Эйнемида II. Право слабого. - Антон Чигинёв

войска на юг, мы оголим границу.

– У нас с варварами мир. Отец их достаточно проучил.

– А если нападут простые налётчики, пограничных гарнизонов хватит, – добавил Парамен.

– А если не простые? – ощетинился Аттал. – Я удивляюсь вам! Неужто вы готовы довериться варварам?!

– Всё это выглядит не очень разумно, племянник, – кивнул Сосфен. – Мы оголим границы, поссоримся с Леваной, потеряем людей в Орхонтине, а взамен получим всего лишь золото. Дела Келенфа и Эполы, да простит меня царица-мать, нас тоже не касаются. Мы могли бы помочь Евмену, по-родственному, но прежде надо понять, какие из этого можно извлечь выгоды.

– Кажется, для великого Сосфена святость союзных и родственных уз ничего не значит, – презрительно бросил Парамен.

– То-то ты продал родному брату кусок болота по цене хорошей пашни, – сказал Аттал.

Оба вскочили с мест, точно бойцовые петухи, и соседям пришлось разнимать сцепившихся вельмож. Аминта разочарованно наблюдал за склокой.

– Если мне будет позволено высказаться после многоопытных мужей... – начал Гермий.

– Конечно! – обрадованно воскликнул Аминта, с надеждой глядя на приятеля. – В этом собрании всякий может говорить, и взрослый, и юноша.

– Если я не ошибаюсь, от леванской до северной границы ускоренным маршем идти неделю, верно, досточтимые полководцы?

– Это так, – кивнул Каликтиад. – Неделя или около того.

– На границе с варварами города, которые царь Пердикка укрепил именно для того, чтобы иметь возможность перемещать войска с одной границы на другую. Так неужели варваров, если те даже нападут, не получится сдержать до подхода войск с юга?

– Я понимаю о чём ты говоришь, царевич, – Сосфен задумчиво посмотрел на Гермия, облокотившись подбородком на руку. – Да, брат действительно построил несколько крепостей, чтобы сдержать варваров. Подумай, однако, вот о чём: держаться нужно будет самое меньшее полмесяца, а то и месяц. За это время можно взять любую крепость. Если же варвары захватят, например, Ликимн, между ними и Грейей будет лишь несколько мелких крепостей. Нам придётся воевать на своей земле. Даже если победим, наши земли будут разорены, а там зима, начнётся голод. Поэтому да, брат укрепил города, но только на самый крайний случай. В обычное время лучше иметь войско, которое встретит варваров у самой границы.

– Войско тоже может проиграть битву, – сказал Гермий. – Мы можем принять меры предосторожности: обеспечить крепости всем необходимым, направить туда лучших командиров. Да и какая вероятность того, что варвары нападут именно сейчас?

– О том, что граница опустела, они прознают сразу. Среди варваров есть храбрые вожди и они прекрасно помнят, что земли, на которых стоят Ликимн и Пета, некогда принадлежали им. Что Грейя богатый город, а в Равнинной Герии есть чем поживиться, они помнят тоже.

– А самое главное, для чего это всё? – лицо Аттала, и без того мрачное, было чернее тучи. – От всех этих треволнений мы ничего не получаем. Так твой отец не поступал! Евмен твой родственник – пошлём ему отряд, но эфериянам надо отказать!

– Мы должны быть верными друзьям, Аттал. Эферский союз – благо для всех эйнемов, его враги – наши враги! – по пылкости Лаихова отца, Кинана поняла: эферский посол на подарки не поскупился.

– Это так, – согласился Парамен. – Мы должны показать, что мы верные и ценные союзники, что мы не собираемся отсиживаться за чьими-то спинами, а можем сразу внести свой вклад. К тому же казна не бездонна, средства нам пригодятся.

С этим тоже понятно: эферская помощь попадёт в руки послушного Димантра и ею можно будет распоряжаться по своему усмотрению. Но в этих словах есть и правда: если сейчас убедить эфериян в ценности Герии, рабский ошейник будет из кожи помягче. Дядя это тоже вполне понимает.

– Чем больше Герия сделает для Союза, тем лучше станут к ней относиться союзники, – высказал Гермий мысль Кинаны. – Почему не показать себя сейчас, когда это будет стоить совсем недорого? А послав войско на помощь деду, царь выкажет себя верным другом и сильным правителем. Хорошая слава – приобретение не хуже прочих. К тому же...

– Решено, – перебил его Аминта. – Мы отправляемся в Орхонтин и покажем нашу силу! Вы со мной?

– На Орхонтин! – фореты повскакикивали с мест, размахивая кулаками и задорно галдя.

– А теперь начнём пир, чтобы отметить создание нашего братства! Матушка, супруга, приглашаем вас разделить наш воинский хлеб.

Аминта, вместе с ликующими сверстниками, проследовал в пиршественный зал.

***

Спустя два дня Кинана неторопливо брела по неярко освещённому коридору, разминая уставшую от сидения за счётными книгами шею. Благодаря устроенным Аминтой торжествам, работы прибавилось, и царица от всей души надеялась, что, продавая эфериянам герийские копья, муж с Параменом не продешевили, иначе одни расходы на венки для пиршеств проделают в казне немалую брешь. Вечерело. В саду уже зажгли лампы, а хорошо видная из окон Ордея покрылась россыпью оранжево-жёлтых огоньков, точно засиженная светлячками поляна.

Тихий плач за дверью заставил Кинану замереть на месте. Она прислушалась: действительно, женщина плачет, но почему в хранилище для ткацких станков? Здесь же никто не живёт. Кинана положила руку на дверную ручку – заперто. В ответ на вопрос: «Кто здесь?» послышался лишь сдавленный всхлип, но голос звучал знакомо. Прежде Кинане часто доводилось его слышать, и видеть его обладательницу плачущей тоже.

Убедившись, что никто её не видит, царица отворила соседнюю дверь, и оказалась в покое для рукоделия. Плотно затворив за собой дверь, она бросилась к окну.

Широкий пеплос и изящные сандалии были бы помехой в том, что она собиралась предпринять, потому они полетели под лавку, и Кинана осталась в одном хитоне. Длинный подол она закатала до середины бедра и заправила за пояс, самым бесстыдным образом обнажив тонкие стройные ноги со сбитыми коленками. Теперь всё было готово к упражнениям. Легко запрыгнув на подоконник, царица уверенно поставила босую ногу на мокрый от вечерней росы камень стены.

Лазить она умела прекрасно, могла бы и в состязаниях поучаствовать, если бы кто позволил наследнице рисковать головой. Ловко переставляя ноги и руки с камня на камень, Кинана, точно муха по стене, подобралась к соседнему окну и осторожно заглянула.

Феано она заметила не сразу – в комнате, освещённой неярким светом затухающего дня, царил полумрак. Лишь смутное движение в темноте выдало девушку,