Земляноиды - Саяка Мурата

Человеческой Фабрики мне не суждено. Оставаясь в душе попихамбопианкой, я не могла понять земляноидов до конца. Здесь, на Земле, молодые женщины должны влюбляться и совокупляться, – а те из них, кто этого не делает, получают маркировку «одиноких зануд», которые «тратят свою жизнь впустую» и ещё обязательно «пожалеют об этом позже».

– Упущенное нужно навёрстывать! – повторяла мне Михо то и дело. Но я всё никак не могла понять, какой смысл заниматься тем, чего мне делать не хочется.

Наша подготовка на Фабрике завершалась, и скоро нас должны были выпустить в Большой Мир. Хорошо подготовленные экземпляры делились опытом с теми, кто был ещё не готов. Моей наставницей оказалась Михо.

Логика земляноидов не укладывалась у меня в голове. Хотя, будь я и правда одной из них – жила бы себе, как Михо, следуя зову собственных генов… Не сомневаюсь, это была бы очень мирная и безопасная жизнь.

Приближалось Рождество, на улицах рядами выставляли зелёные и белые ёлки. Система включала режим Большой Любви. Те, кто не испытывает любви, должен её симулировать. Что было раньше – Система или Любовь? Этого я не знала. Но постепенно уяснила, что любовь – это и есть система навыков, созданная земляноидами для разведения самих себя.

Я села в электричку, доехала до станции «Мирай Нью-Таун» – и на выходе из турникетов наткнулась на семью Игасаки-сэнсэя, раздававшую очередные листовки. Люди шагали широкой рекой, не замечая в упор перекошенных горем лиц пожилой супружеской пары, и неловко уворачивались от старческих рук, торопливо совавших им в пальцы бумажки с требованиями сообщить какую-то «правду». Сразу после инцидента над горем родителей убиенного Игасаки-сэнсэя обрыдался весь город. Но время шло, а неуёмная парочка всё протестовала, рассовывая свои бумажки, пока не превратилась в местных блаженных.

Проходя мимо, я покорно опустила взгляд, свято надеясь, что они не узнают меня, и зашагала домой.

Знание о том, что организм, унаследовавший их гены, убит, озадачивает людей и сильно их возбуждает. Энергия скорби и ярости приводила семью Игасаки-сэнсэя в движение, начиная со дня его смерти и до сих пор.

Вокруг станции всё было уже совсем не так, как в детстве: нависали торговые центры, бурлили бутики, радостно шумела толпа. Вокруг всё блестело от рождественских декораций, среди которых разгуливали, держась за руки, дети с родителями и влюблённые парочки в школьной форме.

День за днём Фабрика прилагала всё больше усилий, чтобы разнести по белу свету идею о том, как же это прекрасно – влюбляться, и как же здорово в результате этой влюблённости произвести на свет ещё одного земляноида.

Мой репродуктивный аппарат давно настроен и готов к работе. И срок годности его не вечен. Если я не буду делать вид, что пользуюсь им для процветания Фабрики, от меня начнут избавляться.

* * *

Утром, когда я проснулась, муж суетился в прихожей, уже готовый к отъезду.

– Может, позавтракаешь на дорожку?

– Да ладно, я уже вызвал такси. Вернусь через день… Выполню, что задумал, и сразу назад.

– Что ж. Удачи тебе!

Едва он исчез за дверью, сверху спустился Юу.

– А Томоя где?

– Уехал.

– Что, уже? Я же сказал ему, что у меня для него подарок!

– Он так торопился…

Юу вздохнул.

– Ну тогда… я и сам после завтрака уеду отсюда.

– Куда?

– Прогуляюсь под горой. Заночую в гостинице.

– Но… почему? Зачем?

– Ты что, и правда не понимаешь, почему нас нельзя оставлять в этом доме один на один?!

Наши с мужем слова до Юу не долетали. Что бы ни творилось вокруг, он прислушивался только к сигналам Большого Мира. Его форматирование завершилось успешно, и я завидовала ему.

– Может, в гостиницу лучше мне? Это же я здесь главный паразит!

– Но ты не водишь машину! Автобус ходит только раз в день. Легче мне уехать! – бросил он раздражённо и поплёлся в ванную.

Что ж, подумала я. Раз от меня сплошные неудобства, хотя бы завтрак приготовлю нормальный. Я двинулась на кухню, но с улицы вдруг послышался звук подъезжающего автомобиля. Я вышла из дома посмотреть, кто это, и увидела незнакомое оранжевое авто.

Из машины вышел загорелый мужчина. Завидев меня, он несмело шагнул в мою сторону с явным подозрением на лице.

– Ёта? – вырвалось у меня, как только я узнала его. Ёта был старшим сыном дядюшки Тэруёси – и главным заводилой всех летних забав моего босоногого детства.

– Нацуки? – удивился он.

Я кивнула.

– Что ты тут делаешь?

– Провожу с мужем отпуск!

– А где тогда Юу?

– Да в доме же…

Ёта был явно чем-то встревожен. Но тут из-за двери выглянул Юу.

– О! Ёта? Как раз вовремя! Может, вместе позавтракаем? Я выезжаю, как только поем!

– Не вопрос, но… где же муж Нацуки?

– Ты всё пропустил. Он только что уехал по делам в столицу, до завтра его не будет. Вот я и решил: переночую пока где-нибудь под горой…

– Да, хорошая мысль. Хотя муж тоже хорош! Вы, конечно, брат с сестрой, но всё же двоюродные. Оставлять вас на ночь вдвоём – разве это нормально? Может, ему стоило взять Нацуки с собой?

– Вот и я так подумал… – ободрённо хмыкнул Юу.

Чувство нормальности Ёты, похоже, весьма гармонично сочеталось с чувством справедливости Юу. Видимо, это и цементировало их дружбу. По крайней мере, Юу в компании с Ётой держался гораздо спокойнее.

В очень мягких формулировках Юу объяснил другу детства, куда и зачем так срочно уехал мой муж. Рискованное слово «инцест» он заменял на нейтральное «бизнес» – и пристойность этой истории для ушей Ёты была спасена.

– Ну, если так, ничего не поделаешь… – протянул Ёта, вроде бы удовлетворённый тем, что услышал. – Но тогда почему не остановишься у меня? Зачем тебе тратиться на гостиницу?

– Ну, если ты не против, я был бы рад!

Ёта теперь обитал с женой и детьми в Уэде. Я всегда поражалась, сколь безупречно он функционирует как компонент.

– Прости, Нацуки, – сказал он. – Кажется, я сейчас наговорил лишнего… Но, видишь ли, после того, что между вами случилось, нам всем запретили приезжать на лето в Акисину. Я долго не знал почему и очень по всем скучал… А потом умерла Бабуля, и на похороны приехали все, кроме тебя. Когда я спросил, почему тебя нет, мой отец сказал, что я уже взрослый и должен всё понимать. И объяснил мне, что же на самом деле творилось той ночью, после Дедулиных похорон… Если честно, я был в таком шоке, что меня чуть не вырвало!

Юу слушал всё это, глядя куда-то в сторону и задумчиво кивая. Казалось, ему нравится то, что он слышит, пусть даже сам он в этой истории выглядел жалковато. Но как только он видел нас с мужем вместе, всякая тревога тут же улетучивалась из него; он как будто снова верил в себя. Он знал, что нормальность – это инфекция и бороться с ней лучше не в одиночку. Возможно, именно Ёта после их новой встречи впервые стал заряжать Юу той самой нормальностью,