Мой внутренний ребенок хочет убивать осознанно - Карстен Дюсс

с помощью осознанности. Но вообще-то, я бы лучше избежал самого их существования в будущем. Ведь именно ради этого я и начал заниматься с моим внутренним ребенком.

28. Ирреальное и реальное

Если вас мучает некая ирреальная тревога, сфокусируйтесь всеми органами чувств на каком-нибудь реальном предмете. Какой он формы? Какого он цвета? Сколько он весит? Какой он на ощупь? Какой звук получается, когда вы постукиваете по нему? Как он пахнет? Какой он на вкус? Когда вы ответите на все эти реальные вопросы, ваша ирреальная тревога в значительной степени лишится своего драматизма.

Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона – курс осознанности для руководителей

На другом конце парка находилось кафе «Мейер-Деннхард». Примерно за сто лет существования этого заведения интерьер и весь штат в нем менялись всего лишь раза три. И это было очень хорошо. Последний ремонт состоялся в начале восьмидесятых годов, и персонал продолжал придерживаться стандартов сервиса того времени. Здесь я чувствовал себя как дома, и визуально, и чисто по-человечески. Хотя я жил в этом квартале всего только полгода, официантки знали мое имя, а также знали заранее, что я закажу.

– Доброе утро, господин Димель. Двойной эспрессо и воду? – приветствовали меня при входе.

Думаю, если бы официант Нильс из Альгоя вышил блестками на своей футболке такую фразу, все сложилось бы куда лучше. Я дружелюбно кивнул, подтверждая заказ, и сел за маленький столик на двоих в глубине зала. Мой эспрессо подали незамедлительно, и, сделав два глотка, я почувствовал себя достаточно взбодрившимся, чтобы позвонить Саше. Я хотел рассказать ему о Губном монстре и о Хольгерсонах в подвале Вальтера, однако он опередил меня:

– Хорошо, что ты звонишь. Только что проявился шантажист.

– Опять письмо у дверей?

– Нет, мейл. Имя не спрашивай – оно вымышленное. IP-адрес филиппинский. Я уже проверил.

– И что он пишет?

– Я тебе перешлю. Прочти и перезвони мне, идет?

– Хорошо.

По соображениям осознанности на моем смартфоне не был установлен электронный почтовый ящик. Я не хотел каждые двадцать минут проверять почту. И расстраиваться либо из-за того, что писем нет, либо из-за того, какими мелочами мне опять докучают. Двадцать лет назад никому бы не пришло в голову каждые двадцать минут бегать к почтовому ящику, чтобы посмотреть, нет ли там писем. Почтальон приходил один раз в день. Этого было вполне достаточно. После его прихода тема «вам почта» была закрыта на следующие двадцать четыре часа. Точно так же я поступал теперь со своими мейлами. В моем мире осознанности это называлось «цифровой детокс». Даже мой профессиональный электронный ящик на домашнем компьютере был у меня на отдельном пользовательском интерфейсе. Я переключался на него строго два раза в день в определенное время. Чтобы проверить свою почту. Тем самым я избавился от прежней абсолютной и перманентной доступности для всякой бредятины.

Однако сейчас был особый случай. Поэтому, чтобы прочесть Сашин мейл, я вошел со смартфона в интернет и открыл домашнюю страницу моего почтового провайдера. Несколько раз я ввел неправильный пароль. Почему для паролей необходимо использовать так много цифр и особых знаков, что их невозможно запомнить, – этого мне было не постичь. Раньше почтальон вручал вам почту, потому что лично знал получателя. А не потому, что вы выдыхали ему в ухо «K@tz3nfee!». Хорошо хоть, что мой домашний компьютер считал меня достаточно престарелым, чтобы сразу предлагать мне пароли, которые, вообще-то, наоборот, я должен был ему сообщать.

Но мой мобильник этого не делал. Поэтому мне пришлось, как в игре «Mastermind»[34], выяснять, какой у меня пароль почты – «emi!y», «EMI!Y», «3mi!y» или «3MI!Y». Через пять минут я это знал: пароль оказался «kathar1n@».

Письмо шантажиста Саша переслал мне без комментариев.

Хорошо, что детский сад снова открылся. Голова – к пятнице. Ухо – к завтрашнему дню. Иначе один милый детсадовский папа (фото прилагаются) узнáет, кто живет под игровой комнатой детсадовской группы, в которую ходит его сын. Завтра в семь часов утра ухо должно лежать на ограде парка напротив детского сада, завернутое в титульную страницу актуальной иллюстрированной газеты. Перед этим вы должны сфотографировать отрезанное ухо со всех сторон. Вместе с газетной страницей. Фото шлите на этот адрес.

Во вложении к письму были две фотографии. На обеих – милый детсадовский папа, которого я слишком хорошо знал: Петер Эгманн. Комиссар полиции.

Итак, нам предписывалось менее чем за двадцать четыре часа отрезать Борису ухо. Что за больная фантазия! Я попытался подавить подступающую панику из-за этой совершенно ирреальной идеи.

Существовало одно упражнение по осознанности, которое всегда хорошо работало в обычных случаях. Надо было сконцентрироваться на реальном предмете, который я мог воспринять всеми органами чувств, и описать его. Когда мозг будет занят тем, чтобы воспринимать что-то реальное, у него не останется свободных мощностей, чтобы размышлять о таких совершенно ирреальных вещах, как отрезание чьего-то уха. Поэтому я просто сконцентрировался на прикрепленных изображениях Петера Эгманна. Как оказалось, JPEG-файл действительно не был подходящим предметом, чтобы воспринять его всеми органами чувств. Файл не обладал ни весом, ни запахом, ни вкусом. Но само изображение имело форму, цвет и содержание. Так что я осознанно сконцентрировался на последних.

На первой фотографии можно было видеть, как Петер Эгманн доставляет своего сына в детский сад, очевидно сегодня утром. Во всяком случае, на это указывала дата на снимке. Машина Петера, как и машины многих других родителей, была припаркована на улице вторым рядом. Петер нес сына на руках, чтобы защитить его от дорожного движения.

На второй фотографии можно было видеть, как Петер пять минут спустя, уже без сына, вернувшись к машине, разрывает на клочки квиток на штраф за неправильную парковку, засунутый под стеклоочиститель.

Фокусирование на этом изображении, вместо того чтобы успокоить меня, тут же вызвало раздражение. Не из-за Петера. И наверняка шантажист даже не подозревал, насколько сильно вскипит во мне кровь от этой картинки. Дело было в парковке перед детским садом.

Из-за недостатка парковочных мест в часы пик, то есть как раз когда детей приводили и забирали, никакой альтернативы неправильной парковке не существовало. Каждому ларьку, торгующему мобильными телефонами, предоставлялась специальная парковочная зона для доставки. Детским садам, к сожалению, нет. Соответственно, служба общественного порядка регулярно приезжала и засовывала под стеклоочистители штрафные квитанции. Именно это и вызвало у меня раздражение при рассматривании фотографии Петера. Когда я в десять часов вечера названивал в службу общественного порядка, чтобы сообщить, что детская площадка используется не по назначению взрослыми людьми, это ни на йоту не заинтересовало государственные органы. А когда жильцы ближайших домов в восемь часов утра звонили в службу общественного порядка, чтобы сообщить, что трехлетних детей родители несут на руках от припаркованных вторым