Участники - Денис Епифанцев

зад с вращающимися колесами и раскрытым багажником голубого доджа.

И тут же он услышал, как кричит Лена. Он посмотрел на нее и увидел, как она зажимает рот ладонью, а по ее лицу текут слезы.

Он пробежал немного вперед, чтобы рассмотреть, что случилось: света в машинах не было, никакого движения, и он подумал, что, возможно, и людей в машинах нет.

Секунду все стояли зачарованные зрелищем: машины сотрясаются последним движением, стекло раскатывается, как жемчуг, по асфальту, пар облаком поднимается над смятым в гармошку капотом. А потом кто-то из техников кинулся с огнетушителями вперед и начал засыпать все плотным порошком. Это движение стало сигналом, и все начали что-то делать.

– Они живы? – спрашивал он себя в панике, единственный не знающий, что делать, актер, вдруг обнаруживший себя на сцене неизвестной ему пьесы. Он тоже хотел кинуться к машинам, но не знал, должен ли он это делать, но ощущал внутри себя адреналин, который требовал действия.

Потом послышался удар, дверь доджа распахнулась и повисла на одной петле. Кто-то из техников бросил огнетушитель и начал помогать Артуру выбраться.

Он держался за грудь одной рукой. Половина лица была залита кровью. Высокий ворот белого свитера уже начал впитывать эту кровь. Просачиваться ниже.

В этот момент наконец-то Костя почувствовал, как во внутреннем кармане давно и настойчиво вибрирует телефон. Он вынул – это был телефон Артура – и посмотрел на экран: Саша, чуть мельче номер телефона и подпрыгивающая зеленая трубка.

Не думая, он нажал «Принять» и поднес трубку к уху.

– Артур? – он узнал голос Саши. Она была в гневе и, даже не дожидаясь ответа, что это не Артур, а кто-то другой, начала кричать: – Мне опять звонит эта сука – жена Савельева. Требует, чтобы я перестала разрушать ее семью, угрожает мне. Ты можешь уже разобраться с этим? Сказать, чтобы он унял эту суку. Заебала, блять.

Трубка замолчала. Костя посмотрел на экран, думая, что это, наверно, какой-то сбой, но это Саша нажала отбой.

Он опустил руку с телефоном и посмотрел прямо – все были заняты, поэтому никто не видел его. Он сунул телефон во внутренний карман и пошел вперед.

Утром Костя просыпается один.

Какое-то время он не может сообразить, где он. Он смотрит в потолок, осматривает комнату, смотрит на себя лежащего под одеялом, потом, приподнявшись на локтях, с непониманием смотрит на деревья за окном, пытается определить, где он, по узору на шторах. Хоть что-то, какой-то ключ, который наведет его на правильный ответ. Он перебирает в голове варианты, но ни один не подходит.

Потом разом все возвращается: Артур, вечеринка, загородный дом, машины, авария.

Он откидывается обратно на подушку и переживает похмелье: слабую головную боль, тошноту, слабость в теле и пластилиновый запах изо рта. Ему кажется, что у него есть температура.

Довольно долго он не думает о Лене. Ее нет рядом, но он этого не замечает, а даже наоборот – ему нравится эта прохлада на другой стороне широкой кровати, куда он перекатывается, но когда краем мысли замечает, что что-то не так, то ничего не происходит.

Мысли медленно ворочаются в голове: может быть, уже встала. Может быть, в ванной, хотя звука воды он не слышит. И, кстати, ее подушка нетронута, как будто она не спала на ней. То есть, возможно, она и не ночевала тут.

Мысль: встать и пойти узнать, что и как вообще происходит, долго формулируется в голове. Потом он встает, натягивает спортивные штаны, футболку и идет в ванную. На самом деле он не решил, что ему надо встать и пойти искать Лену, его просто тянет встать и что-то делать. Какое-то странное стремление двигаться. Небольшое, как черный червячок в яблоке из деревенского сада – значит, натуральное! – чувство вины где-то внизу, на дне легких, гонит его из постели. Он полощет рот водой из-под крана, умывается и смотрит на себя в зеркало – немного помятое, но красивое лицо с заострившимися скулами и дикой щетиной. Еле натянув кроссовки, идет вниз.

В гостиной уже чисто, как будто не было вчерашнего бедлама. Настя и Андрей пьют кофе, сидя на высоких барных стульях. Выглядят они отлично, как будто не пили, не гуляли, легли рано и спали всю ночь без происшествий. Глядя на них, свежих и бодрых, Костя чувствует себя кислым и липким от пота.

– Привет. Хочешь кофе? – улыбаясь, Настя тянется за кофейником, а Андрей собирает набор: чашка, блюдце, ложка.

– Сахар? Молоко?

– Нет. Спасибо.

Костя делает глоток и понимает, что хочет воды.

– Возьми в холодильнике. Там есть вода, сок, минералка, – Андрей указывает на большой двустворчатый холодильник. Костя достает минералку и, хрустнув крышкой против часовой, жадно пьет.

– У тебя есть сигарета?

– Да. – Андрей вытирает рот салфеткой и отодвигает от себя чашку, Настя забирает ее и споласкивает под краном. – Пойдем покурим.

Накинув чужие пальто, парни через раздвижную стеклянную дверь выходят во внутренний двор.

– Ты как? Похмелье? – протягивая открытую пачку, спрашивает Андрей.

– Да. Что-то вроде.

– То есть?

– Ну и похмелье тоже, и вот это все. Какой-то странный сон.

– А. Это.

– Слушай, а какой смысл у всего этого?

Затянувшись первый раз и немного задержав дым, Костя смотрит на Андрея, щелкающего зажигалкой.

– Пойдем. Покажу кое-что.

За ночь нападало немного снега. Он неглубокий, но достаточный, чтобы покрыть все ровным пушистым слоем. Солнце светит ярко и холодно.

Они прокладывают путь по тропинке, которую не видно из-за снега, но Андрей точно знает, куда идти. За ними тянутся два ряда неглубоких следов на искристом, отливающем голубым снегу. Через пару минут, углубившись в лес за домом, они выходят на открытое пространство. На деревянных брусьях стоят огромные стеклянные кубы. Штук пять. Внутри разбитые автомобили. Кажется, что они застыли в момент аварии.

– Это эпоксидная смола. Артур чистит их, приводит к такому глянцевому виду, а потом аккуратно, послойно заливает их смолой.

Костя внимательно обходит повисший в воздухе открытый серебристый родстер с красным кожаным салоном. Весь перед смят в гармошку, осколки стекла застыли как будто в воздухе, в правильной траектории, колеса повисли в пространстве, угол наклона автомобиля ровно такой, как был в первую секунду столкновения, руль искорежен. Кажется, что можно прочитать форму человеческой груди в этой вмятине.

Сам куб – прозрачный, как бы светится изнутри. Снег почему-то его не засыпал. Солнце блестит на хромированных деталях. Стволы деревьев вокруг стоят холодной и черной стеной. Неподвижные, они, кажется, втянули в себя все время, все движение, все звуки.

– Весь этот свет и фотоаппараты, дроны вот для этого. Сначала