доказательство горячего патриотизма. – Я должна окончить аспирантуру за границей, в Турции. Меня уже зачислили».

Каждый чиновник внимательно просматривал бумаги, перепроверял наличие всех документов и подписей. Некоторые совершали пару телефонных звонков, желая убедиться в правильности процедуры и законности того, что они делали: разрешали молодой женщине уехать, когда город все больше и больше закрывался от внешнего мира. А иногда под столом передавалась «оплата», то есть взятка.

Майсем понимала, что время уходит.

«Я видела, что Чэнь Цюаньго начал ужесточать полицейские меры, – рассказывала она. – Каждую неделю становилось все больше патрулей, полицейских участков, камер видеонаблюдения, люди все чаще пропадали. Программное обеспечение, искусственный интеллект… Я чувствовала, как они становится все изощреннее».

«Тебе повезло, – объясняла Майсем ее мать. – Но нам нужно еще вытащить тебя отсюда в безопасное место».

Она решила, что ее дочери нужно уехать до 1 октября, когда в стране все будет закрыто в связи с празднованием Дня образования КНР – дня, когда в Китае отмечается захват власти коммунистами в конце гражданской войны.

Как только все документы были оформлены, мать купила Майсем билет на самолет, вылетавший из Урумчи в Анкару. Но поскольку они жили в Кашгаре, сначала нужно было добраться до столицы региона – задача не из легких.

«Поедем на автобусе, – предложила ее мать. – Дорога займет целый день, двадцать четыре часа».

В переполненном автобусе, где их могли подслушать, Майсем и ее мать не поднимали запретных тем, в число которых входила и учеба девушки за границей.

«Помни, что, когда ты вернешься в мир, – говорила ее мать, намеренно используя расплывчатые формулировки, – ты можешь многого добиться. Ты можешь обрести голос. С нами все будет хорошо здесь, в Китае».

«А что насчет папы?» – спросила Майсем.

Ее отношения с отцом по-прежнему были сложными: многие конфликты так и остались неразрешенными. Некоторые из прошлых обид не забылись. «Помни, что он тоже тебя любит».

Именно он сжег небольшую библиотеку Майсем. Могла ли она простить его? Действительно ли он помог дочери избежать худшей участи, ожидавшей ее, если бы власти нашли эти книги? Она не знала ответа.

В полночь они прибыли в Урумчи. У Майсем была с собой небольшая сумка, набитая документами, у ее матери – только дамская сумочка. Они не хотели давать полицейским понять, что Майсем планирует покинуть страну. Полиция имела право действовать на свое усмотрение: даже если документы Майсем были в порядке, ее все равно могли задержать.

Женщины подошли к стойке регистрации. Сотрудница авиакомпании, проверявшая паспорт и документы Майсем, с недоумением вгляделась в бумаги.

«С вашим билетом возникли проблемы», – сказала она, сняв трубку и набирая какой-то номер.

«Вы купили этот билет в июне 2016 года, – объяснила сотрудница, – а потом три раза меняли его. Но каждый раз не получали нужного разрешения».

Мать Майсем, так надеявшаяся, что в тот день ее дочь окажется на свободе, трижды меняла дату вылета из-за того, что девушке пришлось посещать курсы пропаганды, а затем томиться в заключении в двух лагерях. Как выяснилось, находясь в концлагере, она должна была получать официальные разрешения на смену билета.

«Вы шутите?» – спросила Майсем.

Это было еще одной уловкой, призванной держать под контролем таких людей, как Майсем. Вы не можете должным образом оформить билет на самолет, потому что находитесь в лагере, но и не можете покинуть страну, не оформив билет на самолет.

Стоя посреди пустого зала аэропорта, Майсем чувствовала, что силы ее иссякают. Она почти сдалась.

«Я прошла весь этот путь, пережила все эти страдания… И не могла спастись из-за какой-то дурацкой бюрократической проволочки с билетом», – рассказывала Майсем. – Более того, было уже 1 октября. Сотрудница сказала нам, что работников авиакомпании, которые могли бы помочь решить нашу проблему, сейчас в офисе нет. Нам пришлось бы ждать. А любое промедление могло опять закончиться тюремным заключением».

В случае Майсем система преуспела в том, для чего была создана, – в бюрократическом подавлении человека.

На следующий день ее мать должна была вылетать в Кашгар, но она решила остаться с Майсем в Урумчи: «Давай подумаем. За день мы можем что-нибудь сообразить, попробовать вывезти тебя другим путем».

Наконец они отыскали отправляющийся из Урумчи автобус, сев на который, а затем совершив еще несколько пересадок, Майсем должна была добраться до северной Индии. Ей предстояла четырехдневная поездка на запад через суровую пустыню Такла-Макан, мимо Кашгара, откуда она только что приехала, и через небольшие городки и деревни в Тибете, откуда в итоге она попала бы в Индию. К счастью, для граждан Китая действовал облегченный визовый режим с Индией, а оплатить сбор за электронную визу Майсем могла со своего смартфона.

В Индии можно забронировать билет