Утраченные звезды - Степан Янченко

— А, по-моему, наш генеральный и не стучался ни к кому, — сказал Полейкин. — Ездит он в Москву свои дела обделывать, как говорят.

— Видите, Петр Агеевич, просветим вас в наших делах, — обратился Костырин с пояснением, и Петр заметил, что всем троим было интересно познакомить его с тем, что они делают для завода и рабочего класса.

Затем они рассказали, как по инициативе партбюро, а потом и партсобрания вопрос о положении на заводе был обсужден на профсоюзном собрании. На партсобрания за забором завода, как известно, руководство не удостаивает ходить, а на профсобрание рабочие принудили прийти, и тут было решено послать в Москву рабочую делегацию, которую по настоянию партийных товарищей возглавил Полехин. Вот так парторганизация, находясь формально за воротами завода, борется за завод, за рабочих и будет добиваться успехов, они уверены в этом. Здесь два козыря у партбюро: во-первых, заставить администрацию замолчать, что рабочие только требуют и не помогают, и этим же рабочие постепенно будут приобщаться к управлению делами завода, а в этом им потребуется такой советчик и помощник как партбюро, и во-вторых, рабочие воочию увидят, что есть первичная организация КПРФ, которая имеет коллективную силу помогать рабочим. И, собственно, она одна и противостоит наступлению на рабочих, знает, как рабочим следует поступить, исходя из конкретной обстановки. Выходит, рабочим не к кому больше прислониться под защиту, кроме как к компартии, стало быть, неизбежно вернется авторитет ее среди рабочих.

Костырин это рассказал с воодушевлением, с нескрываемой радостью и хотел заразить этой радостью и Золотарева, сделать его, если не участником, то свидетелем их добрых и необходимых дел. Петр начинал понимать, что эти добрые дела совершались простыми рабочими, такими же, как он, не для себя лично, — в их делах нуждались рабочие всего завода, и они, осознав это, делали все на добровольных началах, с некоторой личной товарищеской жертвенностью, как, и достойно делать товарищам по классу. И Петр понял, что единственно, чего хотелось партийцам от рабочих, — понимания и поддержки. Ему захотелось как-то поблагодарить этих партийных товарищей своих, одобрить их дела, и он сказал:

— Это вы очень здорово и правильно придумали, и рабочие должны поддержать вас, — и как бы уже видел дела товарищей в более широком развороте, добавил: — Может, так и получится спасти завод, ежели взять его в свои руки.

— А ты что, Петр Агеевич, себя рабочим уже не числишь? — насмешливо спросил Полейкин.

Петр на минуту задержался с ответом, потом с сожалением проговорил:

— Не так ты меня спросил, Кирилл Сафронович, поэтому должен тебя поправить: считал и буду всю жизнь считать себя заводским, а вот числить себя рабочим — это, как видишь, не от меня зависит, тут уж меня лишили такого права, можно сказать, насильно, без моего на то согласия, — и в его голосе невольно прорвалась не только злая обида, а еще какое-то слезное бессилие, — и это у рабочего, поднявшегося в своем рабочем деле до высшего достижения.

— Не робей, Петр Агеевич, — откликнулся Сергутин, — придет момент, и ты обязательно будешь в числе рабочих завода со своей знатной квалификацией. Думаем мы, как возродить завод, всякие зацепки ищем, с рабочими по цехам, по бригадам толкуем — на все готовы. А начнем заводы спасать — спасем рабочий класс. А иначе и жить нельзя, потому как рабочий класс — становой хребет общества, как тот костяк, на котором мясо нарастает.

— Так же, как индустрия — становой хребет экономики и всего технического прогресса, — вставил Костырин по своему инженерному убеждению, но по его выражению можно было понять, что время подталкивает изменить направление разговора в сторону того, для чего собрались, однако он связал начавшийся разговор с продолжением другой темы: — А что касается поддержки нас со стороны рабочих, вдумайтесь, Петр Агеевич, в нашу победу по сохранению завода. Когда на заводе увидели, как из закрытых цехов началось растаскивание и разукомплектование оборудования, словом, пошло сплошное разграбление, мы распространили обращение с предложением взять завод под рабочую охрану, создать отряды дружинников, установить посты. Рабочие с энтузиазмом поддержали, сами сколотили цеховые дружины, добровольцев нашлось, хоть отбавляй, наметили 21 пост, на них — по три дружинника на круглые сутки. На второй же день попросили в помощь милицию на случай задержания воров. Сначала мы думали — идет ночное воровство, оказалось — дневное, вроде как официальное. В первые два дня задержали шесть машин, нагруженных демонтированными станками, оборудованием, металлом, вернули на место, взяли под охрану остановленные цеха, чтобы на месте не дать сделать демонтаж и разукомплектование. Милицейское патрулирование по территории очень помогло. Представьте, грабеж прекратился, теперь милиция получила возможность пройти по следам грабежа. В нашей операции помог районный администратор, — тут Костырин лукаво улыбнулся и продолжал: — Вот что, значит, иметь администратора своего человека, выдвинутого и избранного от нашей партии. Когда я рассказал ему о затее рабочих, он прямо-таки воспламенился, тут же позвал начальника милиции и приказал не только нас поддержать, а включиться в проведение нашей операции. В итоге у нас получилось большое дело, весь завод встал на дыбы. И в центре всего — партбюро, это не афишируется, но все догадываются, за эти дни восемь заявлений подано о вступлении в партию. Это как на фронте было — стремление сознательно отдать себя большому делу. Вот сегодня мы суммируем информацию. Пожалуйста, товарищи.

Полейкин и Сергутин поочередно рассказали, что и как охраняется, какой боевой дух у рабочих дружинников, после установления рабочей охраны дирекция грабеж приостановила, демонтаж в цехах прекратился. По отношению к рабочим администрация завода реакции своей не показывает, видно, притаилась, похоже, обдумывает новую тактику, чтобы применить обходный маневр. Хорошо было бы, чтобы глава администрации района или города посетили завод и высказали свое отношение к принятым мерам со стороны рабочих. Может, дирекция завода спрятала бы свои клыки по отношению к рабочим, а рабочие взяли бы нас под свою защиту.

— Ну что же, товарищи, можно сказать, что наши операции оказались верными, — подытожил Костырин. — Так и запишем: по первому вопросу о деятельности нашей делегации в Москве принять к сведению и поручить ей довести первые успехи до конца. По второму вопросу запишем, — делал пометки в своей книжке-календаре Костырин, — что операция наша по охране завода правильная, принесла положительные результаты, поддержана рабочими. Задача — не дать ей затухнуть, а сплачивать вокруг нее рабочих, разоблачать антирабочий курс администрации завода. А проследить и дальше за всеми проделками дирекции придется вам, товарищи, — посмотрел он на Полейкина и Сергутина, те согласно кивнули головами и в один голос проговорили:

— Вокруг нас уже появились сознательные активисты, сами подталкивают к действиям.

— Всем членам партии скажите, чтобы использовали момент для укрепления связи с рабочими, пусть каждый из них сплачивает вокруг себя свой актив, и надо использовать ситуацию для отбора людей в партию, не вербовать, а умно вести беседы о партии, и у кого проявится интерес, — помочь понять товарищу на какой шаг он решается. Поручить Костырину поговорить обо всем с главой райадминистрации и просить его посетить завод. А для информации и поддержания инициативы рабочих надо вот эту листовку размножить и распространить. В ней будет обращение обкома партии, в котором рассказывается об успехах нашей операций по охране завода. Успех обеспечения охраны завода, пример работы нашей делегации в Москве и ряд других инициатив инженерно-технического персонала и рабочих должен наводить рабочих на мысль, что трудовой коллектив может самостоятельно справиться с управлением производственным процессом и распорядиться заводом в интересах трудового коллектива, если завод превратить в народное предприятие. Обком обращается к рабочим с пожеланием обсудить идею реорганизовать завод в народное предприятие во главе с советом трудового коллектива. Размножение листовки договоритесь по нашим каналам, а раздачу листовок проведите за проходной. Это понятно? Вот теперь все*.

— Что ж тут непонятного, коли все нами организовано, — ответил Сергутин.

— Вот и превосходно, — дружественно улыбнулся Костырин, — благодарю вас, товарищи мои. Будем считать, все вопросы обсуждены, — он захлопнул свою книжку. — Для вашего сведения сообщение о прошлом мне поручении — договориться о том, чтобы начать политучебу с рабочими. Я встретился с нашим профессором, он воспринял наше предложение с готовностью, пообещал вопрос продумать и на ближайшем заседании предложить свой план. Стало быть, на следующее заседание партбюро вносим вопрос об организации политучебы, так? Решено… Костырин говорил торопливо, чуть ли не скороговоркой, писал или помечал в своей книжке с быстротой стенографиста, взгляды его на товарищей были молниеносные, и товарищи смотрели на него понимающе и тут же соглашались, подтверждая решение.