Мои убийственные каникулы - Тесса Бейли

ее трусиков. Но нет, я прилип к месту. Какой мужчина на моем месте не повел бы себя так же, когда эта чертова принцесса исполняет стриптиз, когда пар оседает на ее щеках, плечах, грудях и животе блестящими каплями? Особенно если принцесса отбрасывает брюки и остается в тесных трусиках, которые не оставляют простора воображению.

– Можешь не прятать свою киску, все равно мне все видно.

Она заходит в душ, под теплую воду, и от того, как трусики прилипают у нее к лобку, я начинаю задыхаться, цепляюсь за стеклянную дверцу душевой кабины, чтобы не упасть.

– If you want it out, make it that way[6], – мурлычет она, ее голос сливается с плеском воды и звучит как сон. Да, сон. Чем больше она намыливает тело, грудь, трусики, тем сильнее я теряю связь с реальностью. Сквозь тонкую материю просвечивает лакомый бугорок, и у меня заходит ум за разум, самоконтроль почти на нуле. Я тоже лезу под душ, обнимаю ее за талию и выволакиваю из кабинки. Тащу, всю мокрую, с размаху сажаю на тумбочку с раковиной, расстегивая при этом ширинку джинсов. Она меня убивает – с густо намыленными грудями и животом, с приоткрытыми жадными губами. Напрасно я позволил своему желанию вырасти втрое-вчетверо, заполнить меня до отказа. Теперь, несмотря на ее забинтованную голову, я так разохотился, что могу одно – трахать ее, не останавливаясь, аж до следующего уик-энда.

– Тейлор… – рычу я, с облегчением доставая член из тесной ширинки. Я сгораю от нетерпения сорвать с нее трусики. Ворваться в нее и уже не останавливаться до оргазма. Но мешает обожание, от него у меня теснит в груди. Я приподнимаю ей подбородок и смотрю ей в глаза. – Скажи, что ты в своем уме. Что это не сотрясение мозга и не просто желание близости.

– Так и есть. Я хочу близости. Но только с тобой. – Она ведет пальцем по моему животу, добирается до члена. Я не могу удержаться от ругательства. – Но я и раньше ее хотела. И до сегодняшнего дня. Нападение в библиотеке ни при чем.

– Если я злоупотреблю твоей беспомощностью, то никогда себе этого не прощу…

– У тебя не получится. – Она осыпает меня поцелуями. – Даже не надейся.

– Скажи, что ты мне доверяешь. – Говоря это, я удобнее устраиваю ее на тумбочке. Она елозит влажным лобком по моему члену, толкает меня в живот.

– Доверяю, доверяю… – Она ищет мой взгляд.

Я больше не слышу предупредительного звона колокольчиков. Это не просто секс. Мы едва начали, а у меня уже такое чувство, что моя грудь вот-вот лопнет. Но пути назад нет: где там, когда у нее так возбудились соски, так жадно раздвинуты ноги, когда она так ненасытно поедает мой язык. Я до того возбудился, что могу кончить от одного прикосновения члена к ее трусикам. Это никуда не годится! Чтобы ее не огорчать, я падаю на колени. Она, угадывая мое намерение, стонет от вожделения и помогает мне быстрее избавиться от рубашки.

Оставшись с голым торсом, я отодвигаю в сторону мокрую ткань ее трусиков и целую влажную кожу – сначала губами, потом пускаю в ход язык, раздвигаю податливые складки и ищу клитор. Вот он, сладкий и набухший еще до моего прикосновения. Я не щажу его, заставляя ее вскрикивать. Она все сильнее ерзает на тумбочке, то разводя колени, то стискивая мне лицо.

– Майлз…

Я лижу все быстрее. Мне не до разговоров – я упиваюсь ее сладостью.

– Не надо меня беречь, то, что было сегодня, не в счет. – Между словами она тяжело дышит. – Не для тебя. Мне сейчас особенно нужно почувствовать себя сильной.

Дай ей то, чего она хочет, о чем она просит.

Просит с самого начала.

Не только мольба Тейлор, но и то, как я ее чувствую, требует, чтобы я был грубее, чтобы не подвел ее – а ведь я кто угодно, только не ласковый великан. Особенно сейчас, когда я умираю от желания, когда изменяет зрение и мутится в голове.

Не медли. Проверь, где установлена ее планка.

– Какая красивая девочка, – бормочу я, давая секундный отдых языку и запрокидывая голову. Считывая ее, определяя настрой. Угадывая, на какой она стадии. Судорогой бедер она заставляет меня снова прильнуть к ее клитору, она тянет мои волосы – и я уже знаю, знаю, чего она от меня хочет. Хочет, чтобы это было быстро и жестко. Не один день мы с ней ходили вокруг этого на цыпочках. Ну что же, тем лучше для меня, потому что я не имею ни малейшего понятия, как заниматься любовью.

Сейчас я максимально к этому приблизился.

Я шлепаю ее между бедер – несильно, только чтобы привлечь ее внимание и взглянуть, как закатываются ее прелестные глаза.

– Майлз…

– Что? – Я повторяю шлепок и замечаю, что она еще сильнее увлажнилась. Вот это женщина! – Нравится? Хочешь еще?

– Да, – хнычет она сквозь зубы.

Не знаю, вспотела она или покрылась конденсатом от пара, но она мерцает вся, включая промежность, и это самое возбуждающее зрелище, какое я видел за все свои тридцать четыре года. Соседская девчонка, школьная учительница, истекает влагой и раскрывает ноги для моего рта. Для моих шлепков. Я еще даже не вошел в нее, но знаю, что мне вовек от нее не выздороветь. Вовек.

Мои ладони скользят по ее бедрам, по гладкой вздымающейся грудной клетке, по грудям, пальцы берутся за соски. Они каменеют каждый раз, когда у нас назревает секс, даже если в итоге все ограничивается взглядами. Высочайшая чувствительность! Стоит мне к ним прикоснуться, как ее дрожь усиливается, и я еще яростнее орудую языком. Язык все быстрее скользит вверх-вниз по ее клитору, она одной рукой цепляется за мои волосы, другой – за край тумбочки. Ее зубы стиснуты, сейсмические толчки своего первого оргазма она сопровождает глухими выкриками, и я жадно слизываю ее сок. Я купаюсь в ее сладости. Показываю, как сильно мне это нужно, насколько я всем этим горжусь, и чем больше в моих воплях от животного, чем наглее мой язык, тем сильнее ее дрожь.

Но оставаться на коленях я больше не могу. Подброшенный невидимой пружиной, я вскакиваю и подступаю вплотную к ней, сжимая в кулаке член. Джинсы скомканы на щиколотках, я растрепан и разгорячен, превратился в непрекращающийся вопль, и спасти меня под силу только ей. В ее затуманенном взгляде я вижу только поощрение, но мне все равно нужно подтверждение.

– Если захочешь, мы остановимся, слышишь? В ту же секунду. Не важно, если я от этого сдохну.

– Не захочу. – Она сползает ближе к краю тумбочки и погружает ногти мне в ягодицы. – И я не хочу, чтобы ты сдерживался.

Я весь колыхаюсь, по-бычьи выдыхаю пар, мешающий нам видеть дуг друга, шарю в кармане, где спрятан презерватив. Порвать. Раскатать.

Боже, я в точности как бык, ждущий, когда распахнутся воротца на арене.

– Может, выключим воду? – предлагает она, не отводя взгляда от моих губ.

– Не надо. – Я подаюсь к ней, подставляю плечо, чтобы она уткнулась в него лицом, помещаю член у влажного входа. Когда головка оказывается во вратах рая, я беру ее за ягодицы. – Если кто-то придет, шум воды заглушит тот, который будем издавать мы с тобой.

Я приступаю к делу – неторопливо, но и не ленясь, это золотая середина. Не останавливаюсь, пока не погружаюсь с торжествующим стоном до конца. Она стонет в унисон мне в плечо, я сопровождаю криками звучные хлопки своей мошонки. Она на седьмом небе, я знал, что так будет, только действительность в миллион раз лучше: меня встречает влажная, тугая, пульсирующая, жадная плоть. Угроза кончить раньше времени нарастает, но я не могу не усиливать натиск, ввинчиваясь в нее. Она нужна мне целиком. Она моя.

– Все еще хочешь погрубее? Не слишком я для тебя большой, м?

В промежутках между охами она бормочет мне в плечо:

– Да, пожалуйста. Да!

– У тебя между