Мой Кир Булычёв, мой Рэй Брэдбери и другие мои писатели… - Андрей Викторович Щербак-Жуков

кто может!».

«Я всегда обожал карнавалы, магов, цирк, телепатов и скелеты», – пишет Брэдбери в эссе. Вот откуда истоки романа «Что-то страшное грядёт» и многих его рассказов.

Ну а эссе и зарисовки из главы «Мишурный город» – это же прямая предтеча последней крупной работы Брэдбери, «Голливудской трилогии»: «Смерть – дело одинокое», «Кладбище для безумцев. Ещё одна повесть о двух городах», «Давайте все убьём Констанцию»…

И этот ряд сравнений можно продолжать сколь угодно долго. Ровно так же сколько угодно можно говорить и писать о Рэе Брэдбери, снова и снова открывая его.

Предотвратить будущее

Сорок лет назад Рэй Брэдбери предсказал разгул политкорректности.

Интервью с переводчиком Рэя Брэдбери Арамом Оганяном

В преддверии 100-летнего юбилея Рэя Брэдбери нелишне вспомнить, что за последние несколько лет на русском языке вышло три книги из серии «Неизвестный Брэдбери», как утверждают издатели, полностью состоящих из текстов, ранее незнакомых русскому читателю. Две из этих книг: «Мы – плотники незримого собора» и «Механический хэппи-лэнд» – не только перевёл, но и по крупицам собрал из затерянных публикаций Арам Оганян. А в сборнике «Гринтаун. Мишурный город» он в собственном переводе впервые в достаточном объёме представил Брэдбери-поэта. С Арамом Оганяном беседует Андрей Щербак-Жуков.

– С чего начался ваш интерес к Рэю Брэдбери?

– С подаренной однокурсницами книги Брэдбери на английском языке. На первой же странице я распознал ритмику и стилистику, напоминавшие библейские тексты, и понял, что это будет трудно перевести, зато очень увлекательно.

– Без сомнения, Рэй Брэдбери занимает особое место не только в литературе США, но и в мировой литературе… Что вам лично интереснее всего в его творчестве?

– Мне наиболее интересен его роман «451 градус по Фаренгейту», в котором он предсказал политкорректность за сорок лет до её разгула. В «Фаренгейте» мы привыкли видеть зло в кострах из книг, но Брэдбери объясняет их первопричину диктатом политкорректности, которая приводит к цензуре и тирании разношёрстных группировок. Это то, что мы видим сейчас. Поэтому Брэдбери однажды сказал, что не пытается предсказать будущее, а пытается его предотвратить.

Для того чтобы обсуждать насущные проблемы действительности, Брэдбери писал сказки и притчи. Он говорил, что прибегает к иносказанию, иначе столкновение с реальностью способно парализовать человека подобно взгляду Медузы. Поэтому Персей пользуется зеркальным щитом, чтобы видеть её отражение. Аналогичным образом и мы нуждаемся в мифе, метафоре, чтобы увидеть в них отражение нашей жизни. Это придаёт всему творчеству Брэдбери характерную поэтичность.

– Брэдбери – стилист, поэт. Как вы работали над переводом его уникального языка на русский?

– Залог адекватного перевода – углублённый анализ авторского языка, что позволяет переводчику понять, какого рода задачи ему предстоит решать. В МГУ им. М. В. Ломоносова под руководством профессора Эсфири Медниковой я написал две курсовые и диплом о возможностях передачи стилевых особенностей прозы Брэдбери в переводе. С тех пор эта работа идёт непрерывно.

– Для русского читателя Брэдбери – это в первую очередь писатель-фантаст… Но это же совершенно не так. Как так вышло, что за ним закрепилась такая роль?

– Многие авторы не вписываются в стереотипы, созданные читателями и критикой: например, Сароян – «сентиментальный утешитель», а Брэдбери – «фантаст», но действие многих его рассказов, и в частности «Вина из одуванчиков», происходит в реальности. Брэдбери разграничивал научную фантастику и фэнтези. «451 градус по Фаренгейту» он считал научной фантастикой: «Я написал всего одну научно-фантастическую книгу, и это “451 градус по Фаренгейту” – это политическая и психологическая фантастика». Это логический и математический прогноз будущего. Научная фантастика есть изображение реального, она отталкивается от идеи влияния какого-либо явления на общество, на нашу реальность.

А фэнтези – изображение нереального, магического, иллюзорного. Так, «Марсианские хроники» не есть научная фантастика, а есть фэнтези. Поэтому эта книга долго продержится, ведь это греческий миф, а мифы обладают жизнестойкостью, говорил Брэдбери.

Писатель-фантаст Лайон Спрэг де Камп в рецензии на «Марсианские хроники» сетовал: «Брэдбери представляет традиции АНТИНАУЧНОЙ (! – А. О.) фантастики, подобно Олдосу Хаксли, который не видит ничего хорошего в машинном веке и ждёт не дождётся, когда тот сам себя и прикончит».

Брэдбери не только не стремился быть причисленным к когорте фантастов, но и не хотел, чтобы его произведения ассоциировались с фантастикой, а он сам считался бы жанровым писателем. Он говорил своему издателю: «Кому придёт в голову называть Джорджа Оруэлла фантастом?! Так почему же мои произведения рекламируются под ярлыком научной фантастики?»

– Рэй Брэдбери – певец пасторальных, сельских картин. Вам не кажется, что он чем-то сродни таким русским писателям, как Василий Шукшин или даже Василий Белов?

– У Брэдбери есть цикл ирландских рассказов, объединённых в роман «Зелёные тени, Белый Кит». Сюжеты большинства глав в книге замешаны на абсурдной или парадоксальной ситуации, которая создаёт комический, а иногда драматический или трагический эффект. Временами кажется, что вам рассказывают историю из воображаемого цикла анекдотов про остров Невезения, где ничего не растёт и не ловится. И всё же Брэдбери над ними не издевается, так же как не издевается над своими «чудиками» Василий Шукшин. Это их роднит.

– Эти три книги, что вышли на русском языке уже после смерти Брэдбери, – несомненно, событие в книжном мире. Как вы выбирали произведения для них?

– За семьдесят лет своей творческой жизни Брэдбери создал множество произведений, которые не переиздавались и со временем затерялись. Я занимаюсь поисками таких текстов. «Мы – плотники незримого собора» и «Механический хэппи-лэнд» составлялись из различных источников: старых газет и журналов, антологий и редких книг. Не всё найденное идёт в дело, например некоторые ранние пробы пера. На поиски материала уходит больше времени, чем на перевод.

«Гринтаун. Мишурный город» – готовый сборник, составленный в США. Так что мне оставалось его перевести и сделать сноски. Следует сказать слова признательности Центру Рэя Брэдбери в Университете штата Индиана, который исследует его творчество и публикует академические издания его ранних и малоизвестных текстов. Эти книги явились важным источником для первых двух «неизвестных Брэдбери».

– Расскажите о других авторах, которых вы переводите.

– Помимо Брэдбери («Зелёные тени, Белый Кит», «У нас всегда будет Париж», «Маски», «Мы – плотники незримого собора», «Вино из одуванчиков», «Механический хэппилэнд», «Гринтаун. Мишурный город») я переводил с английского на русский: Уильяма Сарояна («Ученик брадобрея», «Отважный юноша на летящей трапеции», «Меня зовут Арам», «Прогулка в роскошной колеснице», «Кулачный бой за честь Армении», «Притчи Сарояновы», «Годы вашей жизни»), Джона Апдайка, Роберта Шекли, Майкла Арленамладшего («Путешествие к Арарату»), Джеймса Тарбера, Алана Александра Милна, Амброза Бирса, Гилберта Кийта Честертона, Рональда Даля; с армянского на русский: Гранта Матевосяна,