Великая иллюзия - Татьяна Юрьевна Степанова

вызывая их ярость на себя, чтобы выиграть, потянуть время, дать Гектору возможность оправиться от удара в бок. Она сунула руку в свой синий шопер и одновременно медленно потянула его с плеча.

– Ставка один к трем, а, Троянец? Рискнешь? У нас букмекер знакомый в Сити, – хмыкнул старший. – А то давай на твою девку поставим? Отдых победителей?

Все дальнейшее вновь произошло в какие-то доли секунды – одновременно! Гектор резко сдернул перчатки, поднялся, и в этот момент они напали на него. Старший ударил ногой – Гектор, пригнувшись, блокировал удар локтем, захватывая ногу, рывком притягивая негодяя к себе и… удар! Хруст костей. Он сломал нападавшему берцовую кость! Локтем! Второй бросился на него врукопашную. А третий – он стоял рядом с Катей – матерясь, размахнулся, чтобы достать Гектора, свившегося со своим противником, ногой в пах.

И Катя…

Да не погибнет великая Троя!

Она выдернула из сумки-шопера пластиковый ножик с зазубринами – тот самый, для фруктов, и с воплем ярости, не помня себя, вонзила его прямо в ягодицу негодяя! Шопером, в котором два крупных яблока, две груши, бутылка санитайзера, косметичка и еще много чего, с размаху влепила ему по роже и наудачу попала прямо в переносицу! Хлынула кровь из расквашенного носа, и «службист» неожиданно визгливо-истерически заорал:

– Она мне шприц вколола! Что ты мне вколола, дрянь?!! Что за препарат?!

Забыв про Гектора и подельников, он в панике завертелся на месте, хватая себя за задницу, пытаясь выдернуть из раны торчащий пластиковый ножик.

Гектор повалил своего противника ничком на землю, в резком захвате рванул его ногу вверх и в бок…

Хруст костей. Белый обломок кости выскочил из рваной раны…

К ним уже бежали со всех сторон. Судейские, «краповики».

– «Скорую» вызывайте! Они сами напросились – я свидетель!

– Эмоции, эмоции, всем успокоиться! Я сказал – о-о-отттставить базар!

– Я говорил вам – щитки надевайте! – орал «краповик» бойцам. – Это ж Троянец! У него удар калечащий. Он кости как спички ломает, если по-настоящему танцует!

Гектор молча подхватил Катю – ее всю трясло, гнев все еще плескался в ней огненной волной, забрал баул и вещи и, как был босой, увлек ее к внедорожнику. Развернулся, дал газ, и лес остался далеко позади. Примерно четверть часа они ехали молча. Затем Катя не выдержала. Ее гнев, страх, смятение, тот темный огонь, что вспыхнул в ней, когда она ощутила, как пластиковый нож вонзается в подонка, выплеснулись наружу.

– Да что же это такое? Гек?! Что вы с собой делаете? Вам мало всего? Это даже не риск, не бравада – все, что я видела в лесу! Это саморазрушение! Самоубийство!

– Катя, я должен.

– Кому вы должны? Что вы должны?! – Она выходила из себя. – Кому и что вы хотите доказать, варварски обращаясь с собой?

– Вы знаете, мне есть что доказывать! – Он резко нажал на тормоз, останавливаясь. Повернулся к ней. – Вам все отлично известно, Катя. И не себе я доказываю – я на себе давно крест поставил. Но есть человек… важный для меня… дорогой… которому я докажу и… Сдохну – докажу!

– А человек этот НЕ ПРИНИМАЕТ ни таких доказательств, ни вашего дикого способа доказывания! – крикнула Катя ему в лицо. – Вы один против всех! Они вас могли убить.

– Меня? Они? – Он глядел на нее снова с вызовом.

– А если швы разойдутся? – спросила Катя уже тише.

– Жалеете меня, да? Милостыня калеке.

– Нет. Прекрасно помню еще по Староказарменску ваше знаменитое: «Няньки мне не нужны».

– Мне не нянька нужна. Мне нужна… ладно, чего там… Размечтался, дурак покалеченный!

Он вышел из машины, оставив дверь внедорожника распахнутой, стоял спиной к Кате. Силуэт на фоне ночных огней.

– Такой, как я, требовать ничего не может, – объявил он глухо. – Но и просить я не буду. И милостыни не приму. И жалость не приму. В гробу я жалость видел! Я Гектор Троянский. Я завоеватель по натуре. Либо завоюю, либо…

Катя ощутила, как по ее щекам текут слезы. Она быстро вытерла их ладонью. Нет, не плакать сейчас – это бесчеловечно в отношении него. Она молчала, сидела, терпеливо ждала, когда он придет в себя.

Он вернулся за руль. Они снова поехали.

– Гек, как называется то, что вы делали на ринге? – тихо спросила Катя. – Так это было… страшно. И великолепно.

– Маг Цзал. Воинская ветвь.

– В Тибете научились?

– Да. В монастыре Браг Йерпа. – Он смотрел на Катю так, что она робела под его взглядом.

– Но тех пятерых и тренеров вы пощадили.

– Они обычные пацаны. Спецназ. У них рукопашный, единоборства, бокс, качалка… А Маг Цзал – способ убивать быстро, наносить тяжелые травмы, увечить, обрубать… Наибольший урон противнику при наименьших затратах.

– Я никогда не слышала про Маг Цзал.

– Теперь знаете, чему профессиональные киллеры-калеки учатся в горных монастырях.

Они выехали на Фрунзенскую набережную и остановились перед Катиным домом. Вышли из машины. Гектор стоял босой на асфальте.

– Сколько длилась ваша операция? – спросила Катя.

– Восемнадцать часов.

– Какая она уже по счету?

– Восьмая. Объясниться надо нам. Время настало. Почему тянул с такой хирургией столько лет. Когда меня на Кавказе отбили наши у боевиков и в госпиталь в Моздоке привезли, мне сразу сделали три операции одну за другой. Кроме той травмы… основной… я был порванный весь. Меня, пока держали в плену, в горах в схроне, к столбу приковывали наручниками за руки, за ноги. И куражились надо мной. Насиловали меня. Так что в госпитале меня сначала зашивали. Потом перевели в Москву в Центральный госпиталь и сделали еще две операции. Последствия ожога устраняли, потому что это он мне гормоны вразнос пустил, а не травма. Врачи сказали, с прочим надо ждать. Я воевать пошел, как на ноги встал. Через несколько лет сделал операцию – пластика, первый этап… Опять надо было год ждать. И в командировке одной я попал в передрягу. Тех-то я грохнул, но и мне сильно досталось тогда. И ранение свело на нет все достижения реконструктивной пластики. Опять я лег под нож хирурга, живот зашивали мне. После доктора сказали: все,