Иные знания - Екатерина В. Коробова

Творцов, мастеров, берущих. Тех, кто выходил на бой и управлял воздушными судами так, словно это была увеселительная прогулка. Мик напрягал память, но видел лишь протянутые руки и участливые улыбки, взгляды, горящие верой и признанием. А через секунду и они растворялись во тьме, оставляя только невероятное понимание: он не один.

Теперь они были осторожнее: к сражению готовились сразу несколько пар бойцов, которых тщательно охраняли, но Мик не помнил, когда в последний раз совсем не испытывал на этот счет изматывающих душу опасений.

В Ротте, городке чуть крупнее остальных, известном в первую очередь своими кислыми настойками и тем, что, по легенде, солнечных дней в году здесь меньше, чем пальцев на руках, он впервые увидел знак.

Они высадились совсем рядом с домом, где предстояло остановиться. Их встретил молодой творец, до того восторженный, что Мик невольно вспомнил радостных щенков зверозубов, норовящих поставить огромные тяжелые лапы кому-нибудь на плечи. Перебивая сам себя, их новый знакомый радостно рассказывал, что именно им с даллой выпала честь драться завтра в ристалищах. Мику, как всегда в такие моменты, хотелось провалиться сквозь землю, Рут вежливо улыбалась и кивала, Орион почти не слушал, погрузившись в свои мысли.

– Что это? – Мик остановился напротив стены одного из домов. На раскрошившемся красном кирпиче углем была грубо нарисована маска, подобная той, что они надевали в ристалищах. С левой стороны в районе щеки ее перечеркивала жирная линия.

– Правда не догадываешься? – творец от изумления по-детски широко распахнул глаза.

Мик, кажется, уже подозревал, что услышит в ответ.

– Это же твои маска и шрам. Ну, то есть мы, конечно, знаем, что шрама не видно под маской и он далеко не такой огромный, но это же просто символ, понятный для своих, для тех, кто заодно. Не знаю, кто первый его придумал, но ведь складно вышло, Мик: ты идешь к цели, сражаясь в этой маске, и на лице у тебя метка, оставленная в битве с нашим общим врагом. А мы все за тебя, на одной стороне. Да и намалевать такое не очень сложно, любой справится. Вот так и получился он, наш знак, – парень робко улыбнулся, будто за что-то извиняясь. – Знак того, что мы с вами. За правду. И не сдадимся, – его глаза заблестели. Мик поспешил отвернуться. – Их запрещено рисовать, но люди все равно делают это. Тайком, ночами. Или там, где не сразу заметно.

– Не стоит так рисковать, – пробурчал Мик, уставившись под ноги.

– Им нужно это, – вдруг заговорил Орион, посмотрел на стену и тихо повторил: – Действительно нужно.

* * *

Вокруг была лишь выжженная чернота, угольная, даже ночей таких не бывает – только что-то, что длиннее и темнее любой ночи, не начало и не конец, пустое ничто. В нем можно было раствориться и навсегда исчезнуть, но это совсем не пугало.

Смерть.

Сегодня она пахла – гарью, копотью, дымом и страхом. Оседала жирной черной сажей, звучала стоном десятков и сотен голосов – Мик слышал там и свой собственный.

Кто-то звал его.

– Мик! – голос звучал совсем близко. – Мик, вставай, пожалуйста! Что-то случилось!

Сон не желал отпускать: Мик просыпался мучительно, ощущая, что онемевшие руки и ноги совсем не слушаются, а мысли все еще полны вязкого бездонного кошмара.

– Мик! – встревоженное лицо Рут белым пятном проступило из темноты. Она сидела рядом на кровати и продолжала трясти его за плечо. – Ты слышишь?

То, что Мик принял за отголоски сна, было шумом с улицы. Гул толпы, выкрики, топот и звуки борьбы – стояло совсем раннее утро, но Эрта, городок, куда они приехали накануне, явно не собиралась спать. Сквозь задернутые шторы в комнату просачивался тревожный алый свет. «Пожары», – со странным безучастием подумал Мик. Ему все еще казалось, будто он не до конца проснулся.

– Меня разбудил шум, и я пришла к тебе, – Рут поплотнее запахнула старую кофту. – Что-то не так.

– Ага, – Мик потер лицо ладонями, безуспешно пытаясь сбросить остатки сна, но голова просто раскалывалась на части. – Слышу.

Рут соскользнула с кровати и подошла к окну. Мик торопливо, путаясь в рукавах, натянул одежду и встал рядом. Комната выходила на узкую улицу, вечером накануне она выглядела совсем пустой, сейчас же в неровном красном свете безостановочно мелькали людские силуэты. Откуда-то справа послышался звон разбитого стекла и сразу же громкий женский плач, но Мик вздрогнул от звука шагов за спиной.

– Проснулись? Хорошо, – Орион стоял в проеме распахнутой двери, осунувшийся и похудевший за последние недели. Он нетвердой походкой вошел в комнату.

– Что случилось? – Рут обернулась.

– Мятежи, – Орион говорил так, словно это было чем-то будничным и закономерным.

– Это потому, что мы тут? – Мик чувствовал, как страх вцепился в горло зубами и сжимает челюсти.

За окном послышался страшный рев. Рут вскрикнула.

– Не только. Люди устали от голода, бесконечной войны и произвола властей. Закономерное, хоть и очень печальное развитие событий. А еще мы узнали, что солдаты Аврума пытаются блокировать пути к ристалищу. Мятежи точно не закончатся к полудню и наверняка прибавят им работы и отвлекут внимание от нас троих, – подбородок Ориона старчески дрожал.

– И чего они хотят? – спросила Рут.

– Перемен, чего еще могут требовать бунтующие? – Орион посмотрел на алое марево за окном. – Те из них, кто не знает правды про истинных даллов или не хочет ее принимать, – прекращения войны, послабления налогов, свержения власти. Ужасно, но для нас это все же помощь – проскользнуть незамеченными среди этого хаоса окажется куда проще.

– Я хочу… я должен быть там, с ними! – Мик слушал и не мог поверить в услышанное.

Он уже развернулся к двери, но Рут поймала его за запястье.

– Нет, – она покачала головой. – Если ты умрешь сейчас там, то какой в этом всем будет смысл?

– А какой смысл в их смертях? В гибели тех двоих на пороге ристалища? И всех, кто сегодня не вернется домой? В людях, которые рискуют собой ради нас? – Мик взорвался. Он грубо сбросил руку, и Рут отшатнулась. – Я не стою их жизней и никогда не стоил. Пока люди жертвуют собой, я разыгрываю ненастоящие бои. – Он опустился на кровать и спрятал лицо в ладонях.

– Не просто бои, Мик, – возразила Рут.

Он почувствовал, как кисть даллы легла ему на затылок.

– Там ведь не только мятежники Четырех, – Орион присел рядом, и кровать скрипнула. – Среди берущих хватает тех, кто винит в каждой беде абсолютно всех творцов без разбору, им все равно, из мятежников ты или нет. И просто любителей легкой наживы