Земляноиды - Саяка Мурата

– делать всё, чтобы производство земляноидов не прекращалось.

Мужа, впрочем, их новая диспозиция мучила очень сильно. За завтраком он просто из кожи вон лез, защищая меня в глазах предков.

– Нацуки – особенная! – подчёркивал он. – Таких, как она, больше на всей планете не сыщешь.

– Что я слышу? – удивилась свекровь. – Такая привязанность, несмотря ни на что? Хм-м… Видно, и правда особенная. Даже среди тех, у кого мозги набекрень!

Коротко хохотнув, она подложила в тарелку мужа добавку риса.

Я, не сдержавшись, хихикнула тоже. Она пригвоздила меня взглядом к месту.

Её утроба, как и яйца её мужа, были точно такими же инструментами. Вся их жизнь регулировалась генетическим кодом, но они почему-то гордились этим, как личным подвигом. Уровень их гордости за свой подвиг измерялся Фабрикой отдельно. И чем больше я думала об этом, тем чаще меня охватывало нечто похожее на весёлое умиление: какие же всё-таки эти земляноиды забавные существа…

* * *

Чтό обо мне как инструменте думают другие инструменты, волновало меня несильно. Куда больше меня напрягала приветливость, с которой вдруг начали обращаться ко мне родители и сестра.

– Как я тебя понимаю, Нацуки! – вздыхала мать. – Вспоминаю себя в твои годы!

Сестра тут же кивала.

– Вот-вот, и я тоже… Всё-таки только когда родишь – впервые по-настоящему удивишься, как беззаветно можно обожать другое существо!

Распевать дифирамбы материнской любви для них было чем-то вроде религии. Я же, со своей стороны, просто дожидалась дня, когда меня отформатируют без остатка. Но бесконечные разговоры о том, что материнство – это прекрасно, промывали мой мозг так же плохо, как мантры во славу Будды Амиды, и ничего, кроме раздражения, не вызывали. В ответ на каждое «я тебя понимаю» мне так и хотелось крикнуть: «Придумайте что-нибудь поубедительней!»

И вот после всех бесконечных допросов, увещеваний и душеспасительных бесед мы с мужем были выпущены «на свободу» – и наконец-то вернулись к себе домой.

– О‐ох… Это было невыносимо! – простонал муж.

Я же только вздохнула ему в ответ. Он виновато опустил голову.

– Подумать только… Из-за меня тебе тоже пришлось терпеть весь этот кошмар! Прости меня, Нацуки.

– Со мной всё нормально, – ответила я. – Я же инопланетянка! Мне ваши земные страсти по барабану… Ты сам-то как? Живой?

Он кивнул – бледный, как стена за его спиной. Видно, его терпение было уже на пределе.

* * *

К концу недели Сидзука всё-таки выманила меня поужинать с нею в городе. А муж поехал на встречу с одноклассниками, так что субботний вечер у нас получился раздельный.

Уже вернувшись из кафе, я опустилась в задумчивости на диван. И сидела так, пока входная дверь не громыхнула снова.

– Томоя? Это ты?

– Ну да… – отозвался муж. Выглядел он так мрачно, что я тут же почуяла неладное.

– Что? Агенты Фабрики присели на хвост?

– Как?.. И тебе тоже?!

Я кивнула. Что его, что меня приглашали на встречу старые друзья, которых мы искренне хотели увидеть. Но обе встречи оказались ловушками, которые нам подстроила Фабрика.

Муж Сидзуки согласился посидеть с ребёнком, и мы с ней решили зависнуть в итальянском ресторанчике под крышей торгового центра у вокзала.

– На самом деле, Нацуки… Об этой встрече меня попросила твоя мама, – рубанула Сидзука с места в карьер, и моё сердце оборвалось.

Друзей у меня в жизни и прежде было немного, а после всех заточений с допросами я просто пьянела от долгожданной свободы – и, собираясь на встречу с Сидзукой, радовалась как дитя. Пока не узнала, что всё это время она поддерживала связь с моими родителями.

– Скажу тебе как подруга, Нацуки: всё это очень странно. Ты ведь даже домом не занимаешься, пока сидишь без работы, верно? Да, после твоих рассказов я сперва решила, что муж здорово помогает тебе по хозяйству, но… Откуда мне было знать, что у вас всё раздельное? И готовка, и стирка, и посуда, и постель, вообще всё?! Конечно, разделять обязанности в быту – это круто. Но отгораживаться друг от друга всю свою жизнь?.. Конечно, куча народу снимает квартиры на пару с кем-то, и это круто. Но это «совместное проживание», Нацуки! При чём же тут брак?! Я была в шоке, когда узнала, что у вас даже секса не было ни разу!

Тут уже в шок пришла я. До сих пор Сидзука только и могла сочинять всякую чушь о моей беременности. Откуда же – и когда? – ей стало известно, что мы с мужем даже не спим вместе? Кто выступил её осведомителем – мама, сестра или кто-то ещё, – уже не важно. Главное – до каких подробностей нашего брака им удалось докопаться? Если они узнают о сайте «Суринукэ-дот-ком», моему браку конец, в панике думала я. Скорее всего, нас разведут насильно!

Впрочем, паниковала я зря: никаких подробностей нашего с мужем знакомства Сидзука не знала. Возможно даже, все эти слухи распускал кто-нибудь из приятелей мужа. Один такой называл себя его «лучшим другом», был в курсе того, как мы ведём хозяйство, и даже называл меня за глаза «токсичной стервой». Так не он ли загрузил в мозги бедной Сидзуки все свои подозрения? Кто его знает…

– Я считаю, любую пару можно назвать супружеской, только если они хоть раз… занимались интимом!

С каких это пор вообще земляноиды стали называть секс интимом? – подумала я. Видимо, даже слова между ними заразны и разносятся, точно инфекция.

– А если не получается – что ж! Лучше тогда расстаться. Для обоих лучше. Супруги, но без интима? Это же ненормально!

Я машинально поддакивала ей: «ага… вот-вот… как знать…» – и всё чаще поглядывала на часы, гадая, когда же смогу вернуться в нашу с мужем квартирку.

С мужем, как я поняла, произошло приблизительно то же самое. Его «лучший друг» оказался в сговоре с Фабрикой – и целый вечер конопатил ему мозги так жёстко, что теперь он лишь горько стонал на диване, пряча в дрожащих ладонях лицо.

– Почему мы обязаны всё это терпеть? Мы ведь жили счастливо и никому не желали зла! – Он в ужасе стиснул руками виски. – Они следят за нами отовсюду. Люди с Фабрики. От них никуда не скрыться!

– Может, земляноидам просто запрещается жить, не спариваясь между собой? – предположила я.

– Я ещё могу смириться с обязанностью работать… – прохрипел муж. – Но спариваться по обязанности? Только через мой труп! Если мы с тобой спаримся, мы уже никогда не будем теми, кто мы есть.

– Но наши тела принадлежат не нам, а Фабрике, – сказала я. – Мы её инструменты. И если не будем спариваться, нас отбракуют.

– Но какого чёрта? Это же моё тело!

– Таковы правила Фабрики. А мы – рабы наших генов.

Муж сидел недвижно, пряча лицо в руках. Возможно, он плакал.

И тут в нашу дверь постучали.

«Доставка пиццы? – подумала я. – Или очередной посланец от Фабрики?»

* * *

Наутро позвонила сестра