Мои убийственные каникулы - Тесса Бейли

Данте ждет встреча не со мной, а с моим братом. Она протекает не так, как я думала.

Казалось бы, Данте должен обвинить Джуда в легкомыслии, а тот – встряхнуть волосами и дать остроумный ответ; все должно завершиться взаимным хлопаньем по спине и объятиями. Вместо этого Данте с ухмылкой застывает у двери.

– Твою мать! Живой! – произносит Данте с каменным лицом. – Неплохо.

Джуд закатывает глаза.

– Брось, Данте, оставь драму для кино.

– Мы могли бы решить все по телефону.

Джуд выпускает мою руку и идет к холодильнику.

– Ты бы присел, выпил пивка…

– Почему ты хромаешь? – Золотисто-коричневая кожа Данте тускнеет. Он поворачивается к Майлзу, только что вошедшему в дом. – Джуд пострадал? Разве вы не их телохранитель?

Майлз захлопывает дверь, отрезая нас от фотографов с их вспышками.

– Ничего похожего! – Он грозно смотрит на меня. – Когда это вы оба попали в новости?

При первой встрече охотник за головами любому показался бы суровым, даже агрессивным. Но только не мне. Я знаю, что его нахмуренный лоб говорит об озабоченности, что он не находит себе места от волнения. Мы чрезвычайно усложнили ему задачу, и он вынужден проявлять редкую изворотливость. Он вполне мог бы бросить нас на произвол судьбы. Да, он кричит и бранится, ему неведом такт, и все же он – самый милый на свете мерзавец. Мой мерзавец.

Боже, я здорово влипла.

– Сдается мне, он хромает по вашей вине. – С этими словами Данте складывает руки на своей супергеройской груди.

Со мной творится что-то невообразимое. Я себя не контролирую.

Во второй раз за какие-то пять минут Майлза обвинили в причинении нам телесных повреждений! Во мне оживает гейзер сочувствия, желания оградить его от беды. Он не каменный, он – защитник, славный малый, каким бы ни выглядел для других. Сколько ударов могут отразить его доспехи? Сама не понимая, что делаю, я стремительно пересекаю комнату, хватаю Майлза за руку, переплетаю свои пальцы с его и подношу наши сплетенные руки к своей груди.

– Этот человек – мастер своего дела. Но уберечь Джуда от медузы не смог бы даже он. Вот почему Джуд хромает…

– Я обвинял его в шутку… – смущенно оправдывается Данте.

– Он не заслуживает даже шуточного обвинения. – Я прижимаюсь к Майлзу. – Да, с виду он козел козлом, но у него нежная душа, знаешь ли! – Я дожидаюсь, пока Данте утвердительно кивнет. – Он бы предпочел схлопотать пулю промеж глаз, лишь бы не поднимать на меня руку, это были его собственные слова. Точно так же он относится к Джуду.

– Все-таки не так же, – бормочет Майлз. – Ничего личного! – бросает он Джуду.

– А зря. – Джуд откупоривает две бутылки пива и указывает ими на нас троих. – Такую порнушку я тоже видел.

– Господи! – вздыхает Данте, стараясь не засмеяться. – Ты совсем не изменился.

Выражение лица Джуда не меняется.

– Хотя бы один из нас должен был остаться верен себе.

Кинозвезде больше не до смеха. Они с Джудом поедают друг друга глазами, это продолжается и тогда, когда Джуд, хромая, подходит к Данте и дает ему бутылку. Они похожи на двух дворовых котов, ждущих, кто первым моргнет.

– Оставим их, пусть поговорят, – предлагаю я Майлзу и вижу, что он уже хмурится – правда, не сердито, а скорее с удивленным любопытством.

– Козел козлом, говоришь?

– Ты услышал только это?

– Нет, – тихо отвечает он и берет меня за подбородок. – Не только.

– Правда?

Он кряхтит.

– Я жду от полиции подробностей о корпорации Evergreen. Через час-другой они поступят. – Он качает головой. – Я должен разобраться с множеством других улик, но никак не смирюсь с тем, что ты так и не полакомилась мороженым.

Не знаю, можно ли влюбиться в мужчину всего за четыре дня. Но если такое возможно, то я великолепно исполнила это с Майлзом Самнером. Теперь все указывает на то, что меня ждет падение с высокой отвесной скалы.

Глава 19

Майлз

О том, чтобы снова ехать в Фалмут, чтобы поесть там мороженого, даже речи быть не может. Я трижды возвращаюсь – проверяю, нет ли за нами «хвоста», а потом мы едем в «Элантре» Тейлор в Вудз Хоул. Там, по крайней мере, не найдется желающих ее убить.

Войдя в кафе-мороженое, я борюсь с побуждением гаркнуть: «Дайте ей сразу все!» Я намерен накормить ее сразу всем ассортиментом. Готов скупить на корню все чертово кафе и повесить на двери табличку с ее именем. Это не очень-то сочетается с моим неминуемым отъездом. То есть вообще не сочетается. По какому-то безумному капризу судьбы я проделал путь от швыряния наземь преступников, уклонения от града пуль и зализывания своих ран в номерах мотелей до держания руки этой женщины перед витриной кафе-мороженого. Как я до такого докатился?

Еще важнее понять, как мне опять счесть нашу с Тейлор связь временной.

Пока что это кажется нерешаемой задачей, несмотря на всю логику, которую я вкладываю в попытки ее решить.

Ну разве не безумие? Против нас работает целая куча факторов. Я – скиталец. Она живет у себя в Коннектикуте. Хочет мужа и детей.

А вот я совершенно этого не хочу.

Совершенно не хочу.

Но когда она наклоняется вперед и любуется горами мороженого в витрине, я позволяю себе представлять что-то в этом роде. Как мы входим в это кафе вдвоем, нет, втроем (на плече у меня малыш, вцепившийся пальчиками мне в волосы), нет, вчетвером (в животе у Тейлор зреет прибавление в семействе – моя работа!).

Мне требуется усилие над собой, чтобы прогнать эти соблазнительные картины. Усилие – и некоторое время.

Мы будем заниматься любовью, доверяясь судьбе? Или с намерением завести ребенка? Господи, откуда вообще такие мысли?!

Не думать ни о чем таком! Не думать, как, кончая, я буду смотреть ей в глаза и сознавать, что моя цель – не только физическое удовольствие. Не представлять, как она, стискивая меня бедрами, станет высасывать из меня мои здоровые сперматозоиды.

А вдруг они нездоровы?

Тогда мы отправимся к врачу. Будем сдавать анализы.

Господи, как я додумался до врача и до анализов?

Скорее назад, в кафе-мороженое. На плече у меня сидит ребенок в комбинезоне с логотипом команды «Ред Сокс». Тейлор беременна, у нее всякие причуды, ее не тянет на привычные ириски. В сумочке у нее салфетки, ими она вытирает нашему сыну мордашку. Я обещаю дома помассировать ей отекшие ноги.

Дома.

Каким был бы наш дом?

– Майлз! – Голос Тейлор нарушает ход моих мыслей. Она смотрит на меня удивленно. – Ты меня слышишь? Я спрашиваю, что тебе: вульгарное мороженое с печеньем или уровень повыше – вкус сливочной ириски?

– Первое. – У меня першит в горле. Приходится выпустить ее руку, чтобы достать бумажник и заплатить за мороженое, при этом я не спускаю взгляд с ее руки, чтобы поскорее снова ее схватить. Мне ужас как нравится держать ее за руку. Не уверен, что мне понравилось, как она вступилась за меня перед другом своего брата, хотя давненько никто так не кидался меня защищать. Мой собственный брат оказался бы последним, кто замолвил бы словечко в мою защиту. Во всяком случае, вслух.

Впервые за три года у меня вдруг возникает желание позвонить Кевину.

Позвонить, рассказать ему про Тейлор и спросить, как мне с ней быть. У него тоже не все шло гладко, он мог бы меня надоумить. Хорошо бы поболтать с братом – и точка. С родителями. С бывшими сослуживцами. Уже три года я мотаюсь с места на место и помалкиваю. Я – глыба льда, начинающая подтаивать.

Я уже догадываюсь, что это значит. Женщина, стоящая сейчас рядом со мной, создана для меня. Она зацепила меня, бросила мне вызов, зажгла меня, как никто до нее. Теперь ее безоглядная вера в меня заставляет меня вглядываться в себя самого, в свою жизнь и поступки.

Не уверен, что хочу этим заниматься.

Не уверен, что готов открыто заглянуть в свое прошлое и попытаться его преодолеть.

Девушка на кассе дает мне сдачу, я ссыпаю ее в стаканчик для чаевых. С конусом мороженого в одной руке и с лапкой Тейлор в другой я вываливаюсь из кафе.

– Что-то ты притих, – говорит мне Тейлор, облизывая свое мороженое и заставляя меня еще крепче сжимать ей руку. – Весь в мыслях о расследовании?

– О нем, будь оно неладно, – подтверждаю я