Наш общий друг (Книга 3 и 4) - Чарльз Диккенс

- Зайдите ко мне домой, Венус, - сказал мистер Боффин.

- Разве эта причина там, сэр? - недоверчиво улыбаясь и моргая, спросил Венус.

- Может, да, а может, и нет, - ответил мистер Боффин, - это как вам покажется. А вы до поры до времени не бросайте дела. Послушайте! Сделайте вот что. Дайте мне слово, что вы без моего ведома не предпримете никаких шагов относительно Вегга, так же как и я даю слово ничего не предпринимать без вас.

- Договорились, мистер Боффин! - после краткого размышления сказал Венус.

- Спасибо, Венус, спасибо! Договорились!

- Когда же мне к вам зайти, мистер Боффин?

- Когда вам угодно. Чем раньше, тем лучше. А теперь мне пора. Всего хорошего, Венус.

- Всего хорошего, сэр.

- А также и всей честной компании, - сказал мистер Боффин, обводя взглядом лавчонку. - Ну и кунсткамера, Венус; как-нибудь в другой раз хорошо бы с ними познакомиться поближе. Всего хорошего, Венус, всего хорошего! Благодарствую, Венус, спасибо, Венус!

И с этими словами он засеменил к выходу, а там и по улице, направляясь домой.

- Хотелось бы мне знать, - размышлял он дорогой, нянча свою трость, возможно ли, чтоб Венус и вправду собирался прищемить нос Веггу? А может быть, он хочет забрать меня в руки и раздеть догола, после того как я откуплюсь от Вегга?

Это была хитрая и подозрительная мысль, как раз по плечу выученику Скряг, и, семеня по улице, он и сам казался хитрым и подозрительным. Не раз и не два, даже не два и не три, а по крайней мере раз десять он замахивался тростью, нанося прямой удар по воздуху. Вероятно, он видел перед собой деревянную физиономию Сайласа Вегга, потому что бил с явным удовольствием.

Он подходил уже к своему дому, когда мимо него промчалась маленькая каретка, повернула назад и снова промчалась мимо. Эта каретка двигалась как-то странно; мистер Боффин опять услышал, как она остановилась позади него, повернула и опять проехала мимо. Потом снова остановилась, тронулась, скрылась из виду. Однако не очень далеко: когда он свернул на свою улицу, оказалось, что каретка стоит на углу.

Как только он поравнялся с кареткой, в окно выглянуло женское лицо, и когда он уже проходил мимо, дама негромко назвала его по имени.

- Что угодно, сударыня? - останавливаясь, откликнулся мистер Боффин.

- Это я - миссис Лэмл, - сказала дама.

Мистер Боффин подошел к окну и выразил надежду, что миссис Лэмл здорова.

- Не так здорова, дорогой мистер Боффин, и очень расстроена - быть может, неразумно - тем, что очень тревожилась и волновалась. Я давно вас поджидаю. Можно мне поговорить с вами?

Мистер Боффин предложил миссис Лэмл проехать к его дому, всего на какую-нибудь сотню шагов далее.

- Мне бы не хотелось, мистер Боффин, если вы не очень на этом настаиваете. Вопрос настолько затруднительный и щекотливый, что было бы не совсем ловко говорить о нем у вас дома. Вам, должно быть, это кажется очень странным?

Мистер Боффин сказал, что нет, хотя подумал, что да.

- А все потому, что я слишком дорожу добрым мнением моих друзей и даже ради выполнения долга ни за что не хотела бы потерять его. Я спросила мужа, моего доротого Альфреда, должна ли я считать это своим долгом, и он ответил, что да. Жаль, что я не спросила его раньше. Это избавило бы меня от многих мучений.

("Опять, что ли, на меня покушаются?" - подумал мистер Боффин, совсем сбитый с толку.)

- Альфред и послал меня к вам, мистер Боффин. Альфред сказал; "Не возвращайся домой, Софрония, пока не повидаешься с мистером Боффином и не расскажешь ему обо всем". Не сядете ли вы ко мне в карету?

Мистер Боффин ответил: "Почему же нет", - и уселся рядом с миссис Лэмл.

- Поезжайте куда-нибудь не торопясь, - сказала миссис Лэмл своему кучеру, - и чтобы колеса не гремели.

"Так и есть, опять на меня покушаются, - сказал мистер Боффин самому себе. - Что-то будет?"

ГЛАВА XV - Золотой Мусорщик в самом худшем виде

Завтрак в доме мистера Боффина всегда проходил очень приятно, и за столом обычно хозяйничала Белла. Золотой Мусорщик выходил к завтраку с безоблачным лицом, словно начиная каждый новый день в своем природном здоровом духе, и только после первых часов бодрствования подпадал под разлагающее влияние богатства. В этот ранний час не трудно было поверить, что он ничуть не переменился. Однако с течением времени собирались тучи, н ясное утро омрачалось. Можно сказать, тени скупости и подозрительности удлинялись вместе с его собственной тенью, и мрак постепенно сгущался вокруг него.

Но вот, в одно утро, оставшееся всем надолго памятным, Золотой Мусорщик вышел к завтраку с лицом чернее ночи. Никогда еще не проявлялась так резко перемена в его характере. Его обращение с секретарем было настолько высокомерно и неуважительно, настолько полно недоверия, что молодой человек встал и вышел из-за стола в середине завтрака. Золотой Мусорщик проводил уходящего таким хитрым и злобным взглядом, что от одного этого Белла застыла бы в негодовании, даже если б он не погрозил исподтишка Роксмиту, затворявшему за собой дверь. Этот день, самый злосчастный изо всех дней в году, был первым после того, как мистер Боффин беседовал с миссис Лэмл в ее маленькой каретке.

Белла взглянула на миссис Боффин, стараясь по ее лицу угадать, чем объясняется такой бурный припадок гнева у ее мужа, но ничего не угадала. Печаль и тревогу - вот все, что она могла прочесть на лице миссис Боффин, наблюдавшей за ней самой. Когда они остались вдвоем, что случилось не ранее полдня, ибо мистер Боффин долго сидел в своем кресле, а по временам вскакивал с места и семенил взад и вперед по комнате, сжимая кулаки и что-то бормоча, испуганная Белла спросила миссис Боффин, что случилось, в чем дело?

- Мне запрещено говорить об этом с вами, дорогая моя Белла, я не могу вам сказать, - другого ответа она не добилась. И все же, всякий раз, когда Белла в недоумении и тревоге поднимала глаза на миссис Боффин, она видела, что та наблюдает за ней все с тем же выражением заботы и печали.

День для Беллы тянулся долго и тоскливо; она была подавлена чувством надвигающейся беды и терялась в догадках, почему миссис Боффин смотрит на нее так, как будто и она в этом виновата. Было уже далеко за полдень, когда слуга вошел к ней в комнату и доложил, что мистер Боффин просит ее пожаловать к нему.

Миссис Боффин уже сидела там на диване, а мистер Боффин расхаживал взад и вперед по комнате. Увидев Беллу, он остановился, подозвал ее кивком и взял под руку.

- Не тревожьтесь, милая, - сказал он ласково, - я на вас не сержусь. Но что это, вы вся дрожите! Не тревожьтесь, милая моя Белла. Я вас не дам в обиду.

"Не даст в обиду", - подумала Белла. И повторила вслух удивленным тоном:

- Не дадите в обиду, сэр?

- Да, да! - отвечал мистер Боффин. - Заступлюсь. Не дам вас в обиду. Позови-ка сюда мистера Роксмита, любезный.

Белла долго терялась бы в догадках, будь у нее на это время; но слуга нашел Роксмита где-то поблизости, и он явился без промедления.

- Закройте дверь, сударь! - сказал мистер Боффин. - Мне надо сказать вам нечто такое, что вам, я думаю, не особенно приятно будет слышать.

- К сожалению, сэр, - возразил секретарь, закрыв за собой дверь и повернувшись к нему лицом, - я считаю это весьма возможным.

- Что вы хотите сказать? - взорвался мистер Боффин.

- Хочу сказать, что для меня не новость выслушивать от вас то, что мне не хотелось бы слышать.

- Ах вот как! Это мы, пожалуй, изменим, - сказал мистер Боффин, угрожающе кивнув головой.

- Надеюсь, что так, - ответил секретарь. Он держался спокойно и почтительно, но, как подумала Белла - и подумала с радостью, - очень достойно и мужественно.

- Ну, сэр, - сказал мистер Боффин, - взгляните на эту молодую особу рядом со мной.

Белла невольно подняла глаза и встретилась взглядом с мистером Роксмитом. Он был бледен и казался взволнованным. Потом она перевела глаза на миссис Боффин и увидела все то же выражение. В один миг ее словно осенило, и ей стало понятно, что она сделала.

- Я вам говорю, сэр, - повторил мистер Боффин, - видите вы эту молодую особу рядом со мной?

- Вижу, сэр, - ответил секретарь.

В эту минуту его глаза снова остановились на Белле, и, как ей показалось, в них был упрек. Возможно, однако, что этот упрек был в ней самой.

- Как вы смеете, сударь, - продолжал мистер Боффин, - без моего ведома ухаживать за этой молодой особой? Как вы смеете забывать свое положение, свое место у меня в доме и докучать ей своими наглыми ухаживаниями?

- Я отказываюсь отвечать на вопросы, предложенные таким оскорбительным тоном, - сказал секретарь.

- Отказываетесь отвечать? - повторил мистер Боффин. - Отказываетесь отвечать, вот как? Тогда я сам скажу, в чем дело, Роксмит, сам отвечу за вас. В этом вопросе две стороны, и я их разберу по отдельности. Одно - это просто наглость. Вот первая сторона.

Секретарь улыбнулся с горечью, словно говоря: "Я это вижу и слышу".