По воле случая - Теона Рэй

была желанной гостьей в моем доме, да и остальные… Разве что родителей Яна я была бы рада видеть, но им зачем сюда идти? Женщины в селах прекрасно пекут хлеб своими руками, им незачем тратить деньги в пекарнях.

Конечно, жители Берегового ездят в другие поселки и города по дороге мимо нашего с Майей дома, но как часто? Сидеть и ждать, сложив ручки на коленях, плохой вариант.

ГЛАВА 15

Недолго думая, мы собрались на базар. Куда еще нам было идти? Не по домам ведь с товаром ходить, как надоедливые коробейники.

Место рядом с Юной было пусто так же, как и в прошлый раз. Торговка яблоками, заприметив нас в толпе, радостно помахала рукой.

– Вы с товаром? – любопытные глаза уставились на корзинку. – Раскладывайте здесь, – Юна похлопала по крышке стола, рядом с собой. – Булки? Хлеб здесь еще никто не продавал!

– Не было спроса? – с упавшим сердцем спросила я.

– Мам, ну ты чего? – возмутилась Майя. – У них не было, а у нас будет! Давай скорее вытаскивать все, пока люди не разошлись.

– Не знаю насчет спроса, – заулыбалась Юна, – просто никто не приносил хлеб. Ой, какие румяные булочки у вас!

– По рецепту моей мамы пекли. Может быть, ты слышала о пекарне, что была у леса за мостом? Мы с дочерью решили возобновить ее работу.

– Слышала, конечно! Лично ходила за молочными коржами дважды в неделю. Мой хозяин страшный сладкоежка, а мисс Берн, кухарка, запрещает ему есть мучное и сладости.

– Кухарка запрещает хозяину? – неподдельно удивилась я. – Как это возможно?

– Она для него как мать, – отмахнулась девушка.

К яблокам в корзинках подошел мужчина, и Юна отвлеклась на покупателя. Тот выбрал несколько сочных краснобоких плодов, а после повел носом в нашу сторону.

– Булочки? – спросил он, будто не верил своим глазам. – Ишь ты, уже и выпечку стали тут продавать! Дай-ка мне, милая, – обратился он к Майе, – вон тот коржик да хлеба булку.

Дочка подняла на меня сияющие глаза, в которых так и читалось: “Я же говорила!”

– С удовольствием, мистер, – Майя тряхнула бумажным пакетом.

– Супруга моя хлеб печет сама, – сказал мужчина, обращаясь ко мне и почему-то к Юне. – И, не дай боги, я ей хоть раз скажу, что соли нужно класть меньше! Сожрет меня с потрохами. Нравится ей пересоленный хлеб, а его есть невозможно. Принесу булку домой, скажу, чтоб время потратила на что другое, вместо выпечки. И жена довольна, и я сыт!

Обрадованный покупкой мужчина ушел. Майя перебирала медяки в холщовом мешочке, а я уже улыбалась следующим покупателям.

На мое удивление, всю выпечку, что я выложила на чистое полотенце, разобрали к закрытию базара. Каждому, кто подходил, я говорила, где находится пекарня, и многие обещали приходить уже туда. Значит, место на базаре нам с Майей держать не придется.

– А ты переживала, – усмехнулась Юна. Ее корзины тоже опустели, хоть она сегодня и принесла фруктов больше чем обычно. – Выпечку все любят, да только не всем хочется с тестом возиться. Вот уж не знаю, что за мода пошла, да только женщины здесь предпочитают заниматься шитьем или вязанием, а не готовкой. Я сама-то не из города, вот мне и непонятно, меня мамка с детства приучала домашние дела вести.

– Мы только сегодня открыли пекарню, – пожала я плечами. – Правда, боялась, что придется закрыть почти сразу. У моих родителей дела шли ладно, да только когда это было? Три года уж прошло, за такой срок все могло поменяться.

– Не поменялось, как видишь. Пойду я, – Юна махнула мне рукой на прощание.

Мы с Майей подхватили опустевшую корзину, после заплатили за место и счастливые отправились в центр. Там в мастерской мистера Роблера заказали металлический ящик с замком. Мастер пообещал, что заказ будет готов через три дня, и взял с меня три серебряника авансом.

Уже по пути к мосту я обратила внимание на лавку, что находилась напротив дома Яна. Еще несколько дней назад в витринах можно было увидеть множество расписной посуды, а сейчас помещение было пусто, и на двери висела вывеска: “Аренда”.

Я затормозила у лавки. Мечтательным взглядом окинула чистые окна в пол, резную дверь из ольхи, а потом прислонилась лицом к стеклу и жадно смотрела на стеллажи и прилавок.

– Мам, ты чего?

– Было бы здорово открыть пекарню здесь, правда? – я обернулась к дочке с улыбкой. – Смотри, как много домов вокруг, и покупатели бы точно приходили! А еще нам здесь нечего бояться…

– А мы боимся? – в незамутненных глазках ребенка появилось веселье. – Папа ведь навсегда ушел!

– Навсегда, – вздохнула. Не ушел он никуда, притаился как крысеныш и ждет. Я уверена в этом. Но дочери говорить не стала. – А знаешь, у нас ведь есть деньги на аренду! На первое время хватит, а потом мы заработаем, правда?

– А как же наш дом?

– Мы будем в нем жить. А если не захотим, то переедем сюда. Смотри, видишь окна на втором этаже? Над лавками всегда есть комнаты, в которых живут хозяева. Так удобнее, чем каждое утро вставать и идти до места работы.

– А как же огород? Мы что, зря картошку закапывали?

– Ты не хочешь переезжать, да? – я грустно улыбнулась девочке.

Майя пожала плечами, пряча взгляд.

– Если так будет лучше, то давай переедем, – сказала она, когда мы уже миновали мост и приближались к дому.

От переизбытка эмоций я стиснула дочь в объятиях, и та расхохоталась.

Мы поужинали молоком и лепешками, не замолкая ни на минуту. Обсуждали, как нам будет здорово в большом поселке, где никто из соседей не прибегает со скандалами. А еще Майя сможет пойти в школу, где будет налаживать отношения с другими детьми.

Радовались мы полночи, из-за чего никак не могли уснуть. Я пересчитывала монеты, оставшиеся мне от родителей, писала новый план, а потом мы с дочкой снова побежали на кухню и принялись вытаскивать из шкафов всю посуду, чтобы упаковать перед перевозкой на новое место.

Оставалось только одно – арендовать лавку как можно скорее пока это не сделал кто-то другой.

Утром еще раз проверили, все ли собрали, и когда оделись, чтобы пойти на поиски хозяина лавки, прибежал Ян.

– Хозяйка, а ты чего, на собрание не идешь? – мужичок просунулся с улицы в кухонное окно почти наполовину. – А что это тут у вас? Вещи? А, посуда… А зачем?

– Переезжаем, надеюсь, – ответила я. – Что за собрание?

– Так староста проводит ежелунные собрания, не знала, что ль? Я к