Миссис Больфем - Гертруда Атертон

Потом сошла вниз и протелефонировала Дуайту Рошу.

16

Молодой адвокат был приглашен к восьми часам. В его честь миссис Больфем надела свою лучшую черную блузку, низко вырезанную у ворота и смягченную нежным, белым вышитым воротничком. Дальше этого ее кокетство не шло, и одна только мысль о neglige из белого шелка и кружева, с просвечивающими всюду розовыми тенями, могла наполнить ее холодным отвращением. Она не была набожна, но твердо придерживалась своих принципов.

В восемь без четверти она тщательно осмотрела комнаты внизу. Сыщик, профессионал и любитель, не задумываясь, мог бы проскользнуть и подслушать у дверей. Она пришла к заключению, что дом был под наблюдением, так как, выглядывая из окна наверху, неизменно видела человека, прогуливавшегося взад и вперед в конце Авеню. Без сомнения, кто-нибудь дежурил и у черного крыльца.

Все еще убежденная в неприкосновенности своего домашнего очага, она поставила два стула в гостиной, в месте, наиболее удаленном от дверей, ведущих в прихожую и в соседнюю комнату, которая служила конторой мистеру Больфем. Понятно, все время их разговора, двери будут открыты. Никто не посмеет сказать, что она уединилась с молодым человеком, тем более, что навестить вдову было долгом адвоката покойного. Если даже эти юные дьяволы узнают, что она ему телефонировала, что может быть более естественно, чем ее желание поговорить с юристом после таких инсинуаций.

Рош появился ровно в 8 часов. Фрида, не спеша вышедшая на звонок, подозрительно рассматривала его через узкую щель, приложив к ней глаз.

– Что вы хочет, – проворчала она. – Миссис Больфем, она уже всех вас видела, репортеров.

– Впустите джентльмена, – крикнула миссис Больфем из гостиной, – это друг моего покойного мужа.

Разрешение войти последовало, и Рош не менее минуты снимал шляпу и вешал свое пальто в прихожей, пока Фрида, шаркая своими туфлями без пяток, ушла, наконец, в кухню, хлопнув дверью.

Он сам не слишком быстро прошел из прихожей в приемную, и его лицо, всегда бесцветное, казалось похудевшим и угрюмым. Миссис Больфем встала, подала ему руку и спросила участливо:

– Вы не выходили? Какой у вас плохой вид. Почему вы не пришли ко мне?

– Легкий грипп – дня два уже, но теперь я здоров. И хотя я очень беспокоился о вас и хотел вас видеть, я решил не приходить, пока вы не пошлете за мной.

– Да. И вот я обращаюсь к вам, как к юристу, холодно ответила она. – Вы, конечно, не думаете, что я всерьез приняла ваше ухаживанье.

Он густо покраснел, как краснеют люди с плотной светлой кожей лица, и, когда взглянул на нее, его жесткие голубые глаза утратили свой блеск. Невероятно, что она могла так не понимать его.

– Для меня это было достаточно серьезно. Я потому только держался вдали от вас, что говоря, как говорил я… но я не могу вам этого объяснить. Я только напомню вам, что предложил послать за мной, если вы будете в затруднении.

– Я помню. – Инстинктивно она почувствовала упрек. – Я еще ни к кому не обращалась.

– Благодарю вас.

– Сказали ли вы только из вежливости, что стремились увидеть меня?

Он колебался, хотя и решил, что ее надо предупредить. Кроме того, он убеждался, что она сама начала замечать опасность.

– Вы читали газеты и видели сегодня корреспондентов. Конечно, вы догадываетесь, что они надеются на сенсационный процесс, с вами в качестве героини.

– Как могут мужчины, люди, быть подобными бессердечными животными?

– Спросите публику. Даже те слои общества, которые себя считают избранными и не притрагиваются к бульварной прессе, пожирают ее в случае действительно сенсационного процесса в высшем обществе. Но теперь это безразлично. Давайте обсудим дело. Они хотят обвинить вас в убийстве. Как они это сделают – это вопрос. Скажите мне точно, что они говорили и что заставили сказать вас?

Миссис Больфем дала ему такой обстоятельный отчет об интервью, что он смотрел на нее с удивлением, только его непреклонное американское лицо стало еще бледнее.

– Какая превосходная свидетельница была бы из вас. – Минуту он смотрел на ковер, затем вскинул глаза так, как это делал Бродрик. – Скажите мне, – мягко сказал он, – скрыли ли вы что-нибудь от них. Вы знаете, насколько вы можете довериться мне, но я должен быть в состоянии советовать вам, что можно и чего нельзя говорить на случай самого худшего.

– Вы думаете, если меня арестуют…На миг она потеряла самообладание и с ужасом взглянула на него.

Он нагнулся и дотронулся до ее руки.

– В деле, вроде этого, возможно все. Но вам нечего бояться. Теперь, скажите мне…

– Вы думаете: я это сделала?

– Я знаю, что не вы, но думаю, что вы что-то знаете.

– Это не раскроет тайну. Он был убит выстрелом из рощи в ночь, темную, как пропасть, и нам надо считаться только с этим.

– Позвольте мне судить самому.

– Хорошо. Я загасила свет наверху и, так как была взволнована, смотрела в окно, ожидая, когда Давид будет приближаться. Мне так хотелось, чтобы он скорее пришел и ушел. В это время я взглянула по направлению к роще и увидела, как кто-то крадется меж деревьев.

– Да? – Он привстал с расширенными зрачками и вздрагивающими ноздрями. – Дальше, дальше.

– Я сказала вам, что я нервничала, взволнованная ужасной сценой в клубе. Мне хотелось какой-то перемены, приключения. Я быстро сбежала вниз и вышла через кухонную дверь – ключ от второй прихожей, по субботам, всегда у Фриды – желая следить за вором. Конечно, я принимала этого человека за вора и знала, что Дэв придёт через одну-две минуты.

– Много ли времени прошло с тех пор, как он позвонил по телефону? Ему пришлось идти от Коммеков, и вышел он не тотчас.

– О, много спустя; тогда я была уверена, что он появится через одну-две минуты. Вот, это может казаться вам невероятным, но тогда я чувствовала, что возбуждение от опасности облегчит меня.

– Я вас прекрасно понимаю. – Рош говорил с беспечностью человека, уверенного, что любовь и полное понимание женщины вполне естественный вывод. – Но… но это не будет подходящим рассказом для присяжных из мелких фермеров и торговцев. Что они поймут о нервах, вроде ваших. Но продолжайте.

– Хорошо, тогда я постаралась пройти в рощу так, чтобы тот человек не увидал и не услыхал меня. В этом я уверена. Он довольно долго двигался туда и сюда; и я думала, что он искал место, откуда ему проникнуть в дом. Потом я услыхала Дэва, который пел на улице Даубарна, потом увидала его в полосе света