Земляноиды - Саяка Мурата

Увидев меня в пижаме, та презрительно усмехнулась.

– Нацуки! У нас гости? – спросил Юу, выглядывая из кухни. При виде моей сестры лицо его окаменело.

– Привет, Юу! Давненько не виделись. Я – Кисэ. Помнишь меня?

– Э‐э… Да, конечно. Тысячу лет…

– В общем, вы тут зависли слишком надолго, – сказала сестра. – Мама начала психовать. И я приехала на разведку.

Она говорила как пьяная, чуть растягивая слова. Или насмотрелась сериалов и просто копирует очередную телезвезду?

– О, Кисэ? Рад тебя видеть! – громко объявил муж, выныривая из гостиной. И уж он-то переигрывал даже больше моей сестры.

Муж ненавидел Кисэ.

Она была одной из тех, кому Фабрика даровала спасение. С раннего детства сестра ни с кем не дружила и не могла вписаться ни в один коллектив. Но Фабрика успела отформатировать ей мозг – и всего за несколько лет превратила её в образцовое устройство, фанатично преданное Фабрике.

Каждый раз, когда мужу приходилось с нею пересекаться, он ворчал потом по углам:

– Из всех кукол на Фабрике эта самая омерзительная!

Я пригласила гостей на кухню, предложила им чаю. Моя племянница, которая весной должна пойти в первый класс, радостно забегала по дому.

– Вы же не собираетесь зависать здесь навеки, не так ли? – проговорила сестрица, повернувшись ко мне. К пирожкам, что пожарил Юу, она даже не прикоснулась, сказав, что уже пообедала.

– Разумеется, нет, но…

– Как муж и жена, вы не должны слишком долго стеснять собой людей. И уж тем более мешать Юу жить своей жизнью. Ты однажды уже постаралась. Может, хватит?

От этих слов Юу побелел как стена.

– Короче, вы должны срочно вернуться назад и жить дальше как все нормальные пары! – подытожила сестра. – Ты же согласен со мной, Томоя?

– Э‐э-эм-м… – невнятно проблеял муж и жадно, забыв о приличиях, набросился на жареные пирожки.

– Ну я-то здесь лишь затем, чтобы проверить, что вы ещё живы. Очень уж мама психует. Всё-таки здесь живёт Юу, а ты припёрлась с законным мужем и вообще…

– Простите… Боюсь, я не должен всё это слышать. Может, вас лучше оставить наедине? – очень вежливо выдавил Юу. Возможно, ему стало неловко за то, что мы так долго позволяем этой нахалке нести околесицу.

– Ты, Юу, и тогда не был виноват. Но разве о вас больше не судачат в деревне? Вот и я беспокоюсь. Кто знает, чего ещё от вас ожидать?

По тону сестры было ясно: говорит она не за себя. Так говорят исключительно от лица Мировой Общественности. Этому её таланту я даже слегка завидовала.

Моей племяннице наскучило бегать по дому, и сестра поднялась.

– Ну а теперь… нам, пожалуй, пора!

– Какая жалость! – радостно воскликнул муж и кинулся раздвигать перед ними все двери до самого выхода. – Неужто не посидите ещё чуть-чуть?.. Поболтали бы не торопясь… Так жаль, так жаль… – повторял он, разворачивая ботиночки гостей у порога носками наружу.

– Я ещё вернусь, – пообещала сестра.

Похоже, она знала, как сильно муж ненавидит её. Покорно стерпев всю его клоунаду, она не упрекнула его ни словечком, когда выходила вон.

Я проводила её до машины.

– Ты что, вела машину по этой дороге? Сама?!

– Ну да.

– Так ты теперь классный водитель? С ума сойти! А в детстве, помню, тебя вечно тошнило в горах…

– Кстати! – словно бы спохватилась сестра. – Ты в курсе, что все эти митингующие на станции опять в новостях?

Это было сказано так некстати, что я не сразу сообразила, о чём она.

– Помнишь, не так давно студента зарезали? Убийцу-то вроде нашли. Да сам этот убитый, Игасаки-сэнсэй, был такой смазливый, что историю его убийства раскрутили по всем каналам. И теперь журналисты кричат, что схема убийства – точная копия того, что уже случилось лет двадцать назад. Так что семья жертвы снова вышла на митинг и скандалит во всех новостях. Обычно дом, в котором случился такой кошмар, жильцы покидают. Но эти даже не думают оттуда съезжать! Все соседи на их улице просто в шоке. И теперь поговаривают, что, возможно, сами же родители его грохнули. А улики, понятно, скрыли – и теперь надеются, что дело замнут. Полная жуть, короче!

– Ничего себе…

– Помнится, ты помогала им памфлетики раздавать? Может, снова помочь захочешь?

– Я подумаю.

Когда рокот её машины совсем затих вдалеке, я вернулась в дом. Мои ноги слегка подкашивались.

Муж стоял посреди алтарной и громко кричал:

– А‐а-а! Проклятые упыри! Они всё-таки притащились сюда!

Он наступил на мой матрас, поскользнулся – и, чтобы не упасть, ухватился за мои плечи.

– Её мозги прошиты на все сто… Значит, я снова перестану быть тем, кто я есть?! И всё из-за этих тварей?!

– Спокойно, Томоя. Моя сестра не в силах заставить нас вернуться. Все, что она может, – это давить нам на психику, чем и занималась только что. Мы всё ещё можем оставаться здесь, сколько нам нужно.

– Ты видела её глаза? Это же безумие! Она смотрела на нас как на преступников и забавлялась как кошка с мышкой: «Сегодня я вас, так и быть, отпущу…» Да что она о себе возомнила, дрянь?! Какого чёрта я должен перед нею оправдываться?!

Юу, следивший за этой сценой с открытым ртом, наконец встрепенулся. И, похлопав мужа по плечу, произнёс:

– Успокойся, дружище. Холодает уже… Не пора ли погреть наши задницы под котацу?

– И то верно, – кивнул муж.

Утешая моего мужа, Юу думал о чём-то своём.

* * *

Той ночью, пока муж принимал ванну, я сидела на ступеньке веранды и глядела на звёзды. Неожиданно дверь за спиной отъехала в сторону.

– Ты здесь? – услышала я голос Юу. – Не замёрзла ещё?

– У меня есть бутылочка с кипятком.

– Хитрό… – хмыкнул он и присел на ступеньку бок о бок со мной. «Что-то новенькое!» – подумала я. До сих пор, если мужа не было рядом, Юу говорил со мной так, словно мы находились как минимум в разных комнатах.

– Может, странно, что об этом спрашиваю я сам, но… Томоя знает о том, что у нас с тобой случилось в детстве?

– Мы с ним редко разговариваем о прошлом. Он мой напарник, но это не значит, что мы друзья.

– Как раз напарнику такие вещи лучше рассказать сразу. Если это вылезет потом неожиданно, он может неверно истолковать тебя – и очень сильно пораниться.

– «Неверно истолковать»? Что именно?

От моего вопроса Юу оторопел.

– Ну… наши с тобой… отношения.

– Юу, ты ведёшь себя как герой мыльного сериала. Конечно, у нас всегда были отношения. Мы же кузены!

– Это не сериал. Это реальная жизнь, Нацуки. Если Фабрика неверно истолкует тебя, тебя отбракуют. Каждый, кто противоречит её логике, подлежит наказанию.

– За Томою не волнуйся. Он ещё больший фанатик Попихамбопии, чем я сама!

Юу вздохнул.

– Нацуки, мы уже не дети. Твои ходульные сказочки для объяснения жизни больше не проканают. Пора придумать что-нибудь поубедительней. И разобраться со своими проблемами по-взрослому, лицом к лицу.

– С какими ещё проблемами? Что значит «поубедительней»? Я тебе всё про него рассказывала. Ты просто не хочешь ничего слышать.