22 июня. Черный день календаря. - Артем Драбкин

Немецкие солдаты конвоируют задержанных «подозритель­ных персон»

вины из 63 самолетов авиаполка. Пилоты 17-го ис­требительного авиаполка 14-й авиадивизии 5-й армии на выходные обычно уезжали к семьям в Ковель. Суббота, 21 июня, не стала исключением. Ког­да аэродром полка оказался под ударом немецких бомбардировщиков, организованного сопротивле­ния они не встретили. На аэродроме Черновиц сго­рел ангар и был уничтожен 21 самолет, на аэродро­ме Станислав было уничтожено 36 самолетов. В общем случае немцам противостояло дежурное звено истребителей, которое поднималось в воз­дух по сигналу поста ВНОС (воздушного наблюде­ния, оповещения и связи). Так произошел первый воздушный таран в небе Украины. Старший лейте­нант с чисто русским именем Иван Иванович Ива­нов на И-153 в лобовой атаке таранил немецкий бомбардировщик, рвавшийся к аэродрому. Оба са­молета, охваченные пламенем, рухнули на землю. И.И. Иванов был пилотом дежурного звена 46-го ис­требительного авиаполка 14-й авиадивизии. В вы­шеупомянутом 87-м истребительном авиаполку, оп­равившись от первого удара, организовали посто­янное дежурство в воздухе. Уже в 5 часов 30 минут патрульное звено старшего лейтенанта В.Я. Дмит­риева перехватило на подходе к аэродрому три бомбардировщика Ju-88.

Вспоминает моторист 131-го истребительного авиаполка В.М. Синайский: «Токарев и Гармаш жили отдельно — в деревне, а мы все жили в палатках ря­дом с аэродромом. 22 июня шел небольшой дож­дик. Ночью было тихо. Мы спали в палатках под шум дождя. Вскоре после рассвета вдруг раздался воющий звук сирены. Мы все заворчали: «Что это батя в воскресенье не даст отдохнуть?! Только три дня назад мы отражали румынский десант. Вот опять тревога!» Я побежал к самолету, расчехлил его, за­пустил мотор, стал пробовать. Другие самолеты тоже запустили моторы. Эскадрильи стояли вдоль всех сторон прямоугольного аэродрома. Наша эс­кадрилья располагалась ближе всего к деревне, поэтому мы запустились первыми. Вскоре запус­тились эскадрильи, которые стояли по бокам, чет­вертая эскадрилья, которая стояла на противопо­ложной стороне, запустилась последней. Когда за­пустилась четвертая эскадрилья, я уже заканчивал испытание мотора, прогрел его. Вдруг почувство­вал, что меня бьет по ногам ручка управления. Уви­дел, что инженер по вооружению дергает элерон, показывая, чтобы я убрал газ. Я убрал газ. Он подо­шел и сказал, что надо испытывать пулеметы. Я воз­мутился, что стрелять из 4 пулеметов, потом сни­мать их и чистить — это же полдня, все воскресе­нье пропадет. Он мне что-то еще сказал, но я не понял. Потом он ткнул меня рукой в плечо, нагнул­ся к уху, сказал: «Война, Синайский, война, какое воскресенье!» И ушел. Естественное, я увеличил газ, потому что стрелять можно было при больших оборотах, иначе прострелишь винты синхронными пулеметами. Отстрелял всеми четырьмя пулемета­ми, вылез, выключил мотор и ждал указаний.

В это время прибежал Гармаш, нужно сказать, что в мирное время, когда мы отдыхали, обычно мы интересовались боевым опытом, полученным эти­ми эскадрильями в Монголии. И Гармаш тогда го-

Огонь по врагу!

ворил, что прежде всего надо рыть щели, не ждать никаких указаний. Есть свободная минутка, рой щель, она тебя спасет. Кроме щели, никто тебя за­щищать не будет, когда придут бомберы. Еще хуже, если будут штурмовать, — спасет только щель. Не дожидаясь никаких указаний, мы начали рыть щели. Потом прибежал Токарев — мы на время бросили рыть щели и потащили самолеты в опоясывающую аэродром лесополосу, замаскировали их. Опять принялись за щели. И к тому времени, когда, как по расписанию, прилетел немецкий разведчик, на аэродроме не было не только самолетов, но и ав­тозаправщиков и стартеров — никаких призна­ков наличия аэродрома. Видимо, поэтому в пер­вый день войны немцы наш аэродром так и не тро­нули — меры были приняты своевременно».

Но было бы ошибкой считать, что успех был обеспечен одной внезапностью нападения. Многие полки сумели достойно встретить уже первый удар Люфтваффе. С аэродрома Куровице взлетели все исправные истребители 164-го истребительного авиаполка 15-й авиадивизии и встретили немецкие истребители и бомбардировщики в воздухе. За день летчики 164-го авиаполка сбили четыре вра­жеских бомбардировщика и один истребитель. И это полк, оснащенный только «ишачками» и «чайка­ми»! Однако одной из характерных черт воздействия немецкой авиации на советские аэродромы была последовательность, упорство в достижении по­ставленной задачи. Советские аэродромы методич­но обрабатывались в течение всего дня. И этот рас­чет оказался правильным, плана рассредоточения у ВВС ЮЗФ попросту не было. Не было и техничес­кой возможности сменить вскрытую немецкой раз­ведкой систему базирования ВВС округа. Дело в том, что весной 1941 г. на аэродромах военно-воз­душных сил Киевского особого военного округа было развернуто строительство бетонных взлетно-посадочных полос. Вследствие этого значительная часть аэродромов по состоянию на 22.6.41 г. для производства полетов была непригодна. Большин­ство летных частей запасных аэродромов не имели и оставались на ранее занимаемых площадках. Об опасности такого подхода предупреждали военные теоретики еще до войны. Например, известный оте­чественный теоретик воздушной войны А. Лапчинский писал: «Необходимо отметить при этом, что аэродромы, занимаемые авиацией в мирное время, противнику будут известны. Они должны быть покинуты, как только обозначится возможность не­приятельского налета на них...» Поэтому уничтоже­ние значительной части самолетного парка пригра­ничных округов на аэродромах было делом време­ни. Если не удавалось добиться решительного ре­зультата в первом налете, успех немецким летчи­кам приносил второй, третий, а иногда и десятый авиаудар. Как показала еще война в Испании, эф­фективность воздействия на аэродромы напрямую зависела от успешной разведки аэродромов. Не­обходимо было, во-первых, вскрыть места базиро­вания ВВС, а, во-вторых, застать самолеты на аэро­дроме. В ходе войны в Испании были проблемы как с первым, так и с последним. В первые дни войны дислокация советских аэродромов немцам была из­вестна. Оставалось только методично наносить уда­ры, стремясь повредить возможно большее число машин. И если не удавалось добиться поставлен­ной цели в первый день, ее достигали на второй или третий.

Поскольку соотношение сил авиации сторон в полосе группы армий «Юг» было не таким, как в При­балтике или Белоруссии, на территории Киевского особого военного округа были аэродромы, вообще не подвергавшиеся атакам в первый день войны. Немецкие самолеты просто пролетели мимо них. Техник 94-го авиаполка 62-й авиадивизии А.Д. Будучев вспоминал: «Война началась с боевой трево­ги в 3.30 утра. Самолеты были быстро подготовле­ны к боевому вылету. Время идет, а наши самолеты никуда не летят, и летного состава нет. Все думали,

Российские дороги превратились в средоточие ужаса и страданий.

что это очередные учения (их было много в то вре­мя). Но когда увидели большие группы незнакомых самолетов, летящих мимо нас на восток, забеспо­коились— не война ли? [...] В 10 часов был зачитан приказ, что фашистская Германия напала на нас и что надлежит делать нашей армии, в частности авиации». Стрелок-радист 52-го авиаполка той же авиадивизии А.И. Клочков рассказывает: «22 июня 1941 г. нас подняли по тревоге в 4 часа утра. Быст­ро оделись, сели в кабины, прогрели моторы, ждем приказа на вылет (думая, что это обычная учебная тревога). Ждем час, другой... Вылезли из самоле­тов, расположились под плоскостью. В это время над аэродромом на большой высоте прошла арма­да самолетов. Силуэты их и строй были нам незнакомы. Мы стали гадать, что это за самолеты. Кто-то предположил, что это новые дальние бомбардиров­щики, полетевшие на задание (маневры). И лишь капитан Ларионов, в свое время воевавший в небе Испании [...], высказал сомнение: «Что-то не нра­вятся мне эти самолеты и их строй!»

На земле советских летчиков поджидали мето­дичные бомбардировки в течение всего дня, в воздухе основным противником пилотов КОВО была почти сотня истребителей Bf-109F эскадры JG-3, впоследствии получившей название «Удет». Воз­главлял эскадру Гюнтер Лютцов, ветеран Испании. Уже в 4:30 он записывает на свой счет истребитель И-18 (так немцы называли МиГ-3). А первый сби­тый летчиками эскадры советский самолет зафик-

Эти беженцы не смогли уйти от танков вермахта Теперь они возвращаются назад

сирован в 3 часа 40 минут утра. Это истребитель И-16, сбитый оберлейтенантом Робертом Олейником из 1-й эскадрильи JG-3.

Считается, что в первый день войны ВВС КОВО потеряли 301 самолет. Из общего числа потерь на земле было уничтожено и повреждено 174 самоле­та. Новейшие исследования дают даже несколько большую цифру — 277 уничтоженных на земле са­молетов. Цифра большая, но Западный особый во­енный округ 22 июня потерял куда больше — 738 самолетов. На направлении главного удара уничто­жение советской авиации на аэродромах и в возду­хе велось намного интенсивнее. Соответственно, ВВС ЗапОВО уже в первый день потеряли 41% са­молетов, ВВС КОВО — только 15,5%. Удар, нане­сенный военно-воздушным силам Красной Армии на киевском направлении, был сильным, но далеко не смертельным.