Мои убийственные каникулы - Тесса Бейли

удивительная… – выдавливаю я. Получилось так себе, но ей понравилось. Уголки ее невероятного рта ползут вверх, кулак ускоряется, из моего рта вылетает шипение. – Ночью мне тебя недостает. Когда ты спишь.

Она тяжело дышит.

– Правда?

– Да.

Эти взаимные признания – неважная идея. Я еще за них поплачусь. Но до чего же хорошо признаваться этой женщине в своих мыслях! Я могу вывалить к ее ногам весь мусор, накопившийся у меня в башке, и она превратит его в драгоценности. Это святая правда, отлитая в бетоне. Но мое чувство к ней и того прочнее, настоящий титан, нельзя этого не признать.

Тейлор привстает на цыпочки и целует меня в губы. Весь я превращаюсь в предвкушение. Такого со мной еще не бывало, даже на один процент. Клянусь, к тому времени, когда наш поцелуй обретает глубину, я уже полужив от нетерпения. Но она мне не враг, она широко открывает свой сливочный рот и заигрывает своим языком с моим, заманивает его внутрь. Меня не надо поощрять, я слегка поворачиваю голову и со стоном отдаюсь игре наших языков. Поцелуй – медленная, сводящая с ума провокация, как все, что она делает. Я не против. Я полностью ей подчиняюсь. Я отдаю ей свою душу, ставлю подпись на пунктирной линии в контракте.

– Милая… – выдыхаю ей в лоб. Это мольба, но о чем?

ОНА знает. Она ЗНАЕТ.

Она задирает правую ногу и обхватывает ею мои бедра, что непросто при нашей разнице в росте. Ее правая нога балансирует на большом пальце. Я машинально подпираю ее левой рукой, а правой уже тереблю ее соски сквозь мокрую ткань.

– Сдвинь мои трусики, – шепчет она в паузе между поцелуями.

Вот достойное занятие для моей правой руки! Я тороплюсь сорвать с нее трусики и обнажить то место, где мне уютнее всего, чем где-либо еще.

Она терзает мой рот губами, языком, трется лобком о мой член, давая понять, какая она мокрая, как возбуждена.

– Какая ты приятная, детка.

Она кивает, не отрываясь от моего рта.

– Внутри будет еще лучше, – говорит она, приподнимая зубами мою нижнюю губу. – Хочешь?

Боже правый. Тейлор уже говорит мне сальности! Смотрит на меня из-под ресниц – и еще спрашивает, хочу ли я ее трахнуть!

Нет, не так: заняться с ней любовью.

Не это ли сейчас происходит? Должно быть, оно самое. Потому что ничего похожего со мной раньше не бывало. Я привязан к ней миллионом невидимых уз. Связан с каждым ее вдохом, с каждым движением ее бедер, с каждым содроганием ее тела.

– Да… – выдавливаю я хрипло, отодвигаю ее трусики, сую член ей в кулак и умоляю завести меня еще сильнее. Тут же, на месте! Вообще-то я и сам не промах: запросто могу прижать ее к этой долбаной стене и за считаные секунды заставить вопить «еще!». Но происходящее тоже недурно. То есть превосходит все ожидания. Эта медленная пытка принуждает меня думать, смаковать, присутствовать, а не уходить в себя – уж этого-то она заслуживает.

– Пожалуйста… – бормочу я, оторвавшись от ее рта. – Презерватив… В кармане.

Глядя прямо мне в глаза, она находит упаковку, рвет ее, надевает мне кондом. Все происходит так медленно, что я уже наполовину в бреду, когда она наконец вводит мой член в свою влажную промежность. Тут я начинаю сотрясаться – от ответственности, а не только от возбуждения. А может, еще и от того, что творится что-то невероятное, и мое тело не может откликаться на это как-то иначе, не реагировать на тектонический сдвиг у меня внутри. Я жмусь лицом к ее благоуханной шее и поощряю ее громкими, долгими стонами. Она вбирает меня в себя дюйм за дюймом, держа за основание, это та еще работенка, она вращает бедрами, дождь снаружи заглушает хлюпанье.

Мы дышим рывками, но я еще не произвел ни одного толчка, а хочется, ох как хочется! Это могучая потребность. Мои раздувшиеся яйца мелко вибрируют. Но я в ловушке ее чар. Эта бесподобная женщина погружает меня в себя, ласково целует в губы, а потом откидывает голову, чтобы что-то передать взглядом. Я силюсь расшифровать ее послание, но она сама провозглашает его вслух, сводя меня с ума:

– Ты глубоко во мне всюду. – У нее срывается голос. Она хватает мою правую руку, которая зачем-то продолжает возиться с ее трусиками, и кладет мою ладонь между своими грудями. – Не только у меня между ног.

Я не понимаю, что происходит. Я врываюсь в нее, вдавливаю ее в каменную стену, липну к ее шее. Выходит, я ее пронял. Это чудо и одновременно кошмар.

– Тейлор…

Моя рука действует сама по себе: приподнимает другую ее ногу, чтобы она на мне повисла, чтобы настал конец этой медленной пытке, чтобы я наконец разогнался, чтобы мы начали трахаться как одержимые. Но она упирается, сбрасывает мои пальцы со своего колена, качает головой, вращает бедрами – медленно, медленно… Член просится наружу всей своей длиной, но она затягивает его обратно, стискивает. И при этом смотрит мне в глаза.

Мне остается одно – сдаться.

Я занимаюсь с ней любовью.

Мои пальцы тонут в ее мокрых волосах, от спазмов в ее скользком влагалище я весь дрожу. Она ездит на члене взад-вперед, скачет вверх-вниз. До чего же хорошо! Левой рукой я удерживаю ее на весу, но она по-прежнему упирается пальцами левой ноги в пол и стискивает мне поясницу только правой. Я могу кончить от одного любования ею, от того, как увлеченно она овладевает мной, как берет в плен самую мою душу.

Но как ни старается она владеть положением, глаза начинают стекленеть, дыхание сбивается.

– Мне… – Она комкает на мне майку, темп ускоряется, и от этого у меня подкашиваются ноги. – Извини, но у тебя такой классный размер. Великоват, но совсем немножко. Чуть-чуть больно, но терпимо.

Поди разберись, кто кого здесь имеет!

Хотя нет, меня уже имели в прошлом. Здесь другое.

Она сканирует мои глубоко зарытые потребности, и мне остается сдерживаться из последних сил. Иначе я могучим толчком припечатал бы ее к стене и превратился в живой фонтан.

– Твой размер для меня тоже в самый раз, Тейлор. Признаться, тесновато, но не настолько, чтобы почувствовать себя виноватым…

Она вскрикивает, запрокидывает голову. Я хватаю ее за ягодицы и подбрасываю, чуть ли не кусая ее за губы, а она скачет на моем члене, двигаясь все разнузданнее.

– Даже если мы разбежимся, то все равно будем принадлежать друг другу. – Волнующие зеленые глаза заглядывают мне в душу, и у меня сжимается сердце. – Правда?

– Да. Да.

– Ты мне важен.

– Тейлор… – хриплю я.

Она осыпает мою шею поцелуями.

– Ты большой, милый, гордый…

Я накрываю ее рот своим, чтобы прервать этот поток. Не потому, что не желаю слышать этих слов, не из-за слишком глубокой потребности в них, а потому, что сейчас буду выпотрошен, выскоблен до дна. То ли она убивает меня, то ли возвращает к жизни. Я не знаю.

– Хватит, детка… – выдыхаю я.

– Дай договорить.

– Не дам.

У меня жар, страсть просится наружу. Я впечатываю ее в стену, заставляю задрать вторую ногу и трахаю ее жестко, как она любит. Так она не сможет осуществить свою затею – разобрать меня по косточкам, по кирпичику, по словечку.

– Ну, что теперь скажешь?

Она отвечает наполовину стоном, наполовину рыданием, зеленые глаза ослепли, спина елозит по стене, ногти до крови царапают мне шею, спину.

– Господи, Майлз… Да, да, да!

Я провожу языком по чувствительному изгибу ее шеи.

– Я знаю, как тебе нравится.

– Как насчет того, что я люблю? – бормочет она с закрытыми глазами. – Насчет того, кого мне так легко любить?

Она храбрее меня. Я останавливаюсь, прижимаюсь к ней, тяжело дышу, стараюсь унять сердцебиение.

– Я про тебя. Это тебя мне легко любить.

Слушая эхо этих невероятных слов, я без разрешения возобновляю натиск. Еще один могучий рывок, ее лепет – и я кончаю в нее, изливаюсь так стремительно, что едва не валюсь на колени. С отвисшей челюстью, с невидящими глазами я машинально нахожу ее мокрый от моей