Кукла старого Адама - Марина Владимировна Болдова

спасла она, милостиво дав короткую передышку. Когда шел к ней, был готов к отказу, так как до сих пор не был уверен, что нужна ей его любовь. Родион настолько в себя не верил, что тщательно отрепетировал речь, заготовил список аргументов, почему именно с ним она будет в безопасности, заручился поддержкой ее матери. Речь забылась, он выдавил из себя лишь «выходи за меня», протянул коробочку с кольцом, забыв ее открыть. На колено опуститься тоже забыл… Это была их первая ночь, нет, день и ночь, почти сутки, данные им Богом, чтобы зачать Нику…

И сейчас он вновь с трудом вырвался из блаженства поцелуя.

– Спасибо, родной, – тихо сказала ему Даша. – Ты замечательный отец, правда. Лучший.

Вот она как восстанавливается, потраченная энергия, всего-то поцелуем любимой женщины, нежным ее дыханием, благодарным взглядом и такими вот важными для него словами. «А для отца такой „батарейкой“ была мама? Или…» – вспомнил он вдруг женщину по имени Мария.

* * *

Стасе показалось, что отец расстроен. Нет, не так – подавлен, растерян, так точнее. И смотрел он сейчас не на нее, а куда-то поверх ее головы, в угол комнаты. Она даже поспешила встать с кровати брата, чтобы успеть понять, что там такого интересного отец узрел. Он тут же перевел взгляд на нее, а сам присел на край стула.

– Так, кому ты на одиночество жаловалась? – повторил он вопрос.

– Тебя насовсем отпустили? – сменила тему Стася, уверенная, что на самом деле отцу все равно, с кем она только что говорила: уж ее друзьями отец не интересовался никогда. Стася даже не была уверена, что тот помнит фамилию хотя бы одного из ее одноклассников. Да и видел он лишь некоторых из них и только однажды – на дне ее рождения, который пришлось отмечать дома. Денег, чтобы снять кафе, родители тогда так и не нашли, а друзей позвать она уже успела. Поначалу всем было стремно, все веселье началось, когда предки смылись к Варлеям, прихватив Андрейку…

– Да, разобрались. На том видео, где якобы я, совсем другой человек. Я к смерти твоей воскресшей бабушки никакого отношения не имею, слава богу. Мама не возвращалась? Они со следователем поехали к Варлеям.

– Нет, ее не было. Вы поссорились? – спросила она наугад, все еще не понимая причин подавленного состояния отца – все же хорошо!

– Пока нет, – туманно ответил он, тяжело, по-стариковски, поднялся со стула и вышел из комнаты.

Стася замерла. Что происходит? Она тут вся в поисках новой родни, а у родителей, похоже, свои заморочки. Из-за бабки? Вряд ли, мать даже не расстроилась, это было понятно, да и отцу пофиг чужая старуха. Признаться, и ей, Стасе, интересно лишь само расследование, а не собственно судьба предков. Хотя семейная история вполне может оказаться криминальной с самого начала, то есть с мнимой гибели бабули. А это уже детектив!

Да, нужно признать – пойти на то, чтобы тебя посчитали мертвой, это круто. Наверняка причина в мужчине, за которым Анна, как декабристка, готова была последовать хоть на край света, то есть в Тюмень. В понимании Стаси все территории, что находились за Уралом, уже край света. И, конечно же, причиной всему – безумная любовь. К Шуйскому? Конечно, ведь она вышла за него замуж, иначе зачем бы эти жертвы?

«А что Анна, собственно, потеряла, когда сбежала? Сестру и дочь? Но они остались живы и здоровы, расплодились, теперь нас – целая куча родственников, нафиг не нужных богатой бабке. Столько лет не вспоминала! Почему богатой? Да просто потому, что на пластическую операцию нужны деньги – отец же сказал, что Анна внешность поменяла. Этот ее мужик наверняка тоже лицо сменил. И на новом месте нужно было как-то устроиться жить, бизнес замутить, квартиру купить. Интересно, кому все это достанется? Маме? Или у Анны еще дети есть?» – подумала Стася.

Она понимала, что спрашивать о наследстве сейчас смысла нет, мать наверняка на эту тему даже не думала, а отец какой-то странный, весь в себе. А как бы пригодилось сейчас неожиданное богатство: первое, что Стася бы сделала, уговорила отправить ее учиться в Лондон. Чем она хуже Ники Варлей?

Стася решила посмотреть, чем занят отец. В квартире было тихо, а обычно, вернувшись из клиники, он первым делом включал телевизор. Она вышла в коридор, прислушалась. Из спальни родителей не доносилось ни звука. «Лег спать?» – успела подумать она, но тут раздался голос отца: «Я не останусь на похороны, не смогу. Понимаешь?! Что ты можешь понимать, эскулап хренов, ты даже жизнь продлить ей не смог! Как мне теперь жить без нее? Ты давал полгода, а прошел месяц. Месяц! Я бы достал этот чертов препарат, почему ты мне о нем не сказал? Да сколько бы он ни стоил… а теперь она на том свете, а ты мне тут о деньгах… ладно, прости. Да, уеду. Пока на пару дней, там видно будет. Заявление на увольнение я написал, обратной дороги нет». Стася замерла. Что происходит? О ком он – о бабушке? Он что, ее давно знал? Почему такие переживания – прямо жить не сможет. Нет, это точно не о ней, Анна – старуха! У отца есть любовница? То есть была, получается. И он теперь… уедет? «Бред какой-то, а как же мы? Мама… то есть получается, отец ее не любит. Давно? А нас с Андрейкой?» – Слезы навернулись на глаза, захлестнула волна обиды и злости, Стася рванула на себя дверь комнаты родителей.

– Бросаешь нас? – выкрикнула она, приближаясь к отцу. – Я все слышала! И все поняла! Умерла твоя любовница, да? А знаешь… Так ей и нужно, твари. Сдохла, и хорошо. А ты подлец, папочка!

Он никогда ее не бил, даже не шлепал в детстве. От этой пощечины у Стаси потемнело в глазах, она инстинктивно закрылась рукой от второго удара, но отец быстро убрал руку и отошел к окну.

– Прости, – глухо прозвучал его голос.

Стася молча вышла из спальни. Слез больше не было, только гудело в голове. Она зашла в ванную комнату, включила бра у зеркала: левая щека была красной. Она потрогала скулу, боль была не очень сильной, но тут же отозвалась в виске. «Я где-то читала, что можно повзрослеть за один день, просто должно произойти что-то из ряда вон. Отец-предатель подходит? Еще как… Мать жалко, что с ней теперь будет? Андрейка расстроится. А я? А со мной все уже ясно, я свое получила. Ненавижу…» – Стася