Миссис Больфем - Гертруда Атертон

завтра перед Верховным Судом. Или я добьюсь приказа на ваш арест, как убийцы Давида Больфема.

– Мой бог! – Лицо девушки сделалось почти багровым. Она подняла спицы своего вязанья с угрожающим жестом, который был даже драматичен.

– Я не сделал это. Она сделал.

– Что вы делали на лестнице?

– Хотела греть воду для мой зубы.

– Холодная вода прекрасно помогает от флюса.

– У меня зубы никогда не болели, как этот. Я была моей комнате много минут прежде, чем шла вниз. Потом, когда я уже на лестнице, я слышу – идет миссис Больфем.

– Она ведь объяснила вам, что вы слышали.

– Нет, не объяснил. Я это думал, когда говорил прежде, теперь нет. Она запыхалась.

– Я была испугана, вмешалась миссис Больфем с такой быстротой, что Рош бросил на нее взгляд восхищения. Перед ним была женщина, которая постоит за себя при перекрестном допросе свидетелей. – Сначала мне послышалось, что кто-то пытается войти в дверь, а потом, что кто-то крадется по лестнице.

– О, да, голос Фриды не выражал убежденности. – Ученые дамы могут думать очень быстро. Но я скажу – она вышел дверь, кухня дверь. Всегда я брал ключ от прихожей. Она знайт это. Когда она не знайт – я уже дома, она выходит дверь кухня. Если день, она идет в прихожий дверь.

– Как жаль, что вы не хлопнули дверью, когда входили. Это было бы вполне естественно, раз вы так спешили. – Рош говорил насмешливо, но был глубоко взволнован. Невозможно было понять, говорила ли она правду или тщательно разученную историю. – Конечно, если всю эту историю вы расскажете полиции, вы сами испытаете серьезные затруднения.

– И она тоже.

– Миссис Больфем вне подозрений. Не мое дело предупреждать вас или отменять постановления закона, о которых вы, вероятно, ничего не знаете.

– Кое-что знаю. Вчера я сказал господину Краусс, он сказал, если я говорил следователь – ничего не знаю, много лучше хватал леди пятьсот доллар и ехал домой.

– О-о-о. Это Старый Голландец так вам советовал? Думаю, что лучше всего открыто арестовать вас завтра утром. Превосходно, миссис Больфем уже оправдана. Вы можете идти.

С минуту она смотрела на него глазами, метавшими огонь, подобно батарее на вершине форта, потом покачнулась и убежала в кухню.

– Это заставит ее скрыться сегодня, ее друзья спрячут ее. Самый факт ее бегства убедит полицию и репортеров в ее виновности. Это отлично для вас. – Он говорил с мальчишеским задором, лицо сияло, утратив всю свою суровость.

– Но если она не виновна?

– Не беда, ее спровадят из страны, как контрабанду, и подозрение будет навсегда отброшено от вас. Это все, о чем я хлопочу. – Порывисто он схватил ее руки в свои. – Я рад, я так рад. О, пока еще рано, но подождите…

Он выбежал из дома скорее, чем она сообразила, что он заставил себя остановиться, не высказав вторично признания.

Миссис Больфем поднялась в свою комнату и легла, снова успокоенная и веря в свое безоблачное будущее, полное увлекательных возможностей для женщины ее положения и ума. Она решила приняться за серьезное чтение, чтобы даже самые завистливые не могли назвать ее поверхностно образованной. Кроме того, уже не в первый раз она ощущала умственную неудовлетворенность. Её ум был уже достаточно разбужен, чтобы сознавать свою неподготовленность и бедность. Вероятнее всего, что она поступит на исторические курсы в Колумбии, а потом на курсы психологии.

Когда она надела скромную ночную рубашку и откинула волосы со своего довольно большого лба, раньше, чем туго заплести их на ночь, она неясно сознавала, что на этом пути лежало счастье и что умственные радости, в действительности, могут быть очень велики. И с сожалением она подумала, что хотела бы быть лучше образованной в молодости. Тогда она не вышла бы замуж за человека, который вдохновлял и подстрекал ее только на мелочные цели, но была бы женой, например, судьи, который подавал бы блестящие надежды, как это было с Дуайтом Рошем. Если она привлекала такого человека теперь, когда ей сорок два года, – в дни своей молодости она могла бы привлекать их десятками, если бы она сама не была им чужда по духу.

Но она была рассудительна, и в ее привычки не входил глубокий разлад с самой собой и недовольство жизнью. Ее длинные косы были заплетены так же ровно, как и всегда. Она заснула, думая о неприятной необходимости заниматься кухней завтра, так как Фрида, конечно, уйдет.

17

На следующее утро, когда миссис Больфем, с рукавами, откинутыми выше локтей, и в фартуке, закрывавшем перед ее платья, легко сбежала с лестницы и вошла в кухню на полчаса раньше ее обычного появления в столовой, она увидала, что Фрида чистит картофель.

– Как? – необдуманно воскликнула она, но ее ум работал быстро и непроизвольно, – я проснулась рано и хотела помочь вам, – продолжала она уже равнодушно, за последнее время у вас было много дел.

Фрида смотрела на нее с сильным подозрением.

– Никогда не делали это прежде, – пробормотала она, – хотели видеть, мыла я блюда от обед.

– Пустяки. Все это время была такая суматоха. Я голодна и подумала, что было бы хорошо поскорее позавтракать.

– Завтрак всегда восемь часов. Вы сказали это, когда я поступаю. Я встаю в шесть с половиной. Прежде я проветриваю дом и подметаю переднюю. Потом зажигаю огонь, ставлю воду кипеть, потом чищу картофель, потом делаю сухари, потом варю яйца, потом делаю кофе.

– Знаю, вы замечательно систематичны. Но я думала, что вы сразу можете сделать и кофе.

– Всегда кофе бывает на конец. – Фрида принялась за свою работу.

– Но я ведь не ем картофель на завтрак.

– Я ем картофель. Когда я жарю на сковородка, тогда я ставлю печку и сухари. Тогда я варю яйца и тогда я делаю кофе. Завтрак – в восемь часов.

Миссис Больфем с добродушным смехом повернулась, чтобы уйти из кухни, но ее ум, возбужденный опасностями и не успокоенный, смутно восстанавливал что-то в памяти.

– Между прочим, мне кажется, я припоминаю, что ночью я вдруг проснулась и слышала голоса здесь, внизу. Были у вас гости?

Фрида злобно вспыхнула, что с ней случалось в редкие минуты замешательства. – У меня нет гости ночью, – и повернулась к водопроводному крану, шум которого мешал дальнейшим разговорам. Миссис Больфем, чтобы изменить направление мыслей, пошла вытирать пыль в приемной. Она не смела выйти в усадьбу и хорошенько прогуляться, чтобы успокоиться, так как перед ее воротами теперь дежурили уже двое, сохраняя, как они думали,