Наш общий друг (Книга 3 и 4) - Чарльз Диккенс

- Мистер Райя! - начал Фледжби. Старик опять поднял глаза на Фледжби, в надежде, что тот, быть может, еще подаст ему знак.

- Мистер Райя, не вижу, к чему об этом молчать. В деле мистера Твемлоу замешано одно важное лицо, и вы это знаете.

- Знаю, - подтвердил старик.

- Так вот, мистер Райя, я просто указываю на это как на очень важное обстоятельство в его деле. Вы твердо решили (указываю просто на обстоятельство дела) требовать либо поручительства этого важного лица, либо его деньги?

- Твердо решил, - отвечал Райя, поняв это по лицу своего хозяина.

- Нисколько не беспокоясь о том и даже радуясь тому, - продолжал Фледжби елейным тоном, - какие ссоры и свары начнутся между мистером Твемлоу и этим важным лицом?

Ответа не требовалось, да его и не последовало. Бедный Твемлоу, переживавший жестокие душевные муки с тех пор, как в перспективе показался его знатный родственник, вздохнул и поднялся с места, собираясь уходить.

- Очень вам благодарен, сэр, - сказал он, протягивая Фледжби сухую и горячую руку. - Вы оказали мне большую услугу. Благодарю вас, благодарю.

- Не стоит благодарности, - отвечал Фледжби. - Ведь пока что ничего не вышло, но я еще останусь и попробую поговорить с мистером Райей.

- Не обманывайтесь, мистер Твемлоу, - сказал еврей, впервые обращаясь к нему прямо. - Никакой надежды для вас нет. Не ждите снисхождения. Вам придется уплатить все сполна и как можно скорее, иначе дело передадут в суд. Не рассчитывайте на меня, сэр. Деньги, деньги и деньги.

Сказав это особенно выразительно, он отвесил низкий поклон в ответ на вежливый кивок мистера Твемлоу, и достойный маленький джентльмен удалился в большом унынии. Очаровательный Фледжби до того развеселился, что после его ухода должен был отойти к окну, где долго стоял, облокотившись на ставень, и беззвучно смеялся, повернувшись спиной к своему подчиненному. Успокоившись, он снова повернулся к старику лицом и увидел, что тот стоит на прежнем месте, а кукольная швея все так же сидит в уголку за дверью и лицо у нее испуганное.

- Ого! - воскликнул мистер Фледжби, - вы совсем забыли про эту молодую особу, мистер Райя, а она тоже давно вас ждет. Отпустите ей лоскутков, только, пожалуйста, полной мерой, если можете расщедриться хоть раз в жизни.

Некоторое время он смотрел, как еврей наполняет ей корзиночку лоскутками, какие она всегда покупала; но скоро его опять разобрало веселье, и ему опять пришлось отвернуться к окну, прислониться к ставню.

- Ну, милая Золушка, теперь ваша корзинка полна, - сказал старик шепотом и с расстроенным видом. - Господь с вами! Идите домой!

- Не зовите меня "милой Золушкой", - возразила мисс Рен. - Ах вы злая крестная.

Она погрозила ему пальчиком и так серьезно и выразительно, как грозила дома своему непослушному старому ребенку.

- Вы вовсе не крестная! - продолжала она. - Вы теперь Волк, серый Волк! И если мою милую Лиззи предали и продали, я теперь буду знать, кто ее предал и продал.

ГЛАВА XIV - Мистер Вегг собирается прищемить нос мистеру Боффину

После того как мистер Венус побывал еще несколько раз на чтении рассказов о скрягах, его присутствие на вечерах в "Приюте" стало почти обязательным. Мистер Боффин, по-видимому, находил особенное удовольствие в чудесах, которые демонстрировал Вегг, если при этом был еще один слушатель, так сказать, еще один человек для подсчета золотых гиней в чайниках, трубках, яслях, кормушках и прочих депозитных банках; Сайлас же Вегг, который в обыкновенное время по своей завистливости непременно обиделся бы на внимание, оказанное анатому, теперь при всяком удобном случае расхваливал Венуса Боффину, советуя дорожить обществом такого человека, - настолько он боялся, как бы Венус, оставшись без присмотра, не поддался искушению сыграть какую-нибудь штуку с хранившимся у него драгоценным документом. И еще одну дружескую услугу оказывал ему теперь мистер Вегг изо дня в день. После того как кончалось чтение и благодетель уходил из "Приюта", Вегг неизменно провожал домой мистера Венуса. Само собой разумеется, он так же неизменно просил разрешения полюбоваться документом, которым они с Венусом владели совместно, никогда, однако, не упуская случая заметить, что одно только наслаждение поучительной беседой мистера Венуса снова заманило его до самого Клеркенуэла, а уж раз он дошел до места, завлеченный светскими дарованиями мистера В., то уж кстати попросит разрешения проделать ту пустяковую формальность, так только, для порядка.

- Разве я не знаю, сэр, - прибавлял обычно мистер Вегг, - что человек с вашей чувствительной душой всегда сам захочет, чтобы его проверили; не могу же я не считаться с вашими чувствами.

К этому времени в мистере Венусе стала заметна некоторая доза ржавчины, и, сколько Вегг ни умасливал его елеем, при нажиме он повертывался на шарнирах очень туго и со скрипом. Венус дошел до того, что, присутствуя на литературных вечерах, раза два-три позволил себе поправить мистера Вегга, когда тот уж очень перевирал какое-нибудь слово, а то и целый абзац, так что Вегг стал заранее проверять свой курс еще днем, с тем чтобы вечером благополучно обойти подводные камни и не сесть на них невзначай. Особенно он боялся всего, что имело хоть малейшее отношение к анатомии, и если замечал впереди какую-нибудь кость, то, приложив все усилия, обходил ее стороной, лишь бы не произносить вслух названия.

Однажды вечером, по велению неблагосклонной судьбы, ладья мистера Вегга оказалась окружена массой многосложных слов и запуталась в целом архипелаге трудностей. Будучи вынужден ежеминутно делать промеры и подвигаться вперед с величайшей осторожностью, мистер Вегг не мог уделять внимания ничему другому. Мистер Венус воспользовался его трудным положением и, приложив палец к губам, сунул клочок бумаги в руку мистеру Боффину.

Возвратившись вечером домой, мистер Боффин увидел, что в бумажке была визитная карточка мистера Венуса с нацарапанными на ней словами: "Буду очень рад, если окажете мне честь зайти по вашему собственному делу как-нибудь в сумерки, пораньше вечером".

В следующий же вечер мистер Боффин остановился перед витриной мистера Венуса, разглядывая лягушек в спирту, а Венус, бывший на страже, заметил его в ту же минуту и кивком пригласил зайти в помещение. Мистер Боффин так и сделал и, усевшись к огню на предложенный ему ящик с "человеческими костями, разными", долго оглядывал лавку изумленным взором. Огонь то угасал, то разгорался, сумерки уже сгустились, и все чучела в лавке мигали и моргали обоими глазами, как и сам Венус. Французский джентльмен, хотя и без глаз, ничуть не отставал от других, и при каждой вспышке огня его пустые глазницы, казалось, открывались и закрывались так же равномерно, как стеклянные глаза игрушечных собачек, уток и других птиц. Головастые младенцы не менее усердно содействовали ему, усиливая общее впечатление уродливыми гримасами.

- Видите, мистер Венус, я времени не терял, - сказал мистер Боффин. Вот и я.

- Вот и вы, сэр, - согласился Венус.

- Не люблю никаких тайн, - продолжал мистер Боффин, - то есть, вообще говоря, не люблю - надеюсь, однако, что вы мне сможете объяснить, для какой надобности вы молчали до сих пор.

- Думаю, что смогу, сэр, - ответил Венус.

- Отлично, - сказал мистер Венус. - Надо полагать, вы не ждете сегодня Вегга?

- Нет, сэр, никого не жду, кроме здесь присутствующих.

Мистер Боффин огляделся по сторонам, словно включая в это число и французского джентльмена и то общество, в котором он не вращался, и повторил:

- Здесь присутствующих.

- Сэр, - начал мистер Венус, - прежде чем приступить к делу, я попрошу, чтобы вы дали слово и поручились честью, что все это останется в тайне.

- Погодим немножко, посмотрим сперва, что значит такое выражение, отвечал мистер Боффин. - Надолго ли в тайне?.. Навсегда, что ли?

- Понимаю ваш намек, сэр, - сказал Венус, - вы думаете, что дело, может быть, окажется не такого рода, чтобы вы сочли удобным хранить его в тайне.

- Может быть, - сказал мистер Боффин, осторожно поглядывая по сторонам.

- Правильно, сэр. Что ж, сэр, - заметил Венус, вцепившись для прояснения мыслей в свои пыльные волосы, - попробуем подойти с другой стороны. Я начинаю с вами дело, а вы ручаетесь честью без моего ведома ничего не предпринимать и не говорить, что я в нем участвую.

- Как будто правильно, - сказал мистер Боффин. - Я согласен.

- Вы даете слово и ручаетесь честью, сэр?

- Любезный, - возразил мистер Боффин, - слово я вам даю, а как можно его дать, не ручаясь честью, я не знаю. На своем веку я просеял горы мусора, но ни разу не видел, чтобы эти две вещи были в отдельных кучах.

Это замечание, казалось, несколько пристыдило мистера Венуса. Он замялся и сказал:

- Совершенно верно, сэр, - и, прежде чем возобновить прерванную речь, еще раз повторил, - совершенно верно, сэр. Мистер Боффин, если я сознаюсь вам, что согласился участвовать в сговоре, жертвой которого должны были стать вы, чего никак не должно было делать, то, быть может, вы позволите мне упомянуть, что я был тогда в удрученном состоянии духа, и окажете мне снисхождение. Золотой Мусорщик, сложив руки на набалдашнике толстой трости и опершись на них подбородком, покосился на него с каким-то загадочным выражением и сказал, кивнув головой: