Единственный принцип - 1 - Дмитрий Хоменко

ИЗГОЙ

Вэлэвин покинул совет и теперь в полном одиночестве дожидался решения старейшин. Когда к нему пришел Флодин, он уже был готов смириться со своей судьбой.

— Они решили отправить тебя в Морок, — сообщил Флодин. — Думаю, ты догадываешься, что тебя там ожидает. Еще никто из отверженных не возвращался оттуда, хотя их было не так уж и много.

— Меня больше беспокоит, куда пропала Нэбэлит, — сказал ему Вэлэвин, которого принесенная весть ничуть не удивила, — нечто похожее он и ожидал услышать. — Она случайно забыла забрать у меня кристалл, когда мы вместе были на Земле. Она была раздосадована тем, что я отверг ее. Но я не мог поступить иначе.

— Мне все это знакомо. Когда–то я сам поступил точно также. Возможно, ей просто нужно какое–то время, чтобы прийти в себя.

— Надеюсь, — сказал Вэлэвин, не веря в подобный исход, — слишком хорошо он знал Нэбэлит.

— Тебе нужно покинуть Алэнт. У тебя просто нет другого выхода. К тому же твои друзья готовы разделить с тобой участь. Они ждут лишь твоего решения. Их осталось немного, но это самые преданные тебе аголы, которые уже не подведут. Те, кто мог предать, уже сделали это.

— А ты? — спросил Флодина его ученик.

— Я пойду с тобой. Ведь в том, что произошло, наверное, есть и моя вина, — ответил ему наставник.

— Изгнание или Морок, — небогатый выбор, — задумчиво произнес Вэлэвин. — Кажется, подобное когда–то уже случалось в мире аголов.

— Случалось, хотя и очень давно. Тогда Алэнт только стал таким, каким ты его знаешь. Их называют волунами. Никто не знает, что с ними произошло после того, как они покинули наш мир. Последней, кто выбрал этот путь, была Гали.

— Кто она? — заинтересовался Вэлэвин, услышав грустные нотки в голосе наставника.

— Я не хочу сейчас об этом говорить, — ответил тот и поторопил своего ученика с принятием решения.

— Ну что же, агол из меня не получился, может получится волун, — отбросив последние сомнения заявил Вэлэвин и вместе с Флодином направился к поджидающим его друзьям.

Несколько десятков аголов молча встретили его появление. Вэлэвин же счел нужным каждого из них лично поблагодарить за поддержку. После этого он какое–то время пребывал в нерешительности, будто продолжал сомневаться в своем выборе, который менял не только его жизнь. На самом деле он думал над тем, как сообщить неожиданную для остальных новость. Так и не придумав никаких внятных объяснений, Вэлэвин отложил их на будущее и сказал всего лишь одну короткую фразу.

— Мы уходим на Землю.

Его сторонники были явно удивлены подобным поворотом событий, но все же не стали задавать вопросов о причинах, побудивших их вожака принять такое решение, и без лишних слов последовали за ним. Никто из них не сомневался, что отправится на Эйлеф, с которым до сих пор связывал все свои планы Вэлэвин. Теперь же кто–то рассчитывал получить объяснения в пути, кто–то посчитал, что такой выбор вполне обоснован, исходя из того, что крэторны сделали с посланниками, и учитывая, что именно на Эйлефе их станут искать в первую очередь. И только Флодин смутно догадывался о причинах, побудивших его ученика отправиться именно на Землю, но он же стал единственным, кто ни разу в последствии не задал Вэлэвину вопрос на эту тему.

Прошло совсем немного времени, и новая жизнь полностью поглотила волунов, не оставив места для сомнений в выборе и сожалений о потерянном для них навсегда Алэнте. Мир Земли был куда интересней, чем мир Алэнта, принадлежащий аголам, и только аголам. Этот мир был полон жизни. К тому же с первых дней волуны заметили присутствие арлемов и нового, едва зародившегося вида разумных существ, к появлению которого приложили руку аголы. И если арлемы всячески избегали встреч с волунами, то новые существа — люди проявляли к могущественным пришельцам искренний интерес, возрастающий по мере их собственного развития. Долгим и тернистым был путь людей, через множество испытаний пришлось им пройти, но по прошествии тысяч лет все–таки наступил тот момент, когда окружающий мир стал постепенно терять над ними свою власть. Из слабых существ, ради выживания вынужденных использовать свой разум, люди, к радости арлемов и аголов, стали превращаться в истинных властителей Земли, от которых все больше зависел остальной мир и не только. И лишь цивилизация волунов не давала покоя ни арлемам, ни аголам, ни людей. И если представители древних видов видели в ней угрозу своему благополучию, то люди воспринимали ее как часть собственного мира, наделенную немыслимым для них могуществом. Сами волуны тем временем дожидались того момента, когда человечество сможет сделать осознанный выбор и то ли присоединиться к ним, то ли отвергнуть, как это ранее уже сделали крэторны. И Вэлэвин, и остальные его соратники считали, что должно произойти нечто совсем уж непредвиденное, чтобы люди отказались получить то, чем владели волуны. Если бы у волунов была возможность продемонстрировать крэторнам что–то хотя бы отдаленно похожее на созданный ими на Земле Новый Алэнт, они жили бы сейчас на Эйлефе. Но чем ближе был этот момент, тем заметнее становились следы тревоги на лице Флодина. Все чаще и чаще он выходил на берег океана и всматривался в даль.

— Чего ты ждешь? — как–то спросил его Вэлэвин, оказавшись рядом.

— Я жду беды, — после длительных раздумий ответил ему наставник.

Этих слов было вполне достаточно, чтобы Вэлэвин понял, о чем говорит его учитель.

— Они не посмеют, — сказал он, и грустная ухмылка стала ему ответом.

МОРО

Горбун долго прятался за деревом вблизи хижины. Сначала ему было просто интересно посмотреть на незнакомцев, которые не так часто забредали в эти края. Потом ему захотелось посмотреть на того окровавленного человека, которого старик с таким трудом втащил внутрь. Но старик все никак не уходил из развалюхи, в которой часто прятался сам горбун. Вообще–то, его необычная для этих мест внешность тоже заинтересовала уродливого человечка, но тот второй был все же поинтересней. Не каждый день увидишь умирающего. В том, что незнакомец умирал, горбун почему–то не сомневался. А может быть, ему просто так хотелось. Вокруг него часто умирали люди, но он до сих пор видел только покойников, и то издалека. Близко к ним его не подпускали. Живые, впрочем, тоже старались держаться от него подальше. И не потому, что он был злым, и его боялись, просто уж слишком уродливой была его внешность. И горб на спине был отнюдь не первой его особенностью, вызывавшей у обычных людей брезгливость. Его перекошенное лицо, как и все тело, было покрыто многочисленными язвами, а были ли у него когда–то зубы, он и сам не знал. Ко всему прочему, у горбуна было еще и по шесть пальцев на каждой ноге. И то, что это чуть ли не самое страшное в его внешности, до него дошло сразу же, как он стал вообще что–то понимать. Следующее, что понял горбун, это то, что, несмотря на все свое уродство, на самом деле он счастливчик. Иначе чем можно было объяснить, что он оказался в этом забытом богом и людьми селении, где никому не пришло в голову утопить его сразу же после рождения. Может, и пришло, но слишком богобоязненными были местные жители, чтобы решиться на такой поступок, пускай никто бы за него их и не осудил. Именно присущую всем богобоязненность горбун считал еще одной своей большой удачей. Умелое манипулирование ею позволило горбуну задержаться на этом свете подольше, после того как одна за другой умерли его мать и бабка, выхаживавшие его первые годы жизни. Вот только горбун, каждый раз вспоминая их, испытывал некое подобие досады, потому что увидеть, как они покидали этот мир, ему как раз и не посчастливилось. Оба раза он пропадал в лесу, где, похоже, ему было самое место. Горбун, конечно же, видел, как жизнь постепенно покидала их болезненные и изможденные тела, но разве могло это произвести на него хоть какое–то впечатление, учитывая, каким был он сам. А еще горбун считал себя очень умным, потому что ему удавалось лучше многих односельчан притворяться глупым. Вот чего он никак не мог понять, так это того, почему люди становились добрее к нему именно тогда, когда он корчил из себя полного идиота. Ведь это было самое простое, чему он научился, пристально изучая других людей.

Старик наконец–то покинул хижину и направился в селение за едой и водой. Горбун, который уже успел задремать, тут же слишком резво, как для своего вида, вскочил на ноги. Убедившись, что чужак действительно ушел, он бесшумно приблизился к хибаре и заглянул в подобие оконного проема. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы его привычные к темноте глаза нашли незнакомца. Тот лежал в дальнем углу на подстилке, брошенной прямо на земляной пол, и не подавал никаких признаков жизни. Горбун разочарованно вздохнул, подумав, что человек уже успел умереть, но, прислушавшись, уловил едва различимое неровное дыхание незнакомца. Боясь снова пропустить самое интересное, он забыл об осторожности и поспешил зайти внутрь. Теперь горбун не только видел и слышал умирающего, но и ощутил резкий запах запекшейся крови и гниющих ран. Уловив эту страшную смесь, горбун даже задрожал от возбуждения и, окончательно забыв об осторожности, склонился над телом, зловонно дыша прямо в лицо незнакомцу. Возможно, именно из–за этого он неожиданно пришел в сознание и открыл глаза. Заметив это, горбун испуганно отпрянул назад и замер на месте, стараясь даже не дышать. Незнакомец продолжал лежать неподвижно и, как будто, не заметив незваного гостя.